Вдруг окажется, что он — заколдованный принц, как в сказке про двух сестер и медведя. Или вельможа, которого преследует завистливый и мстительный эльф… Но нет, здравый смысл подсказывал, что эльфы и заколдованные принцы существуют только в сказках и легендах и что вопреки всем ее надеждам он скорее всего именно таков, каким его считают: разбойник и злодей. Временами — неотразимый. Даже с редкими проблесками сострадания. Но разбойник, и ее отец никогда не сочтет его приемлемым мужем для единственной дочери.
Он пожал плечами, и взгляд его посуровел, словно он подчеркнуто не желал ворошить прошлое.
— Я Эрик. Из Уиклиффа. Я тебе уже это говорил.
— Кем был твой отец? — настаивала она. Розалинда снова рассердилась на него за эту очевидную уклончивость и еще за то, что он по-прежнему представлял для нее угрозу.
— Мой отец ничем особенным не прославился, — ответил он после недолгой паузы. — Из детей моей матери я был самым младшим. Уиклифф ничего не мог дать мне, так что…
Он пожал плечами, как будто этим можно было объяснить все остальное. Но на самом деле этим нельзя было ничего объяснить, и Розалинда разозлилась еще больше.
— Уиклифф ничего не мог тебе дать? Вероятно, потому, что ты уже украл все ценное, что там имелось раньше? Тогда ты отправился в другие места и бродяжничал, пока тебя не изловили в Данмоу! — Она схватила пробку и заткнула горлышко флакона. — Да, я обещала тебе награду! Да, я обручилась с тобой, зная, что ты приговорен к смерти! Но я никогда не думала, что ты… что ты…
Она запнулась, потому что сама поняла, до чего глупо звучат ее слова. Она не ожидала, что он действительно окажется вором или убийцей? Это были всего лишь ребяческие надежды, поняла она.
Ребяческие, да не совсем, мелькнула внезапная мысль. С этим мужчиной она чувствовала себя женщиной. Он стал ее мужем, а она — его женой. И нахлынувшее воспоминание об их бурном соединении — о немыслимом наслаждении тех часов — снова ослепило ее. Она хотела, чтобы он оказался кем-то другим, не тем, за кого его принимали, потому что… потому что в таком случае то, что они делали, казалось бы не таким дурным.
— Ты никогда не думала, что я окажусь рядом и потребую расплаты? Да может ли это быть? — Он схватил ее за руки и основательно встряхнул. — Какая же вы бессердечная женщина, леди Розалинда. Ну тогда скажите мне, почему вы изволите колебаться и не торопитесь все рассказать вашему отцу? Если вы так уж уверены, что он покарает меня смертью, почему бы не поведать ему правду и не покончить со всем этим?
— Я не хочу, чтобы ты умирал! — воскликнула Розалинда, отвечая лишь на последний из его вопросов. — Но если ты так твердо стоишь на своем. Если ты так безумен…
Он по-прежнему держал ее мертвой хваткой, но после этих ее сбивчивых слов что-то изменилось. Он притянул Розалинду чуть ближе к себе.
— Не хочешь, чтобы я умирал? Значит, хочешь, чтобы я остался жив? Но тогда я должен спросить: почему? Почему, Роза? Что ты выиграешь от моего присутствия в Стенвуде?
Его глаза впивались в ее бледное, испуганное лицо. Он протянул РУ^У и снял у нее соломинку с волос. Потом легко провел пальцами по ее щеке. — Возможно ли, что моя маленькая колючая Роза хочет солнца и бури одновременно?
Он улыбнулся при виде ее растерянности, но глаза у него не стали добрее.
— Ты не желаешь видеть меня своим мужем, — объяснил он с усмешкой. — Но любовником…
Он замолк и привлек ее к себе.
Как бы ни хотелось Розалинде опровергнуть столь оскорбительное заявление, в этом утешении ей было отказано: слишком сильным был жар желания, вспыхнувшего в ней. Грех похоти. Снова грех настигал ее, когда она меньше всего этого ожидала, снова захватывал ее своей безжалостной рукой. Господи, помоги мне, отчаянно воззвала она. Она не знала, не знала, что желание может быть таким сильным. Даже вообразить этого не могла…
Розалинда рывком отстранилась от Эрика, дрожа от вихря чувств, которые он в ней пробуждал.
— Ты самодовольный бахвал! — закричала она в лихорадочных поисках защиты. — Гнусный… Гнусный бастард…
— Да, бастард, но также и твой законный супруг, — закончил он ее сбивчивую отповедь, которая не успела даже должным образом начаться. — Так когда же ты посвятишь во все это своего отца? — Его издевательская полуулыбка бесила Розалинду больше всего.
