Не дай Бог, если Клив узнает о данном ею брачном обете. Возможно, она и сумела бы пресечь его попытки кинуться на защиту ее чести, но все равно ее постоянно преследовал бы страх: а вдруг Клив, при его-то вспыльчивости и несдержанности, проболтается еще кому-нибудь? А Розалинде больше всего на свете хотелось, чтобы об ее участии в обряде весеннего обручения не узнал никто, особенно отец. Значит, все случившееся нужно сохранить в тайне. Но если этот ужасный человек будет настаивать, чтобы она исполнила обет…
Даже вообразить такое было жутко.
Еле передвигая одеревеневшие ноги, подавая спутникам еду, она не переставала прикидывать в уме, как бы выпутаться из этой новой беды. Не обнаружив никакой спасительной зацепки, Розалинда попыталась вспомнить что-нибудь такое — из сказанного или совершенного им, — что можно было бы обратить против нежданного искателя ее руки или использовать для его обвинения. Вот уж с этим у нее никаких затруднений не возникло, и Розалинда, ради утоления подавленной ярости, с мстительным удовлетворением перебирала в памяти все те случаи, когда он грубо или непочтительно обращался с ней. Принимая во внимание, сколь кратким было их знакомство, таких случаев набралось ужасающе много.
К тому времени когда Черный Меч загасил огонь и уничтожил последние следы их временной стоянки, Розалинда уже была накалена настолько, что из всех желаний у нее осталось только одно: все это бросить ему в лицо и от души сообщить, что именно она о нем думает. К сожалению, пришлось отказать себе в этом удовольствии: пора было трогаться в путь, и Клив не спал. Хотя и неохотно, он занял свое место на волокуше, в которую вновь впрягся Черный Меч, и теперь глаза пажа неотступно следили за идущей сзади девушкой. В молчании они покинули темный лес и двинулись по проселочной дороге, пересекающей открытую пустошь. Однако Розалинда понимала, что разговор о том обете, который она дала отвратительному Черному Мечу, отнюдь не исчерпан. Он обязательно снова заведет об этом речь, и она должна быть к этому готова. Теперь он не застанет ее врасплох.
Казалось, они шли вечность, неустанно шагая все вперед и вперед. На востоке взошел серебряный серп луны и медленно поплыл по необъятному куполу неба. Если бы не луна, Розалинда потеряла бы всякое представление о том, в какую сторону они направляются. Ей удалось понять только одно: их путь лежит на восток, туда, где взошла луна и откуда придет рассвет. Молчаливый великан, без каких-либо водимых усилий тянувший волокушу, должно быть, знал, куда их ведет. Но, судя по движению луны, Розалинда и сама могла убедиться, что, в общем, они идут правильно. Дважды они проходили через поля, обнесенные каменными оградами, оставляя в стороне темные, погруженные в сон деревни. Один раз на пути попался пастух, дремлющий посреди овечьего стада, но путники предусмотрительно избегали всяких встреч с людьми: они были слишком уязвимы для нападения.
Миновали долгое часы, и наконец забрезжили на востоке первые лучи занимающейся зари, К этому времени ноги у Розалинды онемели от усталости, ступни были сбиты вконец, а на одном из пальцев, похоже, образовался нарыв. В темноте Розалинда не раз спотыкалась о камни, но она запретила себе хныкать или жаловаться. Впрочем, если бы она и дала волю слезам, думала она со злобной язвительностью, этому скоту было бы все равно. Он даже ни разу не оглянулся, а ведь должен был хотя бы удостовериться, что она не отстала! Случись так, что она свалилась бы от изнеможения, — он бы и не заметил. То-то славный муженек из него бы получился!
Когда они вышли к ручью, берега которого густо поросли ивами. Черный Меч опустил на землю свой конец волокуши, а Розалинда, не останавливаясь, оскорбленно прошествовала мимо него к пологому травянистому берегу и, слегка приподняв юбки, вступила в ледяной поток.
— А-ах! — вырвался у нее блаженный стон, когда холодная вода остудила горящие ноги. То зарываясь ступнями в мелкую скользкую гальку на дне ручья, то перекатывая камешки пальцами ног, она упивалась дивным чувством облегчения. Розалинда забрела поглубже — туда, где ей было почти по колено, и наклонилась, чтобы зачерпнуть пригоршню воды: ей хотелось пить.
— Как твои ноги?
Слова прозвучали совершенно спокойно, но от неожиданности Розалинда вздрогнула и резко выпрямилась: прямо позади нее стоял Черный Меч.
