Кроме того, эта девка с каменными глазами – Бергитте – казалась наиболее вероятным заказчиком. Или Айз Седай. Или кто-нибудь из Родни, кому он нечаянно перешел дорогу. Стало быть, надо всегда соблюдать осторожность. Его пальцы сжались на рукояти кинжала. И хотя сейчас жизнь прекрасна: его окружают комфорт и множество женщин, впечатлительных и пугливых, дарящих свою благосклонность Капитану Гвардии – жизнь в бегах все же лучше смерти, даже в комфорте.
Отыскать нужную улицу, более того, нужный дом, не такая уж простая задача – темные узкие улицы похожи одна на другую – но он был внимателен и скоро уже стучал во входную дверь высокого дома, который мог бы принадлежать какому-нибудь богатому, но предусмотрительному купцу. За исключением того, что он знал точно, что не принадлежит. Аварин был слабым Домом, угасшим, как сказал бы кто-нибудь, но одна дочь у него сохранилась, и у Шиайн водились денежки.
Одна из дверей распахнулась, и он был вынужден прикрыть глаза рукой, защищаясь от света. Левой рукой, правая сжимала кинжал, пока он сам оставался наготове в тени. Вглядываясь сквозь щель между пальцами, он узнал женщину в проеме, в простом темном платье горничной. Но это все равно не заставило расслабиться его даже на волосок.
– Поцелуй меня, Фалион, – сказал он, входя внутрь. И с вожделением ее обнял. Левой рукой, естественно.
Длиннолицая женщина отбросила его руку и громко хлопнула дверью за его спиной.
– Шиайн закрылась с посетителем в гостиной наверху, – холодно сказала она ему, – а повар в ее спальне. Больше в доме никого. Повесь плащ на вешалку. Я передам ей, что ты здесь, но, возможно, тебе придется подождать.
Ханлон дал ей разорвать объятье и упасть руке. Несмотря на молодое личико Фалион можно было назвать только хорошенькой, и даже это было сильно приукрашенной правдой. Ее взгляд всегда был холоден, и манера общения постоянно была деловая. Она была не из тех женщин, с которыми он стал бы заигрывать, но, по всей видимости, ее наказал один из Избранных и он был частью ее наказания, что все меняло. В какой-то степени. Его никогда не смущало покувыркаться с женщиной, у которой не было иного выбора, а у Фалион выбора не было. Ее платье горничной было абсолютным отражением действительного положения дел, она одна выполняла работу четырех или пяти женщин – горничной, поварихи и плохой девчонки, засыпая от случая к случаю и пресмыкаясь, когда Шиайн была не в настроении. Ее руки огрубели и стали красными от стирки и мытья полов. Но все же она, по всей видимости, переживет свое наказание, и меньше всего ему хотелось получить Айз Седай враждебно настроенную к Даведу Ханлону. Только не тогда, когда обстоятельства могут поменяться прежде, чем у него будет шанс ударить ее ножом в сердце. Однако достичь компромисса с ней оказалось проще простого. У нее были очень практичные взгляды. В моменты, когда могли видеть остальные, он приставал к ней каждый раз, как она проходила мимо, и если выдавалась свободная минутка, он уводил ее тесную каморку для горничной, находившуюся под самой крышей. Где они приводили в беспорядок простыни и затем, усевшись на узкой холодной постели, обменивались информацией. Хотя, по ее просьбе, он наставил ей парочку синяков, на случай если Шиайн вздумает проверить. Он надеялся, что она вспомнит, что это было по ее собственной просьбе.
– Где остальные? – сказал он, складывая плащ и вешая его на пятнистую вешалку. Звук его шагов по плиткам пола отразился эхом под потолком холла для посетителей. Это было замечательное место, с раскрашенными алебастровыми карнизами и несколькими дорогими настенными драпировками на резных панелях, которые были начищены до блеска, хорошо видного в ярком сиянии зеркальных светильников. Света было достаточно, чтобы осветить весь Королевский Дворец, но, чтоб он сгорел, здесь было не теплее, чем снаружи. Фалион удивленно вскинула бровь, заметив кинжал в его руке, и он с напряженной улыбкой вложил его в ножны. Он смог бы вытащить его снова с невероятной скоростью и меч почти столь же быстро. – Ночью улицы полны воров, – несмотря на холод, он скинул перчатки и заткнул их за пояс. Иначе кто-нибудь решит, что он чего-то опасается. Нагрудника даже в худшем случае должно быть достаточно.
