Несколько человек сидели на грубых табуретах, которые сделал Бан Кро, остальные стояли или сидели на корточках. Никто не поднял головы. Определенно, никто не подошел бы, чтобы принять у него лошадь. Внезапно, он понял, что в лагере чувствовалось не спокойствие, а напряженность. Напоминающее ему о тетиве лука, натянутой до точки разрыва. Он почти слышал ее треск.
Когда он спешился рядом с палаткой в красную полоску, появился Даннил, направляющийся к нему от айильских платок быстрым шагом. Сулин и Эдарра, одна из Хранительниц Мудрости, легко следовали за ним, хотя, казалось, что они не торопятся. Загорелое лицо Сулин казалось темной кожаной маской. Эдарра с темной шалью, обвязанной вокруг головы, была воплощением спокойствия. Несмотря на свои большие юбки она производила так же мало шума, как и седая Дева, лишь едва различимо позвякивали ее золотые и костяные ожерелья и браслеты. Даннил покусывал кончик своих пышных усов, неосознанно вытягивая меч из грубых кожаных ножен на дюйм и с силой вкладывая его обратно. Вверх и обратно вниз. Прежде чем заговорить он глубоко вздохнул.
– Девы привели пятерых Шайдо, Лорд Перрин. Арганда отвел их в платки гэалданцев чтобы допросить. С ними Масима.
Перрин ощутил присутствие Масимы в лагере.
– Почему ты позволила Арганде забрать их? – спросил он Эдарру. Даннил не смог бы остановить их, но Хранительницы Мудрости были в другом положении.
Эдарра выглядела не старше Перрина, однако ее холодные голубые глаза, казалось, видели куда больше, чем ему доведется когда-либо. Звякнув браслетами, она сложила руки на груди. С легким оттенком нетерпения.
– Даже Шайдо знают как терпеть боль, Перрин Айбара. Чтобы заставить кого-то из них заговорить потребуются долгие дни, а у нас, кажется, нет времени ждать.
Если глаза Эдарры были просто холодны, то глаза Сулин казались голубым льдом.
– Мои сестры по копью и я сделали бы это гораздо быстрее самостоятельно, но Даннил Левин сказал, что ты не хочешь, чтобы кого-нибудь пытали. Герард Арганда нетерпеливый человек, и он не доверяет нам.
Она говорила таким тоном, что не будь она айилкой, он решил бы, что она обиделась.
– В любом случае, ты узнаешь немного. Это Каменные Псы. Они будут подаваться медленно. Настолько медленно, насколько это возможно. В таких случаях, чтобы сложить картинку целиком, всегда нужно складывать крупицы сведений, полученные от одного к крохам, добытым от другого.
Применить боль. Нужно причинять боль, когда задаешь вопросы мужчине. Даже в мыслях он никогда не позволял себе подобного. Но ради того чтобы вернуть Фэйли…
– Пусть кто-нибудь оботрет Ходока, – грубо сказал он, бросив поводья Даннилу.
Гэалданская часть лагеря теперь сильно отличалась от грубых ограждений и случайно раскиданных палаток двуреченцев. Здесь, палатки стояли ровными рядами, у входа большинства из них стояли стойки с пиками, и оседланные лошади, готовые к бою. Болтающиеся лошадиные хвосты, и длинные вымпелы на пиках, покачивающиеся на холодном ветру, были единственным беспорядком. Проходы между палатками были одинаковой ширины, а через ряд походных костров можно было провести ровную линию. Даже складки на холсте, из которых были сделаны палатки, пока не выпал снег образовывали ровную линию. Все было упорядоченно и тихо.
В воздухе висел запах овсянки и варенных желудей, а несколько человек в зеленых плащах пальцами выскребали последние остатки обеда из жестяных тарелок. Прочие уже собирали горшки. Никто не выказывал и тени беспокойства. Они просто ели и занимались хозяйством, с равным удовольствием. Просто делая то, что должно быть сделано.
Возле заостренных кольев ограды, которые отмечали внешнюю границу лагеря, кольцом стояла большая группа людей. Из них не больше половины носило зеленые плащи и нагрудники гэалданских копейщиков. Остальные были вооружены пиками или мечами, перепоясанными поверх разномастной одежды, от отличного шелка или хорошей шерсти, до грязной холстины, но никого из них нельзя было назвать чистым, конечно, если не сравнивать их с жителями Со Хэбо. Людей Масимы всегда можно было узнать, даже со спины.
Пока он приближался толпе, до него долетел еще один запах. Запах паленого мяса. И приглушенный звук, который он постарался не слышать. Когда он начал проталкиваться сквозь толпу, солдаты оборачивались и неохотно уступали ему дорогу. Люди Масимы отходили, что-то бормоча насчет желтых глаз и об Отродьях Тени. В любом случае, он протолкался к центру.
