И он уже наверняка проголодался. Когда она его найдет…
Ее беспорядочные мысли прервал отчаянный крик:
— Леди Розалинда! Подождите, миледи!
Завидев Клива, бегущего следом за ней, она попридержала лошадку. Меньше всего ей хотелось сейчас иметь дело с Кливом: она не без оснований опасалась, что он с легкостью разгадает ее намерения.
— Клив, благодарение Господу! Присмотри за свободными лошадьми, хорошо? Я тороплюсь в замок за факелами и свечами.
Не оставив ему времени для ответа, она снова взмахнула вожжами, и тележка весело покатила по дороге к замку.
Клив наблюдал за удаляющейся тележкой, несколько обескураженный. Факелы и свечи? Уж конечно, его госпожа не собирается помогать искать сбежавшего Эрика. И столь же сомнительным казалось предположение, что сейчас, после всего случившегося, она так уж озабочена освещением празднества в вечерние часы.
Однако мысли Клива были заняты странными словами Розалинды в меньшей степени, чем отважным нападением Эрика на сэра Гилберта и последующим бегством. И пока Клив добросовестно поспешал туда, куда его послала Розалинда, голова у него шла кругом от множества необъяснимых событий.
Ясно, что Эрик выкрал меч из тюков, принадлежащих сэру Гилберту. Возможно, Клив и согласился бы признать, что отчасти сам виноват в этом, поскольку именно от него Эрик узнал, где находится меч. Но была одна настораживающая странность, перед которой меркло любое чувство вины: сэр Гилберт не обвинил Эрика в краже оружия. Черным мечом владел Гилберт, и все же складывалось впечатление, что по какой-то причине он не хотел, чтобы об этом стало известно. Если бы он отобрал меч у Эрика, когда захватил того близ Данмоу, то не было бы никаких причин скрывать это от общества. Назвав Эрика головорезом с большой дороги и возмутившись наличием у того меча, который не полагался простому ратнику в подобном состязании, Гилберт тем не менее ни словом не упомянул, что именно он владелец этого меча.
Отсюда с несомненностью вытекало, что меч принадлежит Эрику. Его «тезка». А это в свою очередь означало, что сам Гилберт добыл великолепный меч не слишком честным способом. Так вот почему Эрик так рвался к поединку с ним!
И опять Клив проникся уверенностью в том, что Эрик — рыцарь. Все указывало на это, все — кроме его проклятого молчания на сей счет. Что-то тут было не чисто и, так или иначе, связано с сэром Гилбертом из Дакстона.
Клив взмахнул руками, загоняя очередную лошадь в небольшую загородку. Отдышавшись, он взглянул в сторону леса. Спор между Эриком и сэром Гилбертом отнюдь не разрешен — тут не могло быть сомнений. Сэр Гилберт считал, что Эрик погиб — повешен в Данмоу. Конечно, он не успокоится, пока не увидит Эрика мертвым, и постарается, чтобы Эрик принял смерть именно от его руки. Но столь же ясно было и то, что Эрик не боится схватки с Гилбертом, иначе он не затеял бы поединок на виду у всех.
Но теперь, однако, было маловероятно, что Гилберт примет вызов на честный бой. Если у Эрика есть голова на плечах, решил Клив, то он должен на какое-то время затаиться и выждать благоприятный момент. У него есть оружие и конь, — бесспорно, его собственный конь, судя по мгновенному броску животного в ответ на призыв Эрика. Да, Эрику следует затаиться и подождать, пока настанет час его мести.
Только потом, почти час спустя, когда Клив, задумавшись, направлялся к замку, его поразила шальная мысль. Сэр Гилберт заявил, что Эрика должны были повесить в Данмоу. Но Розалинда ни словом не упомянула об этой подробности, когда впервые привела странного защитника в разрушенный замок-беззаконник. Клив еще тогда удивлялся, каким образом подобный человек мог оказаться лишенным вообще всего, не имеющим при себе даже ножа. А теперь молодой оруженосец терялся в догадках: знала ли леди Розалинда обо всем с самого начала или оказалась просто пешкой в игре, где ставкой была жизнь Эрика.
Клив нахмурился и почесал затылок. Многое еще оставалось неясным в этом запутанном деле, думал он. Немногочисленные всадники вернулись с охоты за человеком с пустыми руками, но сэр Гилберт и сэр Эдвард пока еще не бросили поисков. Пока они не возвратились, решил Клив, самое время побеседовать с прекрасной хозяйкой замка.
