Наконец, когда Бенедикт уже решил, что Пенелопа сейчас помчится прочь по улице, она взглянула Колину прямо в глаза и сказала:
— Я никогда не просила тебя жениться на мне.
Щеки Колина сделались ярко-пунцовыми — Бенедикт и не представлял, что такое возможно, — он открыл рот, но из него не вылетело ни звука.
Первый раз в жизни — а может быть, и последний — Бенедикт видел, чтобы его младший братишка не нашелся, что ответить.
— А я никогда… — прибавила Пенелопа хриплым голосом и, судорожно сглотнув, продолжала:
— Я никогда никому не говорила, что хочу, чтобы ты меня об этом попросил.
— Пенелопа, — наконец выдавил из себя Колин, — прости.
— Тебе не за что просить прощения, — проговорила Пенелопа.
— Нет, есть за что, — возразил Колин. — Я тебя обидел и…
— Но ты же не знал, что я здесь.
— И тем не менее…
— В том, что ты не собираешься на мне жениться, ничего страшного нет, — ровным голосом сказала Пенелопа. — Вот я же, например, не собираюсь выходить замуж за твоего брата Бенедикта.
Бенедикт, который все это время старательно отворачивался, взглянул на нее.
— И он вовсе не обижается, когда я ему об этом говорю. — Она повернулась к Бенедикту и взглянула на него своими карими глазами. — Правда, мистер Бриджертон?
— Конечно, — поспешно ответил Бенедикт.
— Значит, так и будем считать, — бесстрастно продолжила Пенелопа, — никто никого не обидел. А теперь, джентльмены, прошу меня простить.
Бенедикт, Энтони и Колин тотчас же расступились, и Пенелопа спустилась по ступенькам и прошествовала мимо них.
— А где твоя горничная? — крикнул Колин ей вдогонку.
— Я пришла одна. Я ведь живу в соседнем доме.
— Я знаю, но…
— Я вас провожу, — спокойно сказал Энтони.
— Право, в этом нет никакой необходимости, милорд.
— Позвольте мне это сделать. Мне это будет приятно.
Пенелопа кивнула, и они с Энтони пошли по улице. Несколько секунд Бенедикт с Колином смотрели на их удаляющиеся спины. Наконец Бенедикт повернулся к братуи сказал:
— Отлично сработано, Колин.
— Я же не знал, что она рядом!
— Я это заметил, — сказал Бенедикт.
— Прекрати. Мне и без тебя тошно.
— Еще бы тебе не было тошно.
— А ты что, сам никогда не обижал женщину? — с вызовом бросил Колин, и по его тону Бенедикт понял, что брату сейчас приходится несладко.
Ответить он не успел: точно так же, как только что Пенелопа, в дверях возникла мать.
— А где Энтони? — спросила она. — Еще не пришел?
Бенедикт кивнул на угол дома.
— Пошел провожать мисс Фезерингтон.
— Вот как? Очень мило с его стороны. Я… Ты куда, Колин?
Остановившись на секунду, Колин процедил сквозь зубы:
— Мне нужно выпить.
— Но еще слишком рано…
Бенедикт положил руку на руку матери, прервав ее тем самым на полуслове.
— Пускай идет, — сказал он.
Вайолет открыла было рот, чтобы возразить, но, видимо, передумала и, кивнув, посетовала:
— А я-то надеялась собрать семью и сделать одно объявление. Но ничего, с этим можно подождать. А пока, может быть, выпьешь со мной чаю?
— Не слишком ли для этого поздно? — спросил Бенедикт, взглянув на часы.
— Можешь не пить, — проговорила Вайолет, пожав плечами. — Просто мне нужен был предлог, чтобы побеседовать с тобой.
Бенедикт с трудом изобразил на лице улыбку. У него не было никакого настроения беседовать с матерью. Откровенно говоря, у него не было настроения беседовать вообще с кем бы то ни было, и это было видно по его лицу.
— Ничего серьезного, — успокоила его Вайолет. — Господи! У тебя такой вид, словно тебя приговорили к смертной казни.
Решив, что не стоит говорить, что именно так он себя и чувствует, Бенедикт наклонился и поцеловал мать в щеку.
— Какой приятный сюрприз! — воскликнула та, просияв. — А теперь пойдем со мной. Я хочу тебе кое о ком рассказать.
— Мама!
— Ты только выслушай меня. Такая приятная девушка…
А ведь верно она заметила насчет смертной казни.
Глава 19
«Мисс Пози Рейлинг (юная падчерица покойного графа Пенвуда), не частая гостья этой колонки и — как это ни прискорбно, но автор этих строк вынуждена отметить — не пользующаяся большим успехом на великосветских мероприятиях, повела себя на музыкальном вечере, устроенном в доме ее матери во вторник вечером, более чем странно. Она настояла на том, чтобы ее посадили у окна, и большую часть времени провела, глядя на улицу, что-то пристально высматривая… А может быть, кого-то?»
