И это напомнило ей другой раз, когда она, так же во власти ярости и страха, цеплялась за его тунику. На эшафоте в Данмоу ее поразили искры, подобные вспышкам молнии, что загорались между ними, и, испуганная своими чувствами, она оказалась не в состоянии даже назвать их. Многое произошло с тех пор между нею и Эриком, и теперь она знала, куда может завести подобный накал страстей.
— Вечно ты бросаешься спасать меня от петли, — тихо проговорил он, пристально глядя в ее поднятое к нему лицо. — Хотелось бы знать почему?
Потому что я тебя люблю, молча кричали ее широко раскрытые глаза. Потому что ты нужен мне, и я не смогу вынести, если потеряю тебя.
Словно услышав это безмолвное признание, он сгреб ее в охапку, еще крепче прижал к себе и спрятал лицо в ее волосах. Ничего не говоря, он прижимал ее к себе почти с отчаянием, и многое открывалось в их неистовом объятии. Розалинда чувствовала, как податливы ее мягкие формы под напором его литого тела. Она узнавала неукротимую силу, которая так легко могла подчинить ее себе, и властную мужественность, которой она уже и не пыталась сопротивляться.
Но порыв, который сейчас кинул их друг к другу, чем-то отличался от прежнего. Как и тогда, страсть поднималась из глубины, готовая вырваться на свободу, но в них нарастало и что-то другое. Прижавшись щекой к грубой шерстяной ткани, которая покрывала его грудь и уже слегка увлажнилась от ее нечаянных слез, Розалинда ощутила его поцелуй на своих волосах. Ее руки обвились вокруг его стана, и они прильнули друг к другу в молчаливом единении — каждому было достаточно присутствия другого, чтобы обрести душевный покой.
Покой и умиротворение… и столь редкостные сокровища она смогла найти именно с ним! Осознав это, Розалинда расплакалась уже не на шутку. Как отчаянно она в нем нуждалась! И ни тени сомнения у нее не оставалось: он находил такое же утешение, такой же покой рядом с ней. Это было так близко к совершенству — совершенству, о котором только можно мечтать!
О, пусть так будет всегда, молила она. Пусть так будет всегда. Но, почувствовав его судорожный вздох, она уже знала: этому не бывать.
— Роза… глухо прозвучал его голос.
— Ш-ш-ш. — Она подняла к нему мокрое от слез лицо. — Я хочу только одного — чтобы ты остался в живых. Будь осторожен. Я ничего больше не прошу у тебя — только это.
Эрик зажал ее лицо между ладонями и долго смотрел в ее огромные глаза. Затем он наклонился, чтобы поцеловать ее. То был долгий, нежный поцелуй, который был исполнен самого могучего желания, но в котором, странным образом, отсутствовала страсть.
— Я останусь в живых, Розалинда. Не бойся…
Он замолчал, потому что в темноте послышались голоса.
— Мне надо идти, — прошептала она и, на мгновение прильнув к нему в жарком поцелуе, оттолкнула его и поспешила во двор.
Обогнув угол конюшни, она увидела мужчин, которые шли ей навстречу; был среди них и сэр Гилберт. Розалинда остановилась так резко, что они были вынуждены сделать то же самое.
— О, леди Розалинда, — галантно поклонился сэр Эдольф, глядя на нее с удивленной улыбкой. — Какая приятная неожиданность?
— Добрый вечер, сэр Эдольф, — ответила она, в то же время пытаясь найти мало-мальски убедительный предлог, который мог бы послужить оправданием для ее присутствия около конюшен. Она бросила беспокойный взгляд на сэра Гилберта, который пребывал в задумчивости, но затем сочла за благо вернуться к общему обмену любезностями.
— И всем вам, милорды, добрый вечер. Надеюсь, вы остались довольны ужином?
— Ужин был великолепен, миледи.
— Угощения просто превосходны! — подхватил другой, по-хлопывая себя по животу.
— Воистину превосходны, — не замедлил признать и сэр Гилберт. — Но что привело вас к конюшням в такой поздний час? И без сопровождения?
— К конюшням? Ах да! — Розалинда надеялась, что ее улыбка выглядит достаточно непринужденной. — Один конюх сильно обжег себе руку, и мне пришлось им заняться. Я наложила ему повязку с целебным бальзамом. — Говоря это, она начала медленно отступать от конюшни, упорно пытаясь отвлечь их своей болтовней.
— Я понимаю, господа, что, как и большинство мужчин, вы не слишком высоко цените искусство врачевания, вас не интересуют ни сады целебных трав, ни лекарские кладовые… по крайней мере пока у вас самих не возникнет в них нужда. Но для меня это предмет особой гордости — травы, которые я выращиваю, а также снадобья, которые умею из них готовить. Кстати, не желает ли кто-нибудь из вас осмотреть мою лекарскую кладовую?