На нее накатило сильнейшее искушение именно так и поступить: открыть отцу всю правду, и пусть он делает с Черным Мечом все, что заблагорассудится. Этот бешеный волк заслуживает любой кары. Но Розалинде удалось потешить себя такими злорадными помыслами не долее мгновения — они сразу же испарились, когда перед ней возникло видение: связанный Эрик, на которого обрушиваются смертоносные удары кнута. Он дерзок, самонадеян, он первостатейный мошенник, но отдать его на новые мучения… даже помыслить об этом было невыносимо. Огромным усилием воли она сдержалась, чтобы не бросить ему в лицо гневные слова, которые так и рвались с языка, и предприняла новую попытку вспомнить, с какой же целью она сюда пришла.
— У меня к тебе есть одно предложение, — проговорила она как можно спокойнее. — Если ты просто придержишь язык… совсем ненадолго!.. я обещаю, что сумею достойно наградить тебя.
— Тебе известно, какой награды я хочу.
— Я добуду для тебя лошадь. И золото. Обещаю. С оружием сложнее, тут я не уверена.
Она взглянула ему в глаза, надеясь и не надеясь, что хоть раз он выкажет благоразумие. Но его ответ сразу все разрушил:
— Этого недостаточно.
— Тогда что, во имя всех святых, ты счел бы достаточным? — вспылила она.
Ответом послужил выразительный взгляд, который неторопливо проследовал вдоль стройной фигуры, задержавшись на груди, а потом на губах Розалинды. Однако чувства, которые взметнулись в ней от этого бесцеремонного осмотра, меньше всего можно было бы истолковать как вспышку оскорбленного достоинства или праведного негодования, уместную в подобной ситуации. Вместо этого из самых глубин ее естества поднялась постыдная волна желания и непреодолимого влечения. Как видно, она совсем обезумела, если поддается таким недозволенным страстям, но и избавляться от них — к своей досаде — не хотела.
— Ты сумасшедший, — прошептала она. — Воистину сумасшедший.
— Возможно, ты и права, — согласился он, медленно направляясь к ней. — Но я так не считаю. Мужчине требуется не так уж много, моя дикая Роза, и тебе, как каждой женщине, следует это понимать. Сытый желудок… — Он лениво погладил себя по плоскому животу. — Кров над головой для защиты от холода… — Презрительным взглядом он окинул добротную конюшню. — Женщина, которая разделит с ним ложе… — Его глаза пронзили ее насквозь, и даже тени былой усмешки в них не осталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Он пожал плечами, и взгляд его посуровел, словно он подчеркнуто не желал ворошить прошлое.
— Я Эрик. Из Уиклиффа. Я тебе уже это говорил.
— Кем был твой отец? — настаивала она. Розалинда снова рассердилась на него за эту очевидную уклончивость и еще за то, что он по-прежнему представлял для нее угрозу.
— Мой отец ничем особенным не прославился, — ответил он после недолгой паузы. — Из детей моей матери я был самым младшим. Уиклифф ничего не мог дать мне, так что…
Он пожал плечами, как будто этим можно было объяснить все остальное. Но на самом деле этим нельзя было ничего объяснить, и Розалинда разозлилась еще больше.
— Уиклифф ничего не мог тебе дать? Вероятно, потому, что ты уже украл все ценное, что там имелось раньше? Тогда ты отправился в другие места и бродяжничал, пока тебя не изловили в Данмоу! — Она схватила пробку и заткнула горлышко флакона. — Да, я обещала тебе награду! Да, я обручилась с тобой, зная, что ты приговорен к смерти! Но я никогда не думала, что ты… что ты…
Она запнулась, потому что сама поняла, до чего глупо звучат ее слова. Она не ожидала, что он действительно окажется вором или убийцей? Это были всего лишь ребяческие надежды, поняла она.
Ребяческие, да не совсем, мелькнула внезапная мысль. С этим мужчиной она чувствовала себя женщиной. Он стал ее мужем, а она — его женой. И нахлынувшее воспоминание об их бурном соединении — о немыслимом наслаждении тех часов — снова ослепило ее. Она хотела, чтобы он оказался кем-то другим, не тем, за кого его принимали, потому что… потому что в таком случае то, что они делали, казалось бы не таким дурным.
— Ты никогда не думала, что я окажусь рядом и потребую расплаты? Да может ли это быть? — Он схватил ее за руки и основательно встряхнул. — Какая же вы бессердечная женщина, леди Розалинда. Ну тогда скажите мне, почему вы изволите колебаться и не торопитесь все рассказать вашему отцу? Если вы так уж уверены, что он покарает меня смертью, почему бы не поведать ему правду и не покончить со всем этим?