Четыре рыжеволосых человека в серо-коричневых кадин'сор лежали со связанными за спиной запястьями, притянутыми к лодыжкам. Между локтей и колен были продеты длинные палки. Их лица были разбиты и кровоточили, а во рту торчали кляпы. Пятый был обнажен и растянут на земле между четырьмя крепкими вбитыми в землю кольями, так сильно, что напряглись все его сухожилия. Он дергался насколько позволяли ему путы, и выл в агонии сквозь тряпки, затыкавшие его рот. На его животе кучкой возвышались горячие угли, из-под которых шел дым. Это и был источник запаха горящей плоти, который уловил нос Перрина. Угли лежали прямо на обнаженной коже человека, и каждый раз, когда он ухитрялся сбросить один, ухмыляющийся парень в грязном зеленом шелковом кафтане, щипцами заменял его другим углем из полного горшка, стоящего на земле. Перрин знал его. Его звали Хари, и он любил собирать уши, надевая их на кожаный шнурок. Мужские уши, женские уши, детские уши. Это Хари никогда не волновало.
Не раздумывая, Перрин шагнул вперед, и пинком сбросил груду углей с тела связанного человека. Некоторые из них попали в Хари. Тот отпрыгнул с воплем, который превратился в вой, когда его рука попала прямо в горшок с углями. Он свалился набок, схватившись за обожженную руку, и уставился на Перрина. Хорек в человеческом обличье.
– Дикарь притворяется, Айбара, – сказал Масима. Перрин даже не заметил стоящего рядом человека с хмурым лицом похожим на сердитый камень под гладко обритой головой. Его темные безумные глаза светились презрением. Сквозь вонь обожженной плоти просачивался запах безумия. – Я их хорошо знаю. Они притворяются, что чувствуют боль, но это не так. Чтобы заставить одного из них заговорить, нужно уметь причинить боль камню.
Арганда, стоящий рядом с Масимой, так сжал рукоять меча, что его рука задрожала.
– Возможно, ты хочешь потерять свою жену, Айбара, – произнес он. – Но я не хочу потерять мою королеву!
– Это должно быть сделано, – сказал Айрам тоном наполовину просящим, наполовину требующим. Он стоял по другую сторону от Масимы, схватившись за края своего зеленого плаща, как будто для того, чтобы удержать руки подальше от меча. – Ты учил меня, что человек делает то, что должен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Когда он спешился рядом с палаткой в красную полоску, появился Даннил, направляющийся к нему от айильских платок быстрым шагом. Сулин и Эдарра, одна из Хранительниц Мудрости, легко следовали за ним, хотя, казалось, что они не торопятся. Загорелое лицо Сулин казалось темной кожаной маской. Эдарра с темной шалью, обвязанной вокруг головы, была воплощением спокойствия. Несмотря на свои большие юбки она производила так же мало шума, как и седая Дева, лишь едва различимо позвякивали ее золотые и костяные ожерелья и браслеты. Даннил покусывал кончик своих пышных усов, неосознанно вытягивая меч из грубых кожаных ножен на дюйм и с силой вкладывая его обратно. Вверх и обратно вниз. Прежде чем заговорить он глубоко вздохнул.
– Девы привели пятерых Шайдо, Лорд Перрин. Арганда отвел их в платки гэалданцев чтобы допросить. С ними Масима.
Перрин ощутил присутствие Масимы в лагере.
– Почему ты позволила Арганде забрать их? – спросил он Эдарру. Даннил не смог бы остановить их, но Хранительницы Мудрости были в другом положении.
Эдарра выглядела не старше Перрина, однако ее холодные голубые глаза, казалось, видели куда больше, чем ему доведется когда-либо. Звякнув браслетами, она сложила руки на груди. С легким оттенком нетерпения.
– Даже Шайдо знают как терпеть боль, Перрин Айбара. Чтобы заставить кого-то из них заговорить потребуются долгие дни, а у нас, кажется, нет времени ждать.
Если глаза Эдарры были просто холодны, то глаза Сулин казались голубым льдом.
– Мои сестры по копью и я сделали бы это гораздо быстрее самостоятельно, но Даннил Левин сказал, что ты не хочешь, чтобы кого-нибудь пытали. Герард Арганда нетерпеливый человек, и он не доверяет нам.
Она говорила таким тоном, что не будь она айилкой, он решил бы, что она обиделась.