– Я не знаю, где Мариллин, – бросила она через плечо, уже повернувшись и приготовившись, подобрав юбки, подняться по лестнице. – Она ушла до заката. Муреллин в конюшне курит свою трубку. Мы сможем поговорить после того, как я сообщу Шиайн, что ты прибыл.
Глядя, как она поднимается по лестнице, он крякнул. Муреллин, нескладный парень, которого Ханлон недолюбливал до мурашек на спине, всегда изгонялся из дома в конюшни за домом, каждый раз, когда хотел выкурить свою трубку. Шиайн не нравился запах его грубого табака, и он взял привычку брать с собой кувшин вина, так что скоро ждать его не стоило. Мариллин беспокоила его куда больше. Она тоже была Айз Седай, и так же как и Фалион подчинялась приказам Шиайн. Как и он сам, но с ней у него не было соглашения. Безусловно, нет принципиальной разницы, кого подозревать, Айз Седай или Черных Айя. Куда она отправилась? С какой целью? Незнание способно убить ничего не подозревающего человека, а Мариллин Гемалфин проводила довольно много времени, занимаясь тем, о чем он не имел ни малейшего понятия. Он пришел к выводу, что в Кэймлине происходит слишком много такого, о чем он не имел ни малейшего понятия. Пришло время выяснить, если ему хочется жить.
Едва Фалион ушла, он вышел из холла, направившись на кухню, которая располагалась за домом. Комната с кирпичными стенами была, конечно, пустой – повариха знала, что лучше не высовывать свой нос из каморки в подвале, если ее выпроводили из дома на ночь глядя. Черная железная печь и плита были холодными, но маленький очаг, в котором еще теплился огонь, превращал эту комнату в одну из самых теплых в доме. По сравнению с остальными, по крайней мере. Шиайн была скупой, если только это не касалось ее собственного комфорта. Горевший здесь огонь всего лишь означал, что ей может ночью потребоваться теплое вино, или горячий гоголь-моголь.
Он бывал в этом доме уже с полдюжины раз с тех пор как прибыл в Кэймлин, и он знал, в каких шкафах хранятся пряности и в какой кладовой всегда можно отыскать бочонок вина. Отличного вина. На этом Шиайн не экономила. Только не на том, что собиралась пить сама. К возвращению Фалион он достал горшок с медом и тарелочку с имбирем и корицей, поставив их на стол рядом с полным кувшином вина, и положил в огонь кочергу. Шиайн могла сказать «приходи» и это подразумевало «немедленно», но когда она заставляла людей ждать, то может настать утро, прежде чем она про него вспомнит. Эти вызовы, чтоб этой женщине сгореть, всегда стоили ему сна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Отыскать нужную улицу, более того, нужный дом, не такая уж простая задача – темные узкие улицы похожи одна на другую – но он был внимателен и скоро уже стучал во входную дверь высокого дома, который мог бы принадлежать какому-нибудь богатому, но предусмотрительному купцу. За исключением того, что он знал точно, что не принадлежит. Аварин был слабым Домом, угасшим, как сказал бы кто-нибудь, но одна дочь у него сохранилась, и у Шиайн водились денежки.
Одна из дверей распахнулась, и он был вынужден прикрыть глаза рукой, защищаясь от света. Левой рукой, правая сжимала кинжал, пока он сам оставался наготове в тени. Вглядываясь сквозь щель между пальцами, он узнал женщину в проеме, в простом темном платье горничной. Но это все равно не заставило расслабиться его даже на волосок.
– Поцелуй меня, Фалион, – сказал он, входя внутрь. И с вожделением ее обнял. Левой рукой, естественно.
Длиннолицая женщина отбросила его руку и громко хлопнула дверью за его спиной.
– Шиайн закрылась с посетителем в гостиной наверху, – холодно сказала она ему, – а повар в ее спальне. Больше в доме никого. Повесь плащ на вешалку. Я передам ей, что ты здесь, но, возможно, тебе придется подождать.