Розалинда выехала через боковые ворота. Все, что могло ей понадобиться, она завернула в мягкую льняную ткань и перекинула получившийся тюк через холку лошади, которую оседлала в конюшне. Теперь, когда на землю упали сумерки, она провела смирную кобылку через узкие ворота, чрезвычайно благодарная Провидению за переполох, царящий в замке. Все шло ей на пользу — и шумный гомон, порожденный выходкой Эрика, и усыпляющее действие, эля, обильно льющегося в ненасытные глотки; поэтому ей легко было оставаться незамеченной и не привлекать к себе внимание. Уже за воротами она уселась в седло и направила кобылку к лесу. Розалинда не представляла, каким образом сумеет разыскать Эрика, когда это не удалось другим. Она знала только то, что должна попытаться. Проехав по каменистой дороге, она спустилась в овраг и снова поднялась, а затем выбралась на расчищенное поле, примыкающее к замку сзади. Ее негромко окликнул дозорный… И вот уже никого не осталось вокруг, а она и ее добродушная лошадка направились прямиком под защиту леса.
Вечностью показались Розалинде те часы, когда она была вынуждена обуздывать свое нетерпение — ждать прихода темноты, ждать удобного момента, чтобы выбраться из конюшни; неспешным шагом вести кобылку, хотя ее так и подмывало пуститься бегом! Но теперь, когда она оказалась в темной лесной чаще, ею овладели внезапные сомнения. Что если она не сумеет его разыскать?
Она осадила послушную кобылку и огляделась по сторонам. Где-то в этом лесу находился Эрик. Она хотела только одного — быть с ним рядом и знать, что он в безопасности. Однако, по мере того как лес погружался во мрак, у нее оставалось все меньше надежды на успех.
Она не слышала и не видела, как в кроне старого каштана позади нее мелькнула большая неясная тень. В какой-то момент, почувствовав себя так, словно она одна во всем мире, Розалинда молчаливо воззвала к небесам, моля, чтобы Бог направлял ее в поисках. А в следующий миг кто-то уже соскользнул с дерева на круп лошади, отчего та в испуге рванулась вперед, а сама Розалинда от ужаса едва не лишилась чувств.
— Нет! — попыталась она закричать, но тяжелая рука уже зажала ей рот. Потом она почувствовала, что прижата к чьей-то широкой груди, и все поняла, прежде чем было произнесено хоть единое слово.
— Ш-ш-ш, — послышался у нее над ухом шепот Эрика. Свободной рукой он перехватил поводья. Почувствовав твердую руку нового седока, лошадка успокоилась, и ее панический бег сменился размеренной трусцой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Ее беспорядочные мысли прервал отчаянный крик:
— Леди Розалинда! Подождите, миледи!
Завидев Клива, бегущего следом за ней, она попридержала лошадку. Меньше всего ей хотелось сейчас иметь дело с Кливом: она не без оснований опасалась, что он с легкостью разгадает ее намерения.
— Клив, благодарение Господу! Присмотри за свободными лошадьми, хорошо? Я тороплюсь в замок за факелами и свечами.
Не оставив ему времени для ответа, она снова взмахнула вожжами, и тележка весело покатила по дороге к замку.
Клив наблюдал за удаляющейся тележкой, несколько обескураженный. Факелы и свечи? Уж конечно, его госпожа не собирается помогать искать сбежавшего Эрика. И столь же сомнительным казалось предположение, что сейчас, после всего случившегося, она так уж озабочена освещением празднества в вечерние часы.
Однако мысли Клива были заняты странными словами Розалинды в меньшей степени, чем отважным нападением Эрика на сэра Гилберта и последующим бегством. И пока Клив добросовестно поспешал туда, куда его послала Розалинда, голова у него шла кругом от множества необъяснимых событий.
Ясно, что Эрик выкрал меч из тюков, принадлежащих сэру Гилберту. Возможно, Клив и согласился бы признать, что отчасти сам виноват в этом, поскольку именно от него Эрик узнал, где находится меч. Но была одна настораживающая странность, перед которой меркло любое чувство вины: сэр Гилберт не обвинил Эрика в краже оружия. Черным мечом владел Гилберт, и все же складывалось впечатление, что по какой-то причине он не хотел, чтобы об этом стало известно. Если бы он отобрал меч у Эрика, когда захватил того близ Данмоу, то не было бы никаких причин скрывать это от общества. Назвав Эрика головорезом с большой дороги и возмутившись наличием у того меча, который не полагался простому ратнику в подобном состязании, Гилберт тем не менее ни словом не упомянул, что именно он владелец этого меча.
Отсюда с несомненностью вытекало, что меч принадлежит Эрику. Его «тезка». А это в свою очередь означало, что сам Гилберт добыл великолепный меч не слишком честным способом. Так вот почему Эрик так рвался к поединку с ним!