Первым откликнулся Гилберт
— Я был бы счастлив туда попасть.
Он выступил вперед и предложил ей руку.
На миг Розалинда растерялась. И так было достаточно трудно поддерживать эту видимость беседы, даже когда они все тут; не хватало еще оказаться наедине с сэром Гилбертом! С другой стороны, она не могла быть уверена, что Эрик успел покинуть конюшню. Нельзя же было допустить, чтобы сэр Гилберт обнаружил его там, в стойле, возле собственного боевого коня.
— О, я не имела в виду, что мы отправимся туда сейчас же, — рассмеялась она. — У меня нет с собой ни факела, ни лампы, а там сейчас темно. Однако мы могли бы пойти туда завтра, если вы не раздумаете.
— Но ведь завтра турнир, — заметил сэр Эдольф, явно довольный тем, что Гилберт зря старался и его попытка уединиться с Розалиндой сорвалась.
— Тем более пусть он отправится посмотреть на все эти зелья! — захохотал сэр Эндрю Биллингем. — Мне будет намного легче выполнить свои планы, если Гилберт Пул не появится на ристалище!
После этих слов разгорелся шутливый спор, участники которого стремились перещеголять друг друга веселой похвальбой и задорным взаимным поддразниванием. Однако, когда группа замешкалась перед входом в парадную залу, Розалинда почувствовала, что благодушие начинает изменять собеседникам. Ее глаза задержались на раздраженном лице Гилберта.
— До чего ж было бы приятно снова увидеть вас выбитым из седла, как тогда в Лондоне… — насмешливо обратился один из рыцарей к сэру Гилберту.
— Вас в Лондоне постигла неудача? — спросил сэр Эндрю. — Я не слышал.
Угрожающее выражение промелькнуло на лице Гилберта, но когда он обернулся к сэру Эндрю, его черты казались совершенно спокойными.
— Это было небольшое упущение с моей стороны, которым и воспользовался этот счастливчик. Ничто не могло бы доставить мне большее удовольствие, чем новая встреча с ним на арене. Вот тогда бы мы и посмотрели, кто останется победителем. — Он улыбнулся, но Розалинда подумала, что его улыбка выгладит явно вымученной. — К несчастью, с тех пор я его больше не встречал. Как видно, он не желает рисковать — опасается, что в следующем поединке ему не так повезет.
— Что-то не похож он был на человека, который станет опасаться кого бы то ни было, — шепнул тот же рыцарь сэру Эндрю, но Розалинда это услышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Вечно ты бросаешься спасать меня от петли, — тихо проговорил он, пристально глядя в ее поднятое к нему лицо. — Хотелось бы знать почему?
Потому что я тебя люблю, молча кричали ее широко раскрытые глаза. Потому что ты нужен мне, и я не смогу вынести, если потеряю тебя.
Словно услышав это безмолвное признание, он сгреб ее в охапку, еще крепче прижал к себе и спрятал лицо в ее волосах. Ничего не говоря, он прижимал ее к себе почти с отчаянием, и многое открывалось в их неистовом объятии. Розалинда чувствовала, как податливы ее мягкие формы под напором его литого тела. Она узнавала неукротимую силу, которая так легко могла подчинить ее себе, и властную мужественность, которой она уже и не пыталась сопротивляться.
Но порыв, который сейчас кинул их друг к другу, чем-то отличался от прежнего. Как и тогда, страсть поднималась из глубины, готовая вырваться на свободу, но в них нарастало и что-то другое. Прижавшись щекой к грубой шерстяной ткани, которая покрывала его грудь и уже слегка увлажнилась от ее нечаянных слез, Розалинда ощутила его поцелуй на своих волосах. Ее руки обвились вокруг его стана, и они прильнули друг к другу в молчаливом единении — каждому было достаточно присутствия другого, чтобы обрести душевный покой.
Покой и умиротворение… и столь редкостные сокровища она смогла найти именно с ним! Осознав это, Розалинда расплакалась уже не на шутку. Как отчаянно она в нем нуждалась! И ни тени сомнения у нее не оставалось: он находил такое же утешение, такой же покой рядом с ней. Это было так близко к совершенству — совершенству, о котором только можно мечтать!
О, пусть так будет всегда, молила она. Пусть так будет всегда. Но, почувствовав его судорожный вздох, она уже знала: этому не бывать.
— Роза… глухо прозвучал его голос.
— Ш-ш-ш. — Она подняла к нему мокрое от слез лицо. — Я хочу только одного — чтобы ты остался в живых. Будь осторожен. Я ничего больше не прошу у тебя — только это.
