Пройдя вдоль побережья Святой Земли, корабль наконец причалил к пристани Сен-Жан-д'Акра. Сердце навигатора преисполнилось черной радости — на приколе стояли какие угодно суда, включая эскадру Филиппа-Августа, но не было кораблей Ричарда. Сплетать интриги против него в его отсутствие было куда сподручнее, и едва сойдя на берег и устроившись в лагере осаждающих, навигатор взялся за дело. Он добился аудиенции у Филиппа и наговорил ему много неприятного о Ричарде, который, якобы, как только Филипп отплыл из Мессины, принялся хулить его всячески в кругу своих рыцарей, издевательски отзываясь о рыцарских и монаршьих достоинствах короля Франции. Филипп выслушал навигатора и без тени сомнения воспринял всю клевету, вознесенную на Ричарда этим длинноносым человеком с тяжелым взглядом и козлиной бородкой, наполовину состоящей из седых волос. Филипп и впрямь завидовал Ричарду, ревнуя его и к прекрасной Беранжере, и к славе, и к жизнерадостности. Тамплиер Жан де Жизор своей клеветой только потешил и подпитал эту зависть и ревность, и теперь можно было рассчитывать, что здесь, под стенами Сен-Жан-д'Акра, тлеющая ссора между Филиппом и Ричардом вспыхнет с новой силой.
Затем навигатор познакомился и подружился с гохмейстером тевтонского ордена Германом Зальца, тяжело переживавшим гибель Фридриха Барбароссы и мечтавшим, чтобы именно тевтонцы стали главной силой нового завоевания Святой Земли. Посему он тоже весьма ревниво относился к славе Ричарда Львиное Сердце и рад был услышать от Жана де Жизора множество весьма нелестных высказываний в адрес молодого английского короля. Навигатор поведал гохмейстеру, что Ричард болен неизлечимой болезнью, посланной ему в наказание за то, что он слишком увлекается противоестественными сношениями.
— Ах вот что?! — вскидывал брови Герман Зальца. — Но я слышал что король Рихарт Лёвенгерцnote 15 только что женился на принцессе Наварской и очень любит ее. Разве это не так?
— О, это только для отвода глаз, мессир, только для ширмы, — доверительным тоном увещевал навигатор. — А вы знаете о вражде, которая вспыхнула между Ричардом и королем Филиппом? Так вот, причиной этой вражды стало то, что Ричард завел себе нового любовника, коннетабля тамплиеров Робера де Шомона. Филипп, с которым у Ричарда была давняя любовная связь, приревновал. Мужеложцы, говорят, куда более ревнивы, чем обычные люди. Полагаю, что здесь, под стенами этой величественной крепости, Филипп и Ричард будут думать не о том, как свалить Саладина, а о том, как побольнее ранить друг друга.
— О das Jungste Gericht!note 16 — сокрушался немец. — Видать, и впрямь, скоро наступит светопреставление, если уж такие христианские монархи позволяют себе то, за что Господь покарал Содом и Гоморру?
Наконец, навигатор Жан встретился с только что прибывшим из Триполи новым великим магистром ордена тамплиеров. Бесславный Жерар де Ридфор скончался в конце прошлого года от укуса кобры, и вместо него верховный капитул выбрал Робера де Сабле, которого Жан, покидая три с половиной года назад Святую Землю, знал еще комтуром. Теперь этот выскочка, которому еще не было и сорока лет, был преисполнен важности и чванливости, но навигатор быстро взял его в оборот и в течение трех-четырех дней, полностью подчинил своей воле и власти, хотя де Сабле оказался не столь глуп и безволен, как его предшественник на высшей ступени ордена. Он долго выслушивал рассказы навигатора о тамплиерах Креста и Розы, задавал множество вопросов, и Жан де Жизор многословно и весьма запутанно объяснял ему необходимость существования своего рода ордена внутри ордена. Он настолько умело запутал мозги великого магистра, что де Сабле в конце концов зевнул, махнул рукой и сказал:
— Ну, я вижу, вы делаете массу полезного, сенешаль Жан. Я рад, что Орлеанская община и сам папа поддержали ваше начинание. А теперь расскажите мне о Ричарде, коль уж вы провели зиму в Мессине. Правда ли, что он безнадежно болен?