— Я не хочу, чтобы ты умирал! — воскликнула Розалинда, отвечая лишь на последний из его вопросов. — Но если ты так твердо стоишь на своем. Если ты так безумен…
Он по-прежнему держал ее мертвой хваткой, но после этих ее сбивчивых слов что-то изменилось. Он притянул Розалинду чуть ближе к себе.
— Не хочешь, чтобы я умирал? Значит, хочешь, чтобы я остался жив? Но тогда я должен спросить: почему? Почему, Роза? Что ты выиграешь от моего присутствия в Стенвуде?
Его глаза впивались в ее бледное, испуганное лицо. Он протянул РУ^У и снял у нее соломинку с волос. Потом легко провел пальцами по ее щеке. — Возможно ли, что моя маленькая колючая Роза хочет солнца и бури одновременно?
Он улыбнулся при виде ее растерянности, но глаза у него не стали добрее.
— Ты не желаешь видеть меня своим мужем, — объяснил он с усмешкой. — Но любовником…
Он замолк и привлек ее к себе.
Как бы ни хотелось Розалинде опровергнуть столь оскорбительное заявление, в этом утешении ей было отказано: слишком сильным был жар желания, вспыхнувшего в ней. Грех похоти. Снова грех настигал ее, когда она меньше всего этого ожидала, снова захватывал ее своей безжалостной рукой. Господи, помоги мне, отчаянно воззвала она. Она не знала, не знала, что желание может быть таким сильным. Даже вообразить этого не могла…
Розалинда рывком отстранилась от Эрика, дрожа от вихря чувств, которые он в ней пробуждал.
— Ты самодовольный бахвал! — закричала она в лихорадочных поисках защиты. — Гнусный… Гнусный бастард…
— Да, бастард, но также и твой законный супруг, — закончил он ее сбивчивую отповедь, которая не успела даже должным образом начаться. — Так когда же ты посвятишь во все это своего отца? — Его издевательская полуулыбка бесила Розалинду больше всего.
На нее накатило сильнейшее искушение именно так и поступить: открыть отцу всю правду, и пусть он делает с Черным Мечом все, что заблагорассудится. Этот бешеный волк заслуживает любой кары. Но Розалинде удалось потешить себя такими злорадными помыслами не долее мгновения — они сразу же испарились, когда перед ней возникло видение: связанный Эрик, на которого обрушиваются смертоносные удары кнута. Он дерзок, самонадеян, он первостатейный мошенник, но отдать его на новые мучения… даже помыслить об этом было невыносимо. Огромным усилием воли она сдержалась, чтобы не бросить ему в лицо гневные слова, которые так и рвались с языка, и предприняла новую попытку вспомнить, с какой же целью она сюда пришла.
— У меня к тебе есть одно предложение, — проговорила она как можно спокойнее. — Если ты просто придержишь язык… совсем ненадолго!.. я обещаю, что сумею достойно наградить тебя.
— Тебе известно, какой награды я хочу.
— Я добуду для тебя лошадь. И золото. Обещаю. С оружием сложнее, тут я не уверена.
Она взглянула ему в глаза, надеясь и не надеясь, что хоть раз он выкажет благоразумие. Но его ответ сразу все разрушил:
— Этого недостаточно.
— Тогда что, во имя всех святых, ты счел бы достаточным? — вспылила она.
Ответом послужил выразительный взгляд, который неторопливо проследовал вдоль стройной фигуры, задержавшись на груди, а потом на губах Розалинды. Однако чувства, которые взметнулись в ней от этого бесцеремонного осмотра, меньше всего можно было бы истолковать как вспышку оскорбленного достоинства или праведного негодования, уместную в подобной ситуации. Вместо этого из самых глубин ее естества поднялась постыдная волна желания и непреодолимого влечения. Как видно, она совсем обезумела, если поддается таким недозволенным страстям, но и избавляться от них — к своей досаде — не хотела.
— Ты сумасшедший, — прошептала она. — Воистину сумасшедший.
— Возможно, ты и права, — согласился он, медленно направляясь к ней. — Но я так не считаю. Мужчине требуется не так уж много, моя дикая Роза, и тебе, как каждой женщине, следует это понимать. Сытый желудок… — Он лениво погладил себя по плоскому животу. — Кров над головой для защиты от холода… — Презрительным взглядом он окинул добротную конюшню. — Женщина, которая разделит с ним ложе… — Его глаза пронзили ее насквозь, и даже тени былой усмешки в них не осталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112