Эрик зажал ее лицо между ладонями и долго смотрел в ее огромные глаза. Затем он наклонился, чтобы поцеловать ее. То был долгий, нежный поцелуй, который был исполнен самого могучего желания, но в котором, странным образом, отсутствовала страсть.
— Я останусь в живых, Розалинда. Не бойся…
Он замолчал, потому что в темноте послышались голоса.
— Мне надо идти, — прошептала она и, на мгновение прильнув к нему в жарком поцелуе, оттолкнула его и поспешила во двор.
Обогнув угол конюшни, она увидела мужчин, которые шли ей навстречу; был среди них и сэр Гилберт. Розалинда остановилась так резко, что они были вынуждены сделать то же самое.
— О, леди Розалинда, — галантно поклонился сэр Эдольф, глядя на нее с удивленной улыбкой. — Какая приятная неожиданность?
— Добрый вечер, сэр Эдольф, — ответила она, в то же время пытаясь найти мало-мальски убедительный предлог, который мог бы послужить оправданием для ее присутствия около конюшен. Она бросила беспокойный взгляд на сэра Гилберта, который пребывал в задумчивости, но затем сочла за благо вернуться к общему обмену любезностями.
— И всем вам, милорды, добрый вечер. Надеюсь, вы остались довольны ужином?
— Ужин был великолепен, миледи.
— Угощения просто превосходны! — подхватил другой, по-хлопывая себя по животу.
— Воистину превосходны, — не замедлил признать и сэр Гилберт. — Но что привело вас к конюшням в такой поздний час? И без сопровождения?
— К конюшням? Ах да! — Розалинда надеялась, что ее улыбка выглядит достаточно непринужденной. — Один конюх сильно обжег себе руку, и мне пришлось им заняться. Я наложила ему повязку с целебным бальзамом. — Говоря это, она начала медленно отступать от конюшни, упорно пытаясь отвлечь их своей болтовней.
— Я понимаю, господа, что, как и большинство мужчин, вы не слишком высоко цените искусство врачевания, вас не интересуют ни сады целебных трав, ни лекарские кладовые… по крайней мере пока у вас самих не возникнет в них нужда. Но для меня это предмет особой гордости — травы, которые я выращиваю, а также снадобья, которые умею из них готовить. Кстати, не желает ли кто-нибудь из вас осмотреть мою лекарскую кладовую?
Первым откликнулся Гилберт
— Я был бы счастлив туда попасть.
Он выступил вперед и предложил ей руку.
На миг Розалинда растерялась. И так было достаточно трудно поддерживать эту видимость беседы, даже когда они все тут; не хватало еще оказаться наедине с сэром Гилбертом! С другой стороны, она не могла быть уверена, что Эрик успел покинуть конюшню. Нельзя же было допустить, чтобы сэр Гилберт обнаружил его там, в стойле, возле собственного боевого коня.
— О, я не имела в виду, что мы отправимся туда сейчас же, — рассмеялась она. — У меня нет с собой ни факела, ни лампы, а там сейчас темно. Однако мы могли бы пойти туда завтра, если вы не раздумаете.
— Но ведь завтра турнир, — заметил сэр Эдольф, явно довольный тем, что Гилберт зря старался и его попытка уединиться с Розалиндой сорвалась.
— Тем более пусть он отправится посмотреть на все эти зелья! — захохотал сэр Эндрю Биллингем. — Мне будет намного легче выполнить свои планы, если Гилберт Пул не появится на ристалище!
После этих слов разгорелся шутливый спор, участники которого стремились перещеголять друг друга веселой похвальбой и задорным взаимным поддразниванием. Однако, когда группа замешкалась перед входом в парадную залу, Розалинда почувствовала, что благодушие начинает изменять собеседникам. Ее глаза задержались на раздраженном лице Гилберта.
— До чего ж было бы приятно снова увидеть вас выбитым из седла, как тогда в Лондоне… — насмешливо обратился один из рыцарей к сэру Гилберту.
— Вас в Лондоне постигла неудача? — спросил сэр Эндрю. — Я не слышал.
Угрожающее выражение промелькнуло на лице Гилберта, но когда он обернулся к сэру Эндрю, его черты казались совершенно спокойными.
— Это было небольшое упущение с моей стороны, которым и воспользовался этот счастливчик. Ничто не могло бы доставить мне большее удовольствие, чем новая встреча с ним на арене. Вот тогда бы мы и посмотрели, кто останется победителем. — Он улыбнулся, но Розалинда подумала, что его улыбка выгладит явно вымученной. — К несчастью, с тех пор я его больше не встречал. Как видно, он не желает рисковать — опасается, что в следующем поединке ему не так повезет.
— Что-то не похож он был на человека, который станет опасаться кого бы то ни было, — шепнул тот же рыцарь сэру Эндрю, но Розалинда это услышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112