Похоже, его извинение не произвело на разгневанного мужчину никакого впечатления, поскольку он нахмурился еще сильнее и сказал:
— Если ты задумал сбежать с бала, оставив меня на милость этих чертовых дебютанток, я тебе этого никогда не прощу. До самой смерти буду тебе мстить, так и знай!
— Я буду только рад, — усмехнулся ее джентльмен.
— Ладно, можешь меня поблагодарить. Перед Пенелопой я загладил твою вину, — проворчал второй джентльмен. — Тебе повезло, что я оказался рядом. Когда ты отвернулся от бедняжки и пошел прочь, у нее был такой вид, будто от отчаяния у нее разорвется сердце.
К удивлению Софи, ее джентльмен слегка покраснел.
— Существуют вещи, которых, боюсь, не избежать.
Софи перевела взгляд с одного мужчины на другого. Хотя на обоих были полумаски, было очевидно, что они братья. И внезапно Софи осенило: да ведь это же братья Бриджертон! Это наверняка их дом и…
Боже правый, а она-то вела себя как последняя идиотка, спросив, как они попадут на хозяйскую террасу!
Но который из братьев тот, что пригласил ее туда? Бенедикт! Это должен быть Бенедикт. Софи мысленно поблагодарила леди Уислдаун за то, что та целую колонку посвятила описанию братьев Бриджертон. Бенедикт, насколько она помнила, самый высокий из них.
Мужчина, заставивший ее сердце так затрепетать, возвышался на добрый десяток дюймов над своим братом, пристально — Софи внезапно это ощутила — ее разглядывавшим.
— Теперь я понимаю, почему ты сбежал из зала, — заметил Колин («А это наверняка Колин, — лихорадочно подумала Софи, — поскольку Грегори всего четырнадцать, а Энтони женат, следовательно, ему было бы наплевать на то, что Бенедикт сбежал из зала, оставив его на растерзание дебютанток») и, хитро взглянув на Бенедикта, попросил:
— Может, познакомишь меня?
Бенедикт вскинул брови.
— Можешь попытаться сделать это сам, однако сильно сомневаюсь, что у тебя получится. Я до сих пор не знаю ее имени.
— Вы не спрашивали, — не смогла удержаться от замечания Софи.
— А вы бы мне сказали, если бы я спросил?
— Какое-нибудь имя я бы вам назвала.
— Но не ваше настоящее?
Софи покачала головой:
— Сегодняшняя ночь вообще не настоящая.
— Обожаю такие ночи, — весело заметил Колин.
— Послушай, тебе не пора отправиться обратно в зал? — обратился к нему Бенедикт.
Колин покачал головой.
— Мама наверняка предпочла бы, чтобы я там находился, однако она этого от меня не требовала.
— А я требую, — проговорил Бенедикт.
— Ну ладно, — вздохнул Колин. — Уже ухожу.
— Вот и отлично, — бросил Бенедикт.
— Один-одинешенек, лицом к лицу с этими кровожадными волчицами…
— Волчицами? — не поняла Софи.
— Это я о молодых дамах, желающих выйти замуж, — пояснил Колин. — В основном это кровожадные волчицы. Вас, естественно, я не имею в виду.
Софи сочла за лучшее не упоминать о том, что она вовсе не является кандидаткой в жены.
— Для моей матушки не было бы большего счастья… — начал Колин.
Бенедикт застонал.
— …чем женить моего дорогого старшего брата. — Он помолчал и задумчиво договорил:
— Разве что женить меня.
— Вот именно. Чтобы появился повод выпроводить тебя из дома, — сухо заметил Бенедикт.
На сей раз Софи действительно хихикнула.
— Но ведь он намного старше меня, — продолжал Колин, — вот пускай и отправляется на виселицу… то есть я хотел сказать — к алтарю.
— На что это ты намекаешь? — нахмурился Бенедикт.
— Ни на что, — отозвался Колин. — Я вообще никогда ни на что не намекаю.
Бенедикт повернулся к Софи.
— А вот это верно.
— Ну так что? — обратился Колин к Софи, картинно взмахнув рукой. — Может быть, пожалеете мою бедную, многострадальную матушку и отведете моего дорогого братца к алтарю?
— Он меня об этом не просил, — шутливо ответила Софи.
— Ты что, выпил лишнего? — сердито бросил Бенедикт.
— Ну что ты, я совсем не пил, — весело проговорил Колин, — однако всерьез подумываю над тем, чтобы исправить это упущение. Выпивка может оказаться единственным средством, позволяющим сделать этот вечер сносным.
— Если эта выпивка заставит тебя убраться с моих глаз долой, она тоже окажется единственным средством, которое поможет сделать этот бал сносным, — заявил Бенедикт.
Колин ухмыльнулся, весело отсалютовал и был таков.
— Приятно видеть, когда братья так сильно любят друг друга, — прошептала Софи.
Бенедикт, рассерженно наблюдавший за тем, как брат исчезает в дверях, снова переключил свое внимание на нее.
— И это вы называете любовью? Софи вспомнились Розамунд и Пози, вечно подкалывающие друг друга, причем отнюдь не шутливо.
— Да, — решительно ответила она. — Совершенно ясно, что вы жизнь за него отдадите. А он — за вас.
— Думаю, что вы правы. — Бенедикт сокрушенно вздохнул, но тотчас же, улыбнувшись, заметил:
— Хотя мне страшно не хочется в этом признаваться. — Облокотившись о стену, он скрестил руки на груди, изображая человека, умудренного опытом. — А скажите-ка мне, у вас есть братья или сестры?
Помешкав, Софи решительно ответила:
— Нет.
Одна бровь у Бенедикта изумленно поползла вверх. Склонив голову набок, он заметил:
— Интересно, почему вы так долго думали, прежде чем ответить на мой вопрос? Мне кажется, ничего сложного в нем нет.
Софи отвернулась, пряча глаза. Ей всегда хотелось иметь семью. Откровенно говоря, это было ее самым сокровенным желанием. Отец никогда не признавал ее своей дочерью, даже когда они оставались с глазу на глаз, а мать умерла при родах, давая ей жизнь. Араминта шарахалась от нее, как от прокаженной, а Розамунд с Пози никогда не были ей сестрами. Пози периодически выказывала ей дружеские чувства, но даже она постоянно обращалась к Софи с просьбами: то подшить платье, то сделать прическу, то почистить туфли.
И хотя Пози в отличие от матери и сестры не приказывала, а просила, Софи понимала, что отказа она не потерпит.
— Я единственный ребенок, — наконец сказала Софи.
— И это все, что вы можете сказать? — пробормотал Бенедикт.
— Совершенно верно, — согласилась Софи.
— Очень хорошо. — Он не спеша улыбнулся. — И какие вопросы мне разрешено вам задать?
— Никаких.
— Совсем никаких?
— Могу лишь сказать вам, что мой любимый цвет — зеленый, и не более того.
— Но к чему такая таинственность?
— Если я отвечу на этот вопрос, — проговорила Софи с загадочной улыбкой, вполне, по ее мнению, соответствующей образу таинственной незнакомки, — она тотчас же исчезнет.
Бенедикт слегка подался вперед.
— Вы всегда сможете снова ее создать.
Софи невольно отступила на шаг. Взгляд Бенедикта становился жарким, а она достаточно наслушалась разговоров слуг, чтобы понимать, что это означает. И хотя все происходящее заставляло ее душу трепетать, она не была настолько смелой, насколько пыталась казаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84