Ханлон дал ей разорвать объятье и упасть руке. Несмотря на молодое личико Фалион можно было назвать только хорошенькой, и даже это было сильно приукрашенной правдой. Ее взгляд всегда был холоден, и манера общения постоянно была деловая. Она была не из тех женщин, с которыми он стал бы заигрывать, но, по всей видимости, ее наказал один из Избранных и он был частью ее наказания, что все меняло. В какой-то степени. Его никогда не смущало покувыркаться с женщиной, у которой не было иного выбора, а у Фалион выбора не было. Ее платье горничной было абсолютным отражением действительного положения дел, она одна выполняла работу четырех или пяти женщин – горничной, поварихи и плохой девчонки, засыпая от случая к случаю и пресмыкаясь, когда Шиайн была не в настроении. Ее руки огрубели и стали красными от стирки и мытья полов. Но все же она, по всей видимости, переживет свое наказание, и меньше всего ему хотелось получить Айз Седай враждебно настроенную к Даведу Ханлону. Только не тогда, когда обстоятельства могут поменяться прежде, чем у него будет шанс ударить ее ножом в сердце. Однако достичь компромисса с ней оказалось проще простого. У нее были очень практичные взгляды. В моменты, когда могли видеть остальные, он приставал к ней каждый раз, как она проходила мимо, и если выдавалась свободная минутка, он уводил ее тесную каморку для горничной, находившуюся под самой крышей. Где они приводили в беспорядок простыни и затем, усевшись на узкой холодной постели, обменивались информацией. Хотя, по ее просьбе, он наставил ей парочку синяков, на случай если Шиайн вздумает проверить. Он надеялся, что она вспомнит, что это было по ее собственной просьбе.
– Где остальные? – сказал он, складывая плащ и вешая его на пятнистую вешалку. Звук его шагов по плиткам пола отразился эхом под потолком холла для посетителей. Это было замечательное место, с раскрашенными алебастровыми карнизами и несколькими дорогими настенными драпировками на резных панелях, которые были начищены до блеска, хорошо видного в ярком сиянии зеркальных светильников. Света было достаточно, чтобы осветить весь Королевский Дворец, но, чтоб он сгорел, здесь было не теплее, чем снаружи. Фалион удивленно вскинула бровь, заметив кинжал в его руке, и он с напряженной улыбкой вложил его в ножны. Он смог бы вытащить его снова с невероятной скоростью и меч почти столь же быстро. – Ночью улицы полны воров, – несмотря на холод, он скинул перчатки и заткнул их за пояс. Иначе кто-нибудь решит, что он чего-то опасается. Нагрудника даже в худшем случае должно быть достаточно.
– Я не знаю, где Мариллин, – бросила она через плечо, уже повернувшись и приготовившись, подобрав юбки, подняться по лестнице. – Она ушла до заката. Муреллин в конюшне курит свою трубку. Мы сможем поговорить после того, как я сообщу Шиайн, что ты прибыл.
Глядя, как она поднимается по лестнице, он крякнул. Муреллин, нескладный парень, которого Ханлон недолюбливал до мурашек на спине, всегда изгонялся из дома в конюшни за домом, каждый раз, когда хотел выкурить свою трубку. Шиайн не нравился запах его грубого табака, и он взял привычку брать с собой кувшин вина, так что скоро ждать его не стоило. Мариллин беспокоила его куда больше. Она тоже была Айз Седай, и так же как и Фалион подчинялась приказам Шиайн. Как и он сам, но с ней у него не было соглашения. Безусловно, нет принципиальной разницы, кого подозревать, Айз Седай или Черных Айя. Куда она отправилась? С какой целью? Незнание способно убить ничего не подозревающего человека, а Мариллин Гемалфин проводила довольно много времени, занимаясь тем, о чем он не имел ни малейшего понятия. Он пришел к выводу, что в Кэймлине происходит слишком много такого, о чем он не имел ни малейшего понятия. Пришло время выяснить, если ему хочется жить.
Едва Фалион ушла, он вышел из холла, направившись на кухню, которая располагалась за домом. Комната с кирпичными стенами была, конечно, пустой – повариха знала, что лучше не высовывать свой нос из каморки в подвале, если ее выпроводили из дома на ночь глядя. Черная железная печь и плита были холодными, но маленький очаг, в котором еще теплился огонь, превращал эту комнату в одну из самых теплых в доме. По сравнению с остальными, по крайней мере. Шиайн была скупой, если только это не касалось ее собственного комфорта. Горевший здесь огонь всего лишь означал, что ей может ночью потребоваться теплое вино, или горячий гоголь-моголь.
Он бывал в этом доме уже с полдюжины раз с тех пор как прибыл в Кэймлин, и он знал, в каких шкафах хранятся пряности и в какой кладовой всегда можно отыскать бочонок вина. Отличного вина. На этом Шиайн не экономила. Только не на том, что собиралась пить сама. К возвращению Фалион он достал горшок с медом и тарелочку с имбирем и корицей, поставив их на стол рядом с полным кувшином вина, и положил в огонь кочергу. Шиайн могла сказать «приходи» и это подразумевало «немедленно», но когда она заставляла людей ждать, то может настать утро, прежде чем она про него вспомнит. Эти вызовы, чтоб этой женщине сгореть, всегда стоили ему сна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231