«Светские новости от леди Уислдаун», 11 июня 1817 года
Сорок пять минут спустя Бенедикт сидел в кресле и с трудом сдерживал зевоту: матушка иногда бывает такой занудой.
Молодая особа, которую она хотела с ним обсудить, превратилась в семь молодых особ, каждая из которых, по ее словам, была лучше предыдущей.
Бенедикту казалось, что он сойдет с ума. Хотелось соскочить с кресла, повалиться на пол и замолотить по нему руками и ногами…
— Бенедикт, ты меня слушаешь?
Бенедикт поднял голову и заморгал. Вот черт! Теперь, когда мать поймала его'на том, что мысли его бродят где-то далеко, придется делать вид, что тема разговора ему если не слишком интересна, то хотя бы не вызывает отвращения. На самом деле с ума можно сойти от всех этих девиц, которых она прочит ему в жены.
— Я пыталась рассказать тебе о Мэри Эджвер, — проговорила Вайолет, и голос ее прозвучал скорее насмешливо, чем раздраженно.
Бенедикт тотчас же почувствовал подозрение. Когда речь шла о том, чтобы затащить ее детей к алтарю, мать никогда не веселилась.
— О какой Мэри?
— О Мэри Эдж… Ну да Бог с ней. Тебя, похоже, что-то мучает, и тебе не до нее.
— Мама… — неожиданно для себя самого проговорил Бенедикт.
— Да? — спросила мать, склонив голову набок и заинтригованно и несколько удивленно глядя на него.
— Когда ты познакомилась с папой…
— Это произошло тотчас же, — тихо сказала Вайолет, догадавшись, о чем он хочет ее спросить.
— Значит, ты знала, что он именно тот, кто предназначен тебе самой судьбой?
Мать улыбнулась, однако в глазах ее появилось задумчивое выражение.
— Только я в этом ни за что бы не призналась, — проговорила она. — По крайней мере не сразу. Я воображала себя не романтичной, а практичной особой и не признавала любви с первого взгляда. — Она замолчала, и Бенедикт понял: она сейчас не с ним, а на балу, состоявшемся много лет назад, на котором впервые повстречала отца. Наконец, когда он решил, что мать уже забыла, о чем они говорят, она снова перевела взгляд на него и сказала:
— Но я знала.
— С самого первого момента, как его увидела?
— Скорее, с первого момента, когда с ним заговорила.
Она взяла носовой платок, предложенный ей Бенедиктом, промокнула глаза и застенчиво, словно стыдясь своих слез, улыбнулась.
Бенедикт почувствовал, что в горле у него застрял комок, и отвернулся, чтобы мать не заметила навернувшихся на глаза слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Я никогда не просила тебя жениться на мне.
Щеки Колина сделались ярко-пунцовыми — Бенедикт и не представлял, что такое возможно, — он открыл рот, но из него не вылетело ни звука.
Первый раз в жизни — а может быть, и последний — Бенедикт видел, чтобы его младший братишка не нашелся, что ответить.
— А я никогда… — прибавила Пенелопа хриплым голосом и, судорожно сглотнув, продолжала:
— Я никогда никому не говорила, что хочу, чтобы ты меня об этом попросил.
— Пенелопа, — наконец выдавил из себя Колин, — прости.
— Тебе не за что просить прощения, — проговорила Пенелопа.
— Нет, есть за что, — возразил Колин. — Я тебя обидел и…
— Но ты же не знал, что я здесь.
— И тем не менее…
— В том, что ты не собираешься на мне жениться, ничего страшного нет, — ровным голосом сказала Пенелопа. — Вот я же, например, не собираюсь выходить замуж за твоего брата Бенедикта.
Бенедикт, который все это время старательно отворачивался, взглянул на нее.
— И он вовсе не обижается, когда я ему об этом говорю. — Она повернулась к Бенедикту и взглянула на него своими карими глазами. — Правда, мистер Бриджертон?
— Конечно, — поспешно ответил Бенедикт.
— Значит, так и будем считать, — бесстрастно продолжила Пенелопа, — никто никого не обидел. А теперь, джентльмены, прошу меня простить.
Бенедикт, Энтони и Колин тотчас же расступились, и Пенелопа спустилась по ступенькам и прошествовала мимо них.
— А где твоя горничная? — крикнул Колин ей вдогонку.
— Я пришла одна. Я ведь живу в соседнем доме.
— Я знаю, но…
— Я вас провожу, — спокойно сказал Энтони.
— Право, в этом нет никакой необходимости, милорд.
— Позвольте мне это сделать. Мне это будет приятно.
Пенелопа кивнула, и они с Энтони пошли по улице. Несколько секунд Бенедикт с Колином смотрели на их удаляющиеся спины. Наконец Бенедикт повернулся к братуи сказал:
— Отлично сработано, Колин.
— Я же не знал, что она рядом!
— Я это заметил, — сказал Бенедикт.
— Прекрати. Мне и без тебя тошно.
— Еще бы тебе не было тошно.
— А ты что, сам никогда не обижал женщину? — с вызовом бросил Колин, и по его тону Бенедикт понял, что брату сейчас приходится несладко.
