Кто они, эти десантники? Из какой страны?
— Они ни из какой страны.
— Ни из какой страны?
— Да. Они просто нанятые люди. Нападение готовит крупная корпорация, соперничающая с господином Талаяти. Причем пока, до того, как они на вас нападут, господин Талаяти ничего сделать не сможет. Во-первых, сделать это он просто не успеет, во-вторых — он не может раскрыть себя. Поэтому он послал меня, чтобы предупредить вас.
— Спасибо. Но что мы можем сделать?
— Вы должны встретить нападение и отбиться. И сообщить о нападении в штаб береговой охраны Египта. Правда, сделать это вы можете лишь после того, как на вас нападут. Если вы продержитесь до утра, к вам на помощь придут корабли ВМС Египта. Об этом позаботится господин Талаяти. Вот бумажка, держите. Спрячьте ее сразу. — Подождав, пока Петраков спрячет протянутую бумажку, продолжил: — На бумажке — частота волны и позывные принадлежащей господину Талаяти радиостанции в районе Суэцкого залива. По желанию вы можете связаться с этой радиостанцией, чтобы сообщить, как у вас дела. Можете попросить о каких-то мелких услугах. Люди с радиостанции сделают все, чтобы помочь вам. Вести связь с вами будет человек, которого зовут Рустамбек. Он говорит по-русски. Запомните — порт Эль-Кусейр. И молчите. — Мустафа, продолжая улыбаться, отвел взгляд. Обернувшись, Петраков увидел второго лоцмана, вышедшего на мостик вместе с Бегуном.
Некоторое время на мостике стояла тишина. Все четверо следили, как буксиры вводят крейсер в створ канала. Наконец, улучив момент, Мустафа сказал:
— Леонид Петрович, к сожалению, больше говорить с вами я не могу. Желательно, чтобы мой коллега не знал, о чем мы говорили. И желательно, чтобы мы с вами перестали говорить по-русски. И перешли на английский.
Петраков кивнул. Он стоял на боковом мостике и понимал, внутри у него все сжалось. Он был не робкого десятка, но сейчас вдруг впал в безотчетную панику. В голове вертелось: если ночью на них действительно готовится нападение — ему ведь никто не поможет. Никто. Ни свои, ни чужие. В самом деле, к кому он может обратиться за помощью? В Главный штаб ВМС? На каком основании? Но даже если эта помощь придет, найдутся люди, которые обязательно поинтересуются, почему на крейсер, который отгоняется в Иран на металлолом, готовилось столь тщательно спланированное нападение.
Нет, за помощью к своим обращаться нельзя ни в коем случае.
Мимо проплывали берега канала, набережные, обсаженные пальмами и уставленные белыми бунгало, дома победнее, возле которых играли дети и тут же на мангалах готовилась еда. Петраков подумал: вокруг мирная жизнь, а на них ночью обрушится град свинца. Посмотрел на часы: начало второго.
Он стоял в оцепенении, уговаривая сам себя: он должен что-то делать. Делать уже сейчас, немедленно. Он должен стряхнуть с себя оцепенение, должен с кем-то посоветоваться, обсудить, как действовать дальше. Но с кем? Ему казалось, на крейсере нет никого, кто бы подходил для этой роли. Бегун прекрасный штурман, но никакой боевой командир. Лапик хорош для интриг, для сложнейших трюков с компьютером, но понятия не имеет, как противостоять полутысяче рейнджеров. Кулигин отличный спецназовец, разбивает ребром ладони полдюжины кирпичей, но наверняка не сможет помочь ему советом. Довгань. Стоп. Как он о нем забыл… Почему нет? Конечно. Он знает Глеба с юношеских лет и знает, что тот умеет выпутываться из самых трудных ситуаций. Он должен рассказать все Довганю. И решить вместе с ним, что делать. Позвонить Глебу лучше всего будет из каюты.
Подойдя к Бегуну, сказал:
— Кирилл Степанович, постойте с лоцманами. Я спущусь ненадолго в каюту. И вернусь.
Телефон продолжал звенеть, и Глеб, подойдя к стене ангара, снял с рычага телефонную трубку: — Да?
— Глеб, это я, — он узнал голос Петракова. — Сможешь зайти ко мне в каюту? Прямо сейчас?
Звонок телефона раздался, когда он вместе с Аллой и Седовым любовался практически заново обшитой кормой яхты. Рядом, на палубе, лежала только что изготовленная, сверкающая латунью лопасть руля. Как только они закончат выточку нового винта, подумал Глеб, установят его и отрегулируют — яхту можно будет спускать на воду. Сказал:
— Что-то важное?
— Да, очень. Давай, я жду.
Тон голоса Петракова Довгань прекрасно знал, поэтому, оглядывая яхту, подумал: или его приятель, по свойственной ему привычке, впал в панику из-за какого-то пустяка, или действительно случилось что-то серьезное.
— Иду. — Повесив трубку, бросил: — Ребята, давайте без меня. Я ненадолго.
Войдя в каюту, увидел: Петраков с потерянным видом сидит за столом. Сел напротив. Помолчав, спросил:
— Что случилось?