— Правда, мессир, — внутренне ликуя, отвечал навигатор. — Дни его сочтены. Та же самая лихорадка, что погубила его братьев, с каждым днем приближает к могильной яме и великого Ричарда. И все потому, что он слишком невоздержан в чувственных удовольствиях. Всякая женщина, которая ему только понравится, тут же попадает к нему в постель, к тому же он увлекается противоестественными связями, возможно, желая тем самым уподобиться Юлию Цезарю, о котором в Риме говорили, что он муж всех жен и жена всех мужей. Но при Цезаре люди еще не ведали строгих и прекрасных законов христианства. Теперь же такое поведение монарха может заслуживать только укоризны.
— Кто же у него в любовниках? — поинтересовался де Сабле.
— Да кого только не было среди его фаворитов, включая, как вы, должно быть, знаете, самого короля Франции.
— Да, я, кажется, слышал, что они иногда спят вместе, но думал: « Мало ли…» Так значит?…
— Именно, мессир. А теперь он влюбился в некоего Амбруаза, который, якобы для того постоянно находится подле Ричарда, что пишет его биографию, но я-то доподлинно знаю, какая там биография пишется. Вот увидите, что здесь Ричард будет только пыль всем в глаза пускать. У меня есть твердое подозрение, что он не для того ищет встречи с Саладином, чтобы сразиться.
— Даже так? Скажите-ка! Ни за что бы не подумал.
Ричардова флотилия все никак не появлялась и не появлялась, и в лагере осаждающих Аккру росло раздражение против короля Англии. В Палестине наступало время нестерпимой жары, уже в начале мая к полудню начинался зной. В планы крестоносцев входило взять Сен-Жан-д'Акр не позднее июня, чтобы скорее двигаться к Иерусалиму и осадить его хотя бы в конце августа. Задержка войск Ричарда разрушала эти надежды. В середине мая от него пришло известие — из Кипра приплыло небольшое суденышко с тридцатью рыцарями-бретонцами, привезшими письмо. Вот что писал Ричард Львиное Сердце:
«Достославное и достопочтенное Христово воинство! Король Англии, граф Пуатевинский и герцог Аквитанский Ричард Плантагенет приветствует вас и молит Господа да ниспошлет он вам удачу и успех! Увы, сам я вынужден задержаться на Кипре по той простой причине, что неожиданная буря прибила мой флот к берегам этого острова. Я намеревался только переждать здесь ненастье, но вскоре выяснилось, что монарх кипрский, именуемый деспотом, находится в сговоре с самим Саладином, и едва только мы оказались в его владениях, как он принялся нам чинить всякого рода напасти, гораздо более пакостные, нежели те, что мы претерпели в Мессине. Сей тиран хуже Ганелона и Иуды, и говорят, что в знак вечной дружбы он и Саладин пили кровь друг друга, подмешанную в вино. Множество пилигримов, проезжающих в Святую Землю мимо Кипра, оказались в плену у этого христопродавца, принявшего веру Магомета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Затем навигатор познакомился и подружился с гохмейстером тевтонского ордена Германом Зальца, тяжело переживавшим гибель Фридриха Барбароссы и мечтавшим, чтобы именно тевтонцы стали главной силой нового завоевания Святой Земли. Посему он тоже весьма ревниво относился к славе Ричарда Львиное Сердце и рад был услышать от Жана де Жизора множество весьма нелестных высказываний в адрес молодого английского короля. Навигатор поведал гохмейстеру, что Ричард болен неизлечимой болезнью, посланной ему в наказание за то, что он слишком увлекается противоестественными сношениями.
— Ах вот что?! — вскидывал брови Герман Зальца. — Но я слышал что король Рихарт Лёвенгерцnote 15 только что женился на принцессе Наварской и очень любит ее. Разве это не так?
— О, это только для отвода глаз, мессир, только для ширмы, — доверительным тоном увещевал навигатор. — А вы знаете о вражде, которая вспыхнула между Ричардом и королем Филиппом? Так вот, причиной этой вражды стало то, что Ричард завел себе нового любовника, коннетабля тамплиеров Робера де Шомона. Филипп, с которым у Ричарда была давняя любовная связь, приревновал. Мужеложцы, говорят, куда более ревнивы, чем обычные люди. Полагаю, что здесь, под стенами этой величественной крепости, Филипп и Ричард будут думать не о том, как свалить Саладина, а о том, как побольнее ранить друг друга.
