— Пожалуйста, — ответил Бернар. — Хотя я считаю, что слова, которые нельзя сказать вслух, лучше вовсе не произносить.
— Как вам будет угодно, — прошипел виконт де Туар. — Но только ваша племянница, как мне кажется, вот-вот соблазнит молодого Осмона де Плантара. Шустрая девочка. Ей, сдается мне, еще и десяти нет?
Племянница Бернара де Пуату уже достигла десятилетнего возраста, и в этом году ей должно было исполниться одиннадцать, но это была необычная девочка — уже в пять лет она стала проявлять особый интерес к взрослым мужчинам и вести себя так, что многие в ее присутствии смущались от собственных неприличных мыслей, которые она в них возбуждала своим поведением. Кончилось все тем, что однажды — дело было в прошлом году в Люсиньянском замке — мать застукала Элеонору на конюшне в тот самый миг, когда дочь утрачивала девственность. Конюх, совершивший дефлорацию, при других обстоятельствах был бы затравлен собаками или брошен на съедение сидящему на цепи медведю, но учитывая раннюю распущенность Элеоноры, его всего лишь отменно высекли, так, что через неделю он уже вновь исполнял свои обязанности конюха. Услышав сказанное виконтом де Туаром, Бернар де Пуату от души пожалел, что поддался уговорам племянницы и взял ее с собою на турнир в Ле-Ман. Он поискал взглядом по залу и увидел, что Элеонора, подражая блудницам, полуобнажила свою детскую грудь и весьма недвусмысленно кокетничает со старшим сыном Андре де Плантара, Осмоном. Несмотря на свой ангельски малый возраст, чертовка была соблазнительна, как опытная любовница, и Бернар со вздохом решил, что надо уезжать и везти юную греховодницу к ее матери в Пуатье. Тут еще и Годфруа подлил масла в огонь:
— До чего ж хороша у тебя племяшка, Бернар! Жаль, что я для нее слишком стар, а мой Анри слишком молод, ха-ха-ха!
«Погоди еще, — подумал Бернар, — вот достанется твоему мальку подобная щучка, будет тогда тебе ха-ха!» Всю дорогу от Ле-Мана до Пуатье он от души чехвостил племянницу, а та сначала обиженно рыдала, а потом успокоилась и слушала дядькину ругань с загадочной плутоватой полуулыбочкой.
Жизор и Шомон располагались по соседству друг с другом. И не было во всей Франции двух семей, настолько сдружившихся, как эти — Жизоры и Шомоны. — Да еще Пейны. И дело даже не в том, что все они происходили из одного корня — некоего полумифического предка, которого звали Ормус Язычник. Как раз напротив, чаще бывает так, что близкие родственники становятся самыми лютыми между собой врагами. Был у них всех в крови некий таинственный магнит, притягивавший членов трех знаменитых фамилий друг к другу. Видимо очень сильным человеком был тот самый Ормус Язычник, в честь которого и назван замок Пейнnote 2, если кровь его, разбежавшись по жилам потомков, постоянно стремилась к воссоединению. Родовые деревья Пейнов, Шомонов и Жизоров настолько переплелись между собой, что глядя на их схемы, нетрудно было почувствовать некоторое головокружение при виде запутанного сплетения ветвей. Шомоны и Пейны гордились тем, что они старше Жизоров, но никогда не обижали свою младшую ветвь, а напротив, старались всячески помогать. Основателем Жизора и первым его сеньором был граф Гуго де Шомон, женатый на дочери Тибо де Пейна, носившего прозвище «Гардильский мавр». Аделаида, так звали жену первого владельца Жизора, исправно рожала мужу дочерей. После смерти Гуго де Шомона, Аделаида отдала имение своему роддому дяде, Роберу де Пейну. Злые языки утверждали, будто племянница жила с дядею как жена с мужем.
Мало того, когда сын Робера де Пейна, Тибо, после смерти отца вступил во владение замком Жизор, пошли гнусные сплетни, якобы это ненастоящий Тибо, а тайный сын Робера и Аделаиды. Доказательством этих мерзких сплетен служило чудесное омоложение Тибо де Жизора, который вскоре после смерти отца, в свои сорок четыре года стал выглядеть чуть ли не на двадцать два. Другие злопыхатели уверяли, что Тибо и вовсе продал душу дьяволу, оттого и помолодел. Надо заметить, он и сам давал пищу для таких злопыхательских суждений — открыто отказывался посещать церковь, подвыпив, хулил Господа нашего Иисуса Христа рассказывая о Спасителе самые невероятные и злые небылицы, поклонялся старинному вязу, растущему на поле перед Жизорским замком, и величал его «священным Ормусом», составил даже среди крестьян секту вязопоклонников, вместе с которой устраивал весной и осенью радения с бешеными песнями, плясками и свальными совокуплениями.
Вспомнив о том, что он напрямую происходит от семьи де Пейнов, люди прозвали его Жизорским Язычником. Когда Тибо женился, появилась надежда, что он хоть немного остепенится, но далеко не все и очень недолго тешили себя этой зыбкой надеждой. В жены себе Жизорский Язычник взял сорокалетнюю Матильду де Монморанси, женщину пылкого темперамента, которая вскоре родила ему сына Гуго, после чего чуть ли не двадцать лет была бесплодной, но зато с каждым годом выглядела все моложе и моложе, и, разумеется, ее очень скоро прозвали Жизорской Колдуньей.
Тем временем, после славной битвы при Таншбрэ, Нормандское герцогство стало принадлежать английскому королю Генри, сыну Вильгельма Завоевателя, и капризной судьбе вздумалось провести искусственную границу между Жизорами и их родственниками — межа, разделившая английские и французские земли, прошла как раз через жизорские владения, причем, замок Жизор оказался на английской стороне, а замок Шомон — на французской вместе с землями семьи де Пейнов. Вот тут-то, наперекор обстоятельствам, семьи решили пуще прежнего укреплять родство, перекрестно женить своих взрослых или уже взрослеющих отпрысков, а тех, которых женить еще очень рано, по крайней мере опутывать помолвками. В один и тот же день у Тибо Язычника и Матильды де Монморанси родилась дочь Анна, а у Осмона де Шомона и Беатрисы де Пейн — дочь Тереза. Сразу же после того, как девочек крестили, была совершена и помолвка. Терезу помолвили с Гуго де Жизором, которому тогда было двадцать пять лет, а Анну — с Гийомом де Шомоном, коему исполнилось двадцать четыре. Немудрено, что и тот, и другой юноша очень быстро нарушили обеты верности своим невестам и напропалую изменяли им, покуда Тереза и Анна учились говорить, ходить на ногах, писать, самостоятельно одеваться, и все такое прочее. Тереза де Шомон еще только меняла молочные зубы на коренные, а ее неугомонный женишок Гуго уже успел обрюхатить едва ли не треть жизорских крестьянок, передавая им драгоценную частицу крови мифического Ормуса. В тот день, когда Анна де Жизор вся зареванная доложила мамочке о каком-то непонятном и постыдном кровотечении, ее жених Гийом думал о самоубийстве, страдая совершенно по другой причине — его возлюбленную, Магдалену де Мелян, с которой он тайно встречался целых пять лет, выдавали замуж за герцога Бурбонского и увозили навсегда в далекий-предалекий Бурбон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108