Петраков поднял глаза. Вздохнул:
— Глеб, дело плохо.
— Леня, перестань. Чувствую, ты делаешь из мухи слона. В чем дело?
— Ни муха, ни слон здесь ни при чем. Ты знаешь, мы с тобой бывали в разных переделках… — Замолчал.
— Да что случилось?
— На нас готовится атака.
Довгань посмотрел на Петракова в упор. Тот, поняв значение этого взгляда, усмехнулся. Осознав, что Петраков говорит всерьез, спросил:
— Атака? Какая еще атака?
— Простая. Тридцать скоростных катеров. И пятьсот десантников. Рейнджеров.
— Рейнджеров? — Довгань постарался осмыслить услышанное. — Но — где они?
— Они нападут ночью. Сейчас они милях в двухстах к югу. Около порта Эль-Кусейр. Замаскированы под рыболовные суда, стоят в какой-то деревушке.
Некоторое время Глеб смотрел на приятеля. Наконец спросил:
— Откуда ты все это узнал?
— От верного человека.
— Что за верный человек?
— Один из двух лоцманов. Он и сейчас еще наверху.
— А зачем было этому лоцману предупреждать тебя? В каюте наступило гнетущее молчание.
— Зачем? — переспросил Довгань. Петраков покачал головой:
— Глеб… Ты знаешь, сколько бабок завязано вокруг крейсера?
Черт, а ведь все правильно, подумал Глеб. Он не знает точно, чем набиты трюмы «Хаджибея», но, по его представлениям, вооружения там — на сотни миллионов долларов. Чтобы взять эти сотни миллионов долларов, можно потратиться на пятьсот рейнджеров.
— Примерно представляю.
— Так вот, лоцмана послали те, кто заинтересован, чтобы эти бабки не пропали. Объяснить остальное?
— Не нужно. Я правильно понял, эти пятьсот рейнджеров — наемники?
— Правильно. — Петраков усмехнулся. — Глеб, ты сказал, если мне понадобится твоя помощь — ты поможешь.
— Леня… Что, я не помог бы тебе, если бы не сказал этого? Очнись.
— Глеб, спасибо. Я что-то совсем… Голова идет кругом.
— Ладно, прощаю.
— Ты ведь понимаешь, что на кону.
У него и самого на кону стоит немало, подумал Довгань.
— Понимаю. Леня, конечно, я тебе помогу. Но я должен все обдумать.
— Обдумай, я не против. Учти — лоцман дал мне позывные береговой египетской радиостанции, которая будет держать с нами связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— Они ни из какой страны.
— Ни из какой страны?
— Да. Они просто нанятые люди. Нападение готовит крупная корпорация, соперничающая с господином Талаяти. Причем пока, до того, как они на вас нападут, господин Талаяти ничего сделать не сможет. Во-первых, сделать это он просто не успеет, во-вторых — он не может раскрыть себя. Поэтому он послал меня, чтобы предупредить вас.
— Спасибо. Но что мы можем сделать?
— Вы должны встретить нападение и отбиться. И сообщить о нападении в штаб береговой охраны Египта. Правда, сделать это вы можете лишь после того, как на вас нападут. Если вы продержитесь до утра, к вам на помощь придут корабли ВМС Египта. Об этом позаботится господин Талаяти. Вот бумажка, держите. Спрячьте ее сразу. — Подождав, пока Петраков спрячет протянутую бумажку, продолжил: — На бумажке — частота волны и позывные принадлежащей господину Талаяти радиостанции в районе Суэцкого залива. По желанию вы можете связаться с этой радиостанцией, чтобы сообщить, как у вас дела. Можете попросить о каких-то мелких услугах. Люди с радиостанции сделают все, чтобы помочь вам. Вести связь с вами будет человек, которого зовут Рустамбек. Он говорит по-русски. Запомните — порт Эль-Кусейр. И молчите. — Мустафа, продолжая улыбаться, отвел взгляд. Обернувшись, Петраков увидел второго лоцмана, вышедшего на мостик вместе с Бегуном.
Некоторое время на мостике стояла тишина. Все четверо следили, как буксиры вводят крейсер в створ канала. Наконец, улучив момент, Мустафа сказал:
— Леонид Петрович, к сожалению, больше говорить с вами я не могу. Желательно, чтобы мой коллега не знал, о чем мы говорили. И желательно, чтобы мы с вами перестали говорить по-русски. И перешли на английский.
Петраков кивнул. Он стоял на боковом мостике и понимал, внутри у него все сжалось. Он был не робкого десятка, но сейчас вдруг впал в безотчетную панику. В голове вертелось: если ночью на них действительно готовится нападение — ему ведь никто не поможет. Никто. Ни свои, ни чужие. В самом деле, к кому он может обратиться за помощью? В Главный штаб ВМС? На каком основании? Но даже если эта помощь придет, найдутся люди, которые обязательно поинтересуются, почему на крейсер, который отгоняется в Иран на металлолом, готовилось столь тщательно спланированное нападение.
Нет, за помощью к своим обращаться нельзя ни в коем случае.