— О das Jungste Gericht!note 16 — сокрушался немец. — Видать, и впрямь, скоро наступит светопреставление, если уж такие христианские монархи позволяют себе то, за что Господь покарал Содом и Гоморру?
Наконец, навигатор Жан встретился с только что прибывшим из Триполи новым великим магистром ордена тамплиеров. Бесславный Жерар де Ридфор скончался в конце прошлого года от укуса кобры, и вместо него верховный капитул выбрал Робера де Сабле, которого Жан, покидая три с половиной года назад Святую Землю, знал еще комтуром. Теперь этот выскочка, которому еще не было и сорока лет, был преисполнен важности и чванливости, но навигатор быстро взял его в оборот и в течение трех-четырех дней, полностью подчинил своей воле и власти, хотя де Сабле оказался не столь глуп и безволен, как его предшественник на высшей ступени ордена. Он долго выслушивал рассказы навигатора о тамплиерах Креста и Розы, задавал множество вопросов, и Жан де Жизор многословно и весьма запутанно объяснял ему необходимость существования своего рода ордена внутри ордена. Он настолько умело запутал мозги великого магистра, что де Сабле в конце концов зевнул, махнул рукой и сказал:
— Ну, я вижу, вы делаете массу полезного, сенешаль Жан. Я рад, что Орлеанская община и сам папа поддержали ваше начинание. А теперь расскажите мне о Ричарде, коль уж вы провели зиму в Мессине. Правда ли, что он безнадежно болен?
— Правда, мессир, — внутренне ликуя, отвечал навигатор. — Дни его сочтены. Та же самая лихорадка, что погубила его братьев, с каждым днем приближает к могильной яме и великого Ричарда. И все потому, что он слишком невоздержан в чувственных удовольствиях. Всякая женщина, которая ему только понравится, тут же попадает к нему в постель, к тому же он увлекается противоестественными связями, возможно, желая тем самым уподобиться Юлию Цезарю, о котором в Риме говорили, что он муж всех жен и жена всех мужей. Но при Цезаре люди еще не ведали строгих и прекрасных законов христианства. Теперь же такое поведение монарха может заслуживать только укоризны.
— Кто же у него в любовниках? — поинтересовался де Сабле.
— Да кого только не было среди его фаворитов, включая, как вы, должно быть, знаете, самого короля Франции.
— Да, я, кажется, слышал, что они иногда спят вместе, но думал: « Мало ли…» Так значит?…
— Именно, мессир. А теперь он влюбился в некоего Амбруаза, который, якобы для того постоянно находится подле Ричарда, что пишет его биографию, но я-то доподлинно знаю, какая там биография пишется. Вот увидите, что здесь Ричард будет только пыль всем в глаза пускать. У меня есть твердое подозрение, что он не для того ищет встречи с Саладином, чтобы сразиться.
— Даже так? Скажите-ка! Ни за что бы не подумал.
Ричардова флотилия все никак не появлялась и не появлялась, и в лагере осаждающих Аккру росло раздражение против короля Англии. В Палестине наступало время нестерпимой жары, уже в начале мая к полудню начинался зной. В планы крестоносцев входило взять Сен-Жан-д'Акр не позднее июня, чтобы скорее двигаться к Иерусалиму и осадить его хотя бы в конце августа. Задержка войск Ричарда разрушала эти надежды. В середине мая от него пришло известие — из Кипра приплыло небольшое суденышко с тридцатью рыцарями-бретонцами, привезшими письмо. Вот что писал Ричард Львиное Сердце:
«Достославное и достопочтенное Христово воинство! Король Англии, граф Пуатевинский и герцог Аквитанский Ричард Плантагенет приветствует вас и молит Господа да ниспошлет он вам удачу и успех! Увы, сам я вынужден задержаться на Кипре по той простой причине, что неожиданная буря прибила мой флот к берегам этого острова. Я намеревался только переждать здесь ненастье, но вскоре выяснилось, что монарх кипрский, именуемый деспотом, находится в сговоре с самим Саладином, и едва только мы оказались в его владениях, как он принялся нам чинить всякого рода напасти, гораздо более пакостные, нежели те, что мы претерпели в Мессине. Сей тиран хуже Ганелона и Иуды, и говорят, что в знак вечной дружбы он и Саладин пили кровь друг друга, подмешанную в вино. Множество пилигримов, проезжающих в Святую Землю мимо Кипра, оказались в плену у этого христопродавца, принявшего веру Магомета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108