Ответить он не успел: точно так же, как только что Пенелопа, в дверях возникла мать.
— А где Энтони? — спросила она. — Еще не пришел?
Бенедикт кивнул на угол дома.
— Пошел провожать мисс Фезерингтон.
— Вот как? Очень мило с его стороны. Я… Ты куда, Колин?
Остановившись на секунду, Колин процедил сквозь зубы:
— Мне нужно выпить.
— Но еще слишком рано…
Бенедикт положил руку на руку матери, прервав ее тем самым на полуслове.
— Пускай идет, — сказал он.
Вайолет открыла было рот, чтобы возразить, но, видимо, передумала и, кивнув, посетовала:
— А я-то надеялась собрать семью и сделать одно объявление. Но ничего, с этим можно подождать. А пока, может быть, выпьешь со мной чаю?
— Не слишком ли для этого поздно? — спросил Бенедикт, взглянув на часы.
— Можешь не пить, — проговорила Вайолет, пожав плечами. — Просто мне нужен был предлог, чтобы побеседовать с тобой.
Бенедикт с трудом изобразил на лице улыбку. У него не было никакого настроения беседовать с матерью. Откровенно говоря, у него не было настроения беседовать вообще с кем бы то ни было, и это было видно по его лицу.
— Ничего серьезного, — успокоила его Вайолет. — Господи! У тебя такой вид, словно тебя приговорили к смертной казни.
Решив, что не стоит говорить, что именно так он себя и чувствует, Бенедикт наклонился и поцеловал мать в щеку.
— Какой приятный сюрприз! — воскликнула та, просияв. — А теперь пойдем со мной. Я хочу тебе кое о ком рассказать.
— Мама!
— Ты только выслушай меня. Такая приятная девушка…
А ведь верно она заметила насчет смертной казни.
Глава 19
«Мисс Пози Рейлинг (юная падчерица покойного графа Пенвуда), не частая гостья этой колонки и — как это ни прискорбно, но автор этих строк вынуждена отметить — не пользующаяся большим успехом на великосветских мероприятиях, повела себя на музыкальном вечере, устроенном в доме ее матери во вторник вечером, более чем странно. Она настояла на том, чтобы ее посадили у окна, и большую часть времени провела, глядя на улицу, что-то пристально высматривая… А может быть, кого-то?»
«Светские новости от леди Уислдаун», 11 июня 1817 года
Сорок пять минут спустя Бенедикт сидел в кресле и с трудом сдерживал зевоту: матушка иногда бывает такой занудой.
Молодая особа, которую она хотела с ним обсудить, превратилась в семь молодых особ, каждая из которых, по ее словам, была лучше предыдущей.
Бенедикту казалось, что он сойдет с ума. Хотелось соскочить с кресла, повалиться на пол и замолотить по нему руками и ногами…
— Бенедикт, ты меня слушаешь?
Бенедикт поднял голову и заморгал. Вот черт! Теперь, когда мать поймала его'на том, что мысли его бродят где-то далеко, придется делать вид, что тема разговора ему если не слишком интересна, то хотя бы не вызывает отвращения. На самом деле с ума можно сойти от всех этих девиц, которых она прочит ему в жены.
— Я пыталась рассказать тебе о Мэри Эджвер, — проговорила Вайолет, и голос ее прозвучал скорее насмешливо, чем раздраженно.
Бенедикт тотчас же почувствовал подозрение. Когда речь шла о том, чтобы затащить ее детей к алтарю, мать никогда не веселилась.
— О какой Мэри?
— О Мэри Эдж… Ну да Бог с ней. Тебя, похоже, что-то мучает, и тебе не до нее.
— Мама… — неожиданно для себя самого проговорил Бенедикт.
— Да? — спросила мать, склонив голову набок и заинтригованно и несколько удивленно глядя на него.
— Когда ты познакомилась с папой…
— Это произошло тотчас же, — тихо сказала Вайолет, догадавшись, о чем он хочет ее спросить.
— Значит, ты знала, что он именно тот, кто предназначен тебе самой судьбой?
Мать улыбнулась, однако в глазах ее появилось задумчивое выражение.
— Только я в этом ни за что бы не призналась, — проговорила она. — По крайней мере не сразу. Я воображала себя не романтичной, а практичной особой и не признавала любви с первого взгляда. — Она замолчала, и Бенедикт понял: она сейчас не с ним, а на балу, состоявшемся много лет назад, на котором впервые повстречала отца. Наконец, когда он решил, что мать уже забыла, о чем они говорят, она снова перевела взгляд на него и сказала:
— Но я знала.
— С самого первого момента, как его увидела?
— Скорее, с первого момента, когда с ним заговорила.
Она взяла носовой платок, предложенный ей Бенедиктом, промокнула глаза и застенчиво, словно стыдясь своих слез, улыбнулась.
Бенедикт почувствовал, что в горле у него застрял комок, и отвернулся, чтобы мать не заметила навернувшихся на глаза слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84