Мимо проплывали берега канала, набережные, обсаженные пальмами и уставленные белыми бунгало, дома победнее, возле которых играли дети и тут же на мангалах готовилась еда. Петраков подумал: вокруг мирная жизнь, а на них ночью обрушится град свинца. Посмотрел на часы: начало второго.
Он стоял в оцепенении, уговаривая сам себя: он должен что-то делать. Делать уже сейчас, немедленно. Он должен стряхнуть с себя оцепенение, должен с кем-то посоветоваться, обсудить, как действовать дальше. Но с кем? Ему казалось, на крейсере нет никого, кто бы подходил для этой роли. Бегун прекрасный штурман, но никакой боевой командир. Лапик хорош для интриг, для сложнейших трюков с компьютером, но понятия не имеет, как противостоять полутысяче рейнджеров. Кулигин отличный спецназовец, разбивает ребром ладони полдюжины кирпичей, но наверняка не сможет помочь ему советом. Довгань. Стоп. Как он о нем забыл… Почему нет? Конечно. Он знает Глеба с юношеских лет и знает, что тот умеет выпутываться из самых трудных ситуаций. Он должен рассказать все Довганю. И решить вместе с ним, что делать. Позвонить Глебу лучше всего будет из каюты.
Подойдя к Бегуну, сказал:
— Кирилл Степанович, постойте с лоцманами. Я спущусь ненадолго в каюту. И вернусь.
Телефон продолжал звенеть, и Глеб, подойдя к стене ангара, снял с рычага телефонную трубку: — Да?
— Глеб, это я, — он узнал голос Петракова. — Сможешь зайти ко мне в каюту? Прямо сейчас?
Звонок телефона раздался, когда он вместе с Аллой и Седовым любовался практически заново обшитой кормой яхты. Рядом, на палубе, лежала только что изготовленная, сверкающая латунью лопасть руля. Как только они закончат выточку нового винта, подумал Глеб, установят его и отрегулируют — яхту можно будет спускать на воду. Сказал:
— Что-то важное?
— Да, очень. Давай, я жду.
Тон голоса Петракова Довгань прекрасно знал, поэтому, оглядывая яхту, подумал: или его приятель, по свойственной ему привычке, впал в панику из-за какого-то пустяка, или действительно случилось что-то серьезное.
— Иду. — Повесив трубку, бросил: — Ребята, давайте без меня. Я ненадолго.
Войдя в каюту, увидел: Петраков с потерянным видом сидит за столом. Сел напротив. Помолчав, спросил:
— Что случилось?
Петраков поднял глаза. Вздохнул:
— Глеб, дело плохо.
— Леня, перестань. Чувствую, ты делаешь из мухи слона. В чем дело?
— Ни муха, ни слон здесь ни при чем. Ты знаешь, мы с тобой бывали в разных переделках… — Замолчал.
— Да что случилось?
— На нас готовится атака.
Довгань посмотрел на Петракова в упор. Тот, поняв значение этого взгляда, усмехнулся. Осознав, что Петраков говорит всерьез, спросил:
— Атака? Какая еще атака?
— Простая. Тридцать скоростных катеров. И пятьсот десантников. Рейнджеров.
— Рейнджеров? — Довгань постарался осмыслить услышанное. — Но — где они?
— Они нападут ночью. Сейчас они милях в двухстах к югу. Около порта Эль-Кусейр. Замаскированы под рыболовные суда, стоят в какой-то деревушке.
Некоторое время Глеб смотрел на приятеля. Наконец спросил:
— Откуда ты все это узнал?
— От верного человека.
— Что за верный человек?
— Один из двух лоцманов. Он и сейчас еще наверху.
— А зачем было этому лоцману предупреждать тебя? В каюте наступило гнетущее молчание.
— Зачем? — переспросил Довгань. Петраков покачал головой:
— Глеб… Ты знаешь, сколько бабок завязано вокруг крейсера?
Черт, а ведь все правильно, подумал Глеб. Он не знает точно, чем набиты трюмы «Хаджибея», но, по его представлениям, вооружения там — на сотни миллионов долларов. Чтобы взять эти сотни миллионов долларов, можно потратиться на пятьсот рейнджеров.
— Примерно представляю.
— Так вот, лоцмана послали те, кто заинтересован, чтобы эти бабки не пропали. Объяснить остальное?
— Не нужно. Я правильно понял, эти пятьсот рейнджеров — наемники?
— Правильно. — Петраков усмехнулся. — Глеб, ты сказал, если мне понадобится твоя помощь — ты поможешь.
— Леня… Что, я не помог бы тебе, если бы не сказал этого? Очнись.
— Глеб, спасибо. Я что-то совсем… Голова идет кругом.
— Ладно, прощаю.
— Ты ведь понимаешь, что на кону.
У него и самого на кону стоит немало, подумал Довгань.
— Понимаю. Леня, конечно, я тебе помогу. Но я должен все обдумать.
— Обдумай, я не против. Учти — лоцман дал мне позывные береговой египетской радиостанции, которая будет держать с нами связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126