И опять Клив проникся уверенностью в том, что Эрик — рыцарь. Все указывало на это, все — кроме его проклятого молчания на сей счет. Что-то тут было не чисто и, так или иначе, связано с сэром Гилбертом из Дакстона.
Клив взмахнул руками, загоняя очередную лошадь в небольшую загородку. Отдышавшись, он взглянул в сторону леса. Спор между Эриком и сэром Гилбертом отнюдь не разрешен — тут не могло быть сомнений. Сэр Гилберт считал, что Эрик погиб — повешен в Данмоу. Конечно, он не успокоится, пока не увидит Эрика мертвым, и постарается, чтобы Эрик принял смерть именно от его руки. Но столь же ясно было и то, что Эрик не боится схватки с Гилбертом, иначе он не затеял бы поединок на виду у всех.
Но теперь, однако, было маловероятно, что Гилберт примет вызов на честный бой. Если у Эрика есть голова на плечах, решил Клив, то он должен на какое-то время затаиться и выждать благоприятный момент. У него есть оружие и конь, — бесспорно, его собственный конь, судя по мгновенному броску животного в ответ на призыв Эрика. Да, Эрику следует затаиться и подождать, пока настанет час его мести.
Только потом, почти час спустя, когда Клив, задумавшись, направлялся к замку, его поразила шальная мысль. Сэр Гилберт заявил, что Эрика должны были повесить в Данмоу. Но Розалинда ни словом не упомянула об этой подробности, когда впервые привела странного защитника в разрушенный замок-беззаконник. Клив еще тогда удивлялся, каким образом подобный человек мог оказаться лишенным вообще всего, не имеющим при себе даже ножа. А теперь молодой оруженосец терялся в догадках: знала ли леди Розалинда обо всем с самого начала или оказалась просто пешкой в игре, где ставкой была жизнь Эрика.
Клив нахмурился и почесал затылок. Многое еще оставалось неясным в этом запутанном деле, думал он. Немногочисленные всадники вернулись с охоты за человеком с пустыми руками, но сэр Гилберт и сэр Эдвард пока еще не бросили поисков. Пока они не возвратились, решил Клив, самое время побеседовать с прекрасной хозяйкой замка.
Розалинда выехала через боковые ворота. Все, что могло ей понадобиться, она завернула в мягкую льняную ткань и перекинула получившийся тюк через холку лошади, которую оседлала в конюшне. Теперь, когда на землю упали сумерки, она провела смирную кобылку через узкие ворота, чрезвычайно благодарная Провидению за переполох, царящий в замке. Все шло ей на пользу — и шумный гомон, порожденный выходкой Эрика, и усыпляющее действие, эля, обильно льющегося в ненасытные глотки; поэтому ей легко было оставаться незамеченной и не привлекать к себе внимание. Уже за воротами она уселась в седло и направила кобылку к лесу. Розалинда не представляла, каким образом сумеет разыскать Эрика, когда это не удалось другим. Она знала только то, что должна попытаться. Проехав по каменистой дороге, она спустилась в овраг и снова поднялась, а затем выбралась на расчищенное поле, примыкающее к замку сзади. Ее негромко окликнул дозорный… И вот уже никого не осталось вокруг, а она и ее добродушная лошадка направились прямиком под защиту леса.
Вечностью показались Розалинде те часы, когда она была вынуждена обуздывать свое нетерпение — ждать прихода темноты, ждать удобного момента, чтобы выбраться из конюшни; неспешным шагом вести кобылку, хотя ее так и подмывало пуститься бегом! Но теперь, когда она оказалась в темной лесной чаще, ею овладели внезапные сомнения. Что если она не сумеет его разыскать?
Она осадила послушную кобылку и огляделась по сторонам. Где-то в этом лесу находился Эрик. Она хотела только одного — быть с ним рядом и знать, что он в безопасности. Однако, по мере того как лес погружался во мрак, у нее оставалось все меньше надежды на успех.
Она не слышала и не видела, как в кроне старого каштана позади нее мелькнула большая неясная тень. В какой-то момент, почувствовав себя так, словно она одна во всем мире, Розалинда молчаливо воззвала к небесам, моля, чтобы Бог направлял ее в поисках. А в следующий миг кто-то уже соскользнул с дерева на круп лошади, отчего та в испуге рванулась вперед, а сама Розалинда от ужаса едва не лишилась чувств.
— Нет! — попыталась она закричать, но тяжелая рука уже зажала ей рот. Потом она почувствовала, что прижата к чьей-то широкой груди, и все поняла, прежде чем было произнесено хоть единое слово.
— Ш-ш-ш, — послышался у нее над ухом шепот Эрика. Свободной рукой он перехватил поводья. Почувствовав твердую руку нового седока, лошадка успокоилась, и ее панический бег сменился размеренной трусцой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112