– В любом случае, ты узнаешь немного. Это Каменные Псы. Они будут подаваться медленно. Настолько медленно, насколько это возможно. В таких случаях, чтобы сложить картинку целиком, всегда нужно складывать крупицы сведений, полученные от одного к крохам, добытым от другого.
Применить боль. Нужно причинять боль, когда задаешь вопросы мужчине. Даже в мыслях он никогда не позволял себе подобного. Но ради того чтобы вернуть Фэйли…
– Пусть кто-нибудь оботрет Ходока, – грубо сказал он, бросив поводья Даннилу.
Гэалданская часть лагеря теперь сильно отличалась от грубых ограждений и случайно раскиданных палаток двуреченцев. Здесь, палатки стояли ровными рядами, у входа большинства из них стояли стойки с пиками, и оседланные лошади, готовые к бою. Болтающиеся лошадиные хвосты, и длинные вымпелы на пиках, покачивающиеся на холодном ветру, были единственным беспорядком. Проходы между палатками были одинаковой ширины, а через ряд походных костров можно было провести ровную линию. Даже складки на холсте, из которых были сделаны палатки, пока не выпал снег образовывали ровную линию. Все было упорядоченно и тихо.
В воздухе висел запах овсянки и варенных желудей, а несколько человек в зеленых плащах пальцами выскребали последние остатки обеда из жестяных тарелок. Прочие уже собирали горшки. Никто не выказывал и тени беспокойства. Они просто ели и занимались хозяйством, с равным удовольствием. Просто делая то, что должно быть сделано.
Возле заостренных кольев ограды, которые отмечали внешнюю границу лагеря, кольцом стояла большая группа людей. Из них не больше половины носило зеленые плащи и нагрудники гэалданских копейщиков. Остальные были вооружены пиками или мечами, перепоясанными поверх разномастной одежды, от отличного шелка или хорошей шерсти, до грязной холстины, но никого из них нельзя было назвать чистым, конечно, если не сравнивать их с жителями Со Хэбо. Людей Масимы всегда можно было узнать, даже со спины.
Пока он приближался толпе, до него долетел еще один запах. Запах паленого мяса. И приглушенный звук, который он постарался не слышать. Когда он начал проталкиваться сквозь толпу, солдаты оборачивались и неохотно уступали ему дорогу. Люди Масимы отходили, что-то бормоча насчет желтых глаз и об Отродьях Тени. В любом случае, он протолкался к центру.
Четыре рыжеволосых человека в серо-коричневых кадин'сор лежали со связанными за спиной запястьями, притянутыми к лодыжкам. Между локтей и колен были продеты длинные палки. Их лица были разбиты и кровоточили, а во рту торчали кляпы. Пятый был обнажен и растянут на земле между четырьмя крепкими вбитыми в землю кольями, так сильно, что напряглись все его сухожилия. Он дергался насколько позволяли ему путы, и выл в агонии сквозь тряпки, затыкавшие его рот. На его животе кучкой возвышались горячие угли, из-под которых шел дым. Это и был источник запаха горящей плоти, который уловил нос Перрина. Угли лежали прямо на обнаженной коже человека, и каждый раз, когда он ухитрялся сбросить один, ухмыляющийся парень в грязном зеленом шелковом кафтане, щипцами заменял его другим углем из полного горшка, стоящего на земле. Перрин знал его. Его звали Хари, и он любил собирать уши, надевая их на кожаный шнурок. Мужские уши, женские уши, детские уши. Это Хари никогда не волновало.
Не раздумывая, Перрин шагнул вперед, и пинком сбросил груду углей с тела связанного человека. Некоторые из них попали в Хари. Тот отпрыгнул с воплем, который превратился в вой, когда его рука попала прямо в горшок с углями. Он свалился набок, схватившись за обожженную руку, и уставился на Перрина. Хорек в человеческом обличье.
– Дикарь притворяется, Айбара, – сказал Масима. Перрин даже не заметил стоящего рядом человека с хмурым лицом похожим на сердитый камень под гладко обритой головой. Его темные безумные глаза светились презрением. Сквозь вонь обожженной плоти просачивался запах безумия. – Я их хорошо знаю. Они притворяются, что чувствуют боль, но это не так. Чтобы заставить одного из них заговорить, нужно уметь причинить боль камню.
Арганда, стоящий рядом с Масимой, так сжал рукоять меча, что его рука задрожала.
– Возможно, ты хочешь потерять свою жену, Айбара, – произнес он. – Но я не хочу потерять мою королеву!
– Это должно быть сделано, – сказал Айрам тоном наполовину просящим, наполовину требующим. Он стоял по другую сторону от Масимы, схватившись за края своего зеленого плаща, как будто для того, чтобы удержать руки подальше от меча. – Ты учил меня, что человек делает то, что должен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231