— Ноги?.. Ах ноги… С ногами все прекрасно. — Она отступила на шаг, покрепче вцепившись в собственную юбку.
— У меня сохранились шкурки от тех двух кроликов. Если хочешь, могу сделать что-то вроде башмаков.
С этими словами он снова шагнул к ней, и Розалинда снова попятилась. Испуганная его близостью и ошарашенная столь удивительной заботой, она совершенно упустила из виду, что стоит в холодном потоке, который уже увлекал за собой намокшие подолы ее сорочки и тяжелого платья. Течение оказалось более сильным, чем ей показалось вначале, а дно более скользким. Розалинда пошатнулась, не в силах удержать равновесие и устоять на ногах, но мужчина, стоявший перед ней, мгновенно схватил ее за руки и подтащил ближе к себе — на твердое дно.
— Будь осторожней. — На суровом лице мелькнул намек на улыбку. Их взгляды встретились. Розалинда будто сквозь сон ощущала, как его ладони скользнули по ее рукам и едва заметно сжались. Сердце заторопилось так, словно в груди зазвучала тысяча барабанов, и причиной тому был не только страх, но и какое-то иное — внезапное и странное — волнение. Что-то мелькнуло между ними, подобно искре — острое, сильное и весомое. Она почувствовала что-то похожее еще на помосте виселицы, когда, разозлившись, вцепилась в его тунику, а сейчас это ощущение оказалось еще более сильным.
Все-таки это страх, сказала себе Розалинда, зачарованно глядя в серые глаза. Так змея отнимает у мыши способность шевелиться, так цепенеет заяц под взглядом совы. Этот Черный Меч — хищник, а она его злополучная жертва. Чутье подсказывало Розалинде, что он не замышляет против нее зла, — во всяком случае, в том смысле, какого она могла бы опасаться. Откуда-то снизу, из глубин ее естества, поднималась горячая волна, окатывая тело непривычным жаром, а Розалинда так и стояла, прикованная к месту мощным, хотя и бережным захватом сильных рук. Потом Черный Меч придвинулся еще на полшага, и тут же, как по волшебству, рассудок Розалинды встрепенулся и пришел ей на выручку. Резким рывком она освободилась.
— Убери руки! Я вполне могу сама позаботиться о себе.
— Вот как? — Его брови недоверчиво поднялись. — Должно быть, и мужа ты подобрала на виселице в Данмоу именно потому, что способна так хорошо заботиться о себе?
Розалинда с радостью взяла бы назад, произнесенные в запальчивости слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Даже вообразить такое было жутко.
Еле передвигая одеревеневшие ноги, подавая спутникам еду, она не переставала прикидывать в уме, как бы выпутаться из этой новой беды. Не обнаружив никакой спасительной зацепки, Розалинда попыталась вспомнить что-нибудь такое — из сказанного или совершенного им, — что можно было бы обратить против нежданного искателя ее руки или использовать для его обвинения. Вот уж с этим у нее никаких затруднений не возникло, и Розалинда, ради утоления подавленной ярости, с мстительным удовлетворением перебирала в памяти все те случаи, когда он грубо или непочтительно обращался с ней. Принимая во внимание, сколь кратким было их знакомство, таких случаев набралось ужасающе много.
К тому времени когда Черный Меч загасил огонь и уничтожил последние следы их временной стоянки, Розалинда уже была накалена настолько, что из всех желаний у нее осталось только одно: все это бросить ему в лицо и от души сообщить, что именно она о нем думает. К сожалению, пришлось отказать себе в этом удовольствии: пора было трогаться в путь, и Клив не спал. Хотя и неохотно, он занял свое место на волокуше, в которую вновь впрягся Черный Меч, и теперь глаза пажа неотступно следили за идущей сзади девушкой. В молчании они покинули темный лес и двинулись по проселочной дороге, пересекающей открытую пустошь. Однако Розалинда понимала, что разговор о том обете, который она дала отвратительному Черному Мечу, отнюдь не исчерпан. Он обязательно снова заведет об этом речь, и она должна быть к этому готова. Теперь он не застанет ее врасплох.
