Это казалось столь же невероятным, как присутствие на представлении Тайлин, но нужно использовать все, что способно заставить ее остаться.
– А почему этот парень должен быть кем-то, кого я знаю? – усмехнулась она. – У меня нет… – ее лицо скривилось на какую-то секунду, – мало друзей по эту сторону океана, и ни одного в Эбу Дар. – Она прикоснулась к кончикам прядей парика на груди. – Все равно, в этом даже родная мать меня не узнает. – К концу фразы ее голос стал мрачным.
Еще немного и он сломал бы зубы, с такой силой он сжал челюсти. Стоять здесь, продолжая убеждать ее не ходить, было совершенно бесполезно; но манера, с которой она глазела на солдат по пути сюда, была все еще свежа в памяти.
– Ни на кого не пялься, – предупредил он ее. – Даже не смотри на них.
– Я – скромная женщина Эбу Дара, – сказала она с вызовом, – ты можешь сам с ними разговаривать.
Она сказала это как предупреждение. О, Свет! Когда женщина не приукрашивает все, то она заставляет вещи выглядеть хуже, чем они есть на самом деле, а Эгинин никогда ничего не приукрашивала. Он определенно рискует лишиться зубов.
Сразу за входом начиналась главная улица труппы, петляющая среди фургонов, похожих на фургоны Лудильщиков, – точно небольшие дома, поставленные на колеса, с оглоблями, поднятыми около сидений возницы, – и большими палатками, размером с небольшой дом. Большая часть фургонов была ярко раскрашена во все возможные оттенки красного, желтого, синего или зеленого, в пестроте расцветки им не уступали многие палатки, а несколько были даже полосатыми. Вдоль улицы тут и там возвышались деревянные платформы для выступления артистов, их выкрашенные основания выглядели немного обшарпанно. Пространство, покрытое грязью и истоптанное тысячами ног, шириной не более тридцати шагов, действительно было главной улицей, одной из нескольких, что проходили через весь лагерь. Слабые струйки дыма, поднимающиеся из жестяных дымоходов, что возвышались над крышами фургонов и некоторых палаток, уносил ветер. Большая часть труппы, наверное, еще завтракала, а то и вовсе не покинула кроватей. Они следовали правилу вставать поздно, – это правило Мэт полностью одобрял, – и никто не собирался мерзнуть на улице, готовя себе завтрак на походном костре. Единственным человеком, что он увидел, оказалась Алудра, которая, высоко закатав рукава своего зеленого платья, что-то старательно растирала бронзовым пестиком в ступке на столе, рядом с ее ярко-синим фургоном, расположенным как раз на углу более узкого переулка.
Увлеченная работой стройная тарабонка не замечала Эгинин и Мэта. А он не смог удержаться, чтобы не взглянуть на нее. С темными спадающими до пояса волосами, заплетенными в тонкие и украшенные бисером косички, Алудра была, быть может, самым необычной из диковин Люка. Он объявлял ее как Иллюминатора, кем она и была на самом деле, в отличие от прочих его чудес и исполнителей, хотя Люка, похоже, в это не верил. Мэту стало интересно, что она делает. И могло ли это взрываться. Она обещала раскрыть ему тайну фейерверка, если он сможет ответить на ее загадку, но пока ему не удалось нащупать решение. Но он обязательно найдет ответ. Так или иначе.
Эгинин ткнула ему под ребра жестким пальцем:
– Предполагается, что мы любовники, о чем ты постоянно мне напоминаешь, – прорычала она ему на ухо. – Кто в это поверит, если ты сам продолжаешь пялиться на эту женщину, словно голодный на хлеб?
Мэт сладко улыбнулся:
– Я всегда смотрю на симпатичных женщин, если ты не заметила.
Теребя свой шарф резче обычного, она униженно заворчала, что его полностью удовлетворило. Ее щепетильность проявлялась время от времени. Эгинин сбежала от прошлой жизни, но оставалась при этом шончанкой, и уже знала о нем больше, чем хотелось бы. И он вовсе не собирался доверять ей все свои секреты. Даже те, о которых он еще не знает.
В самом центре лагеря на самом удобном месте стоял фургон Люка, на максимальном удалении от запаха животных в клетках и лошадей в стойлах, что располагались вдоль парусиновых стен. Фургон был ослепительным даже по сравнению с другими в труппе – красно-синий, он сиял точно прекрасная лакированная коробочка, разрисованная со всех сторон золотыми звездами и кометами. Вокруг всего фургона, под самой крышей, сияли серебром все фазы луны. Даже жестяной дымоход был выкрашен в красно-синие полосы. Лудильщики лопнули бы от зависти. С одной стороны фургона, возле своих лошадей, неподвижно стояли две шеренги шончанских солдат в шлемах, наклонив свои копья с зелеными кистями под одинаковым углом. Один из солдат держал под уздцы вторую лошадь – прекрасного мерина серовато-коричневой масти с сильными задними ногами и крепкими бабками. Сине-зеленые доспехи солдат на фоне фургона Люка казались тусклыми.
Мэт не удивился, увидев, что не он один заинтересовался солдатами. В тридцати шагах от них, в темной потрепанной шапке, прикрывшей обритую голову, возле колеса зеленого фургона Петры и Кларин, на корточках сидел Байл Домон. Собаки Кларин – пестрое собрание малюток – спали под фургоном, собравшись вместе. Полный иллианец притворялся что-то вырезающим, но все чего он добился – это скромная горка щепок у его ног. Мэту хотелось чтобы парень отпустил усы – прикрыть голую верхнюю губу – или же совсем сбрил бороду. Кто-нибудь мог связать иллианца с Эгинин. Блерик Негина, высокий парень, стоявший прислонившись к фургону, словно составляя компанию Домону, без колебаний избавился от шайнарского хохолка, чтобы не привлекать внимания шончан, хотя и он проводил рукой по черной щетине, пробивавшейся на его голове, так же часто, как Эгинин проверяла свой парик. Может, и ему стоит носить шапку.
Для непосвященных, в своих темных куртках с потрепанными обшлагами и в стоптанных сапогах, оба могли сойти за артистов или за конюхов, но только не для самих артистов. Они наблюдали за шончан, старательно пытаясь делать это незаметно, но у Блерика, как и полагается Стражу, получалось лучше. Казалось, что все его внимание сосредоточено на Домоне, если бы не случайный взгляд на солдат, столь же случайный как и любого другого на его месте. Домон же хмурился в сторону шончан, если только не впивался свирепым взглядом в полено в своей руке, словно приказывая ему превратиться в изящную резную фигурку. Парень слишком близко к сердцу принимал свои обязанности со'джин.
Мэт намечал для себя путь, которым можно было бы подобраться поближе к фургону и попытаться подслушать незаметно для солдат, когда в задней части фургона распахнулась дверь и светловолосый офицер спустился вниз по ступенькам, надев на голову шлем с тонким синим пером едва его сапог коснулся земли. Следом показался Люка, в великолепном алом кафтане с золотым шитьем в виде солнечных дисков в окружении лучей, что переливалось всеми цветами радуги когда он двинулся за офицером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231