Казалось, они шли вечность, неустанно шагая все вперед и вперед. На востоке взошел серебряный серп луны и медленно поплыл по необъятному куполу неба. Если бы не луна, Розалинда потеряла бы всякое представление о том, в какую сторону они направляются. Ей удалось понять только одно: их путь лежит на восток, туда, где взошла луна и откуда придет рассвет. Молчаливый великан, без каких-либо водимых усилий тянувший волокушу, должно быть, знал, куда их ведет. Но, судя по движению луны, Розалинда и сама могла убедиться, что, в общем, они идут правильно. Дважды они проходили через поля, обнесенные каменными оградами, оставляя в стороне темные, погруженные в сон деревни. Один раз на пути попался пастух, дремлющий посреди овечьего стада, но путники предусмотрительно избегали всяких встреч с людьми: они были слишком уязвимы для нападения.
Миновали долгое часы, и наконец забрезжили на востоке первые лучи занимающейся зари, К этому времени ноги у Розалинды онемели от усталости, ступни были сбиты вконец, а на одном из пальцев, похоже, образовался нарыв. В темноте Розалинда не раз спотыкалась о камни, но она запретила себе хныкать или жаловаться. Впрочем, если бы она и дала волю слезам, думала она со злобной язвительностью, этому скоту было бы все равно. Он даже ни разу не оглянулся, а ведь должен был хотя бы удостовериться, что она не отстала! Случись так, что она свалилась бы от изнеможения, — он бы и не заметил. То-то славный муженек из него бы получился!
Когда они вышли к ручью, берега которого густо поросли ивами. Черный Меч опустил на землю свой конец волокуши, а Розалинда, не останавливаясь, оскорбленно прошествовала мимо него к пологому травянистому берегу и, слегка приподняв юбки, вступила в ледяной поток.
— А-ах! — вырвался у нее блаженный стон, когда холодная вода остудила горящие ноги. То зарываясь ступнями в мелкую скользкую гальку на дне ручья, то перекатывая камешки пальцами ног, она упивалась дивным чувством облегчения. Розалинда забрела поглубже — туда, где ей было почти по колено, и наклонилась, чтобы зачерпнуть пригоршню воды: ей хотелось пить.
— Как твои ноги?
Слова прозвучали совершенно спокойно, но от неожиданности Розалинда вздрогнула и резко выпрямилась: прямо позади нее стоял Черный Меч.
— Ноги?.. Ах ноги… С ногами все прекрасно. — Она отступила на шаг, покрепче вцепившись в собственную юбку.
— У меня сохранились шкурки от тех двух кроликов. Если хочешь, могу сделать что-то вроде башмаков.
С этими словами он снова шагнул к ней, и Розалинда снова попятилась. Испуганная его близостью и ошарашенная столь удивительной заботой, она совершенно упустила из виду, что стоит в холодном потоке, который уже увлекал за собой намокшие подолы ее сорочки и тяжелого платья. Течение оказалось более сильным, чем ей показалось вначале, а дно более скользким. Розалинда пошатнулась, не в силах удержать равновесие и устоять на ногах, но мужчина, стоявший перед ней, мгновенно схватил ее за руки и подтащил ближе к себе — на твердое дно.
— Будь осторожней. — На суровом лице мелькнул намек на улыбку. Их взгляды встретились. Розалинда будто сквозь сон ощущала, как его ладони скользнули по ее рукам и едва заметно сжались. Сердце заторопилось так, словно в груди зазвучала тысяча барабанов, и причиной тому был не только страх, но и какое-то иное — внезапное и странное — волнение. Что-то мелькнуло между ними, подобно искре — острое, сильное и весомое. Она почувствовала что-то похожее еще на помосте виселицы, когда, разозлившись, вцепилась в его тунику, а сейчас это ощущение оказалось еще более сильным.
Все-таки это страх, сказала себе Розалинда, зачарованно глядя в серые глаза. Так змея отнимает у мыши способность шевелиться, так цепенеет заяц под взглядом совы. Этот Черный Меч — хищник, а она его злополучная жертва. Чутье подсказывало Розалинде, что он не замышляет против нее зла, — во всяком случае, в том смысле, какого она могла бы опасаться. Откуда-то снизу, из глубин ее естества, поднималась горячая волна, окатывая тело непривычным жаром, а Розалинда так и стояла, прикованная к месту мощным, хотя и бережным захватом сильных рук. Потом Черный Меч придвинулся еще на полшага, и тут же, как по волшебству, рассудок Розалинды встрепенулся и пришел ей на выручку. Резким рывком она освободилась.
— Убери руки! Я вполне могу сама позаботиться о себе.
— Вот как? — Его брови недоверчиво поднялись. — Должно быть, и мужа ты подобрала на виселице в Данмоу именно потому, что способна так хорошо заботиться о себе?
Розалинда с радостью взяла бы назад, произнесенные в запальчивости слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112