— По-моему, пора придумать новую игру, — шепнула Гиацинта.
— Совершенно верно, — ответила ей Софи тоже шепотом.
— Отдай моего солдатика! — завопил в этот момент Джон. — Отдай! Отдай! Отдай!
— Нет, у меня никогда не будет детей, — заявила Гиацинта. — Или еще лучше: я никогда не выйду замуж.
Софи хотелось сказать, что, когда Гиацинта выйдет замуж, в ее распоряжении наверняка будет целая армия нянек, чтобы помочь ей растить детей, однако решила оставить свое мнение при себе.
Джон схватил Элис за волосы, а та в ответ ткнула его кулаком в живот, и Гиацинта болезненно поморщилась.
— Ситуация выходит из-под контроля, — шепнула она Софи.
И внезапно Софи осенило.
— Давайте играть в жмурки! — воскликнула она. — Ну как, согласны?
Элис с Джоном радостно закивали, Элизабет тоже кивнула, однако не столь охотно.
— А ты что скажешь, Николас? — спросила Софи, обращаясь к последнему ребенку.
— Можно и сыграть, — медленно ответил он, не сводя с Софи мерцающих дьявольскими искорками глаз.
— Вот и отлично, — проговорила она деланно-веселым тоном.
— Только глаза завяжем тебе, — прибавил Николас.
Софи открыла было рот, чтобы возразить, но в этот момент остальные трое детей запрыгали и завизжали от восторга. Софи еще надеялась отказаться, но Гиацинта повернулась к ней и, насмешливо улыбаясь, сказала:
— Дети просят.
Участь Софи была решена. Она тяжело вздохнула — специально, чтобы порадовать детей, — и без возражений повернулась к Гиацинте спиной, чтобы та завязала ей глаза шарфом.
— Не просвечивает? — спросил ее Николас.
— Нет, — солгала Софи.
Поморщившись, мальчишка заявил Гиацинте:
— Шарф просвечивает. И как он только догадался?
— Завяжи еще одним.
— Это просто возмутительно, — пробормотала Софи, но тем не менее слегка наклонилась, чтобы Гиацинте было удобнее завязывать.
— Вот теперь нормально! — крикнул Джон. Софи одарила детей сладчайшей улыбкой.
— Ну, теперь все в порядке, — заявил Николас, похоже, взяв на себя роль руководителя. — Подожди десять секунд, чтобы мы успели отбежать.
Софи кивнула и, услышав дикий топот, истошно закричала:
— Смотрите, ничего не разбейте! — Однако крик ее не возымел на детишек никакого действиям. — Ну что, готовы? Молчание. Значит, да.
— Иду искать, — возвестила Софи.
— Мы тут! — послышался крик, сопровождаемый хихиканьем.
— Иду!
Снова хихиканье, громче прежнего. Софи споткнулась и чуть не упала.
— Где вы? — крикнула она уже с гораздо меньшим энтузиазмом.
— Мы тут!
— Тут!
— Тут!
— Сейчас я тебя поймаю, Элис, — предупредила Софи, решив начать с самой младшей и соответственно самой слабенькой девочки. — Вот погоди!
* * *
Сбежать Бенедикту так и не удалось. После того как мать вышла из гостиной, он опрокинул стаканчик бренди, о котором давно мечтал, и направился было к двери, но по пути его перехватила Элоиза, которая сообщила ему, что он ни в коем случае не должен уходить, поскольку мама приложила столько усилий, чтобы собрать всех детей вместе, потому что Дафна собирается сделать важное сообщение.
— Снова беременна? — спросил Бенедикт.
— Только сделай вид, что удивлен. Ты не должен был об этом знать.
— Никакого вида я делать не собираюсь. Я ухожу.
Подскочив к нему, Элоиза схватила его за рукав.
— Ты не можешь этого сделать!
Тяжело вздохнув, Бенедикт попытался высвободиться из цепких пальцев сестрицы, но безуспешно.
— Еще как могу. Вот смотри. Делаю один шаг, потом другой…
— Ты же обещал Гиацинте помочь ей с арифметикой! — выпалила Элоиза. — Она тебя целых две недели не видела!
— Можно подумать, что, если она не выполнит задание, ее исключат из школы, — буркнул Бенедикт.
— Да как ты смеешь так говорить! — воскликнула Элоиза.
— Ну прости, пожалуйста, — успокаивающе проговорил Бенедикт, надеясь избежать лекции, но не тут-то было.
— Если нам, женщинам не разрешается учиться в таких заведениях, как Итон и Кембридж, это совсем не означает, что мы образованны хуже мужчин, — заявила Элоиза.
Бенедикт безвольно прислонился к стене.
— Более того, я считаю, что нам не разрешается учиться в этих учебных заведениях потому, что, если бы нас туда допустили, мы бы обогнали мужчин по всем предметам!
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — вздохнул Бенедикт.
— И не смей говорить со мной таким покровительственным тоном!
— Поверь мне, Элоиза, я и не собирался говорить с тобой покровительственным тоном.
Подозрительно взглянув на него, Элоиза скрестила руки на груди и проговорила:
— Смотри не разочаруй Гиацинту.
— Хорошо, — устало ответил Бенедикт.
— По-моему, она в детской.
Рассеянно кивнув, Бенедикт направился к лестнице.
Он начал подниматься на второй этаж, так и не заметив, что Элоиза повернулась к матери, выглянувшей из музыкального салона, подмигнула ей и широко улыбнулась.
* * *
Детская располагалась на втором этаже. Бенедикт редко поднимался так высоко: спальни большинства его братьев и сестер находились на первом. Только Грегори и Гиацинта по-прежнему жили в комнатах, соседних с детской. Но сейчас Грегори большую часть года проводил в Итоне, а Гиацинта обычно терроризировала кого-нибудь в другом крыле дома, так что у Бенедикта просто не было причины бывать на втором этаже.
Кроме того, помимо детской, здесь находились спальни для слуг высшего разряда. К которым относились и горничные. А значит, и Софи. Наверное, сидит сейчас в уголке и что-нибудь штопает — но только не в детской, где полно нянек. Что делать горничной в детской?
— Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!
Бенедикт удивленно вскинул брови. Смех был явно детский. Гиацинта, которой четырнадцать, вряд ли сумеет изобразить такой.
«Так кто бы это мог быть? Ах да! Кузены и кузины Уэнтуорт пожаловали в гости. Что ж, приятно будет с ними пообщаться. Очень милые детки, разве что чересчур резвые. Сколько же времени я их не видел? Да пожалуй, несколько месяцев».
Когда он подошел к детской, смех усилился, послышался пронзительный визг. Бенедикт улыбнулся, нажал на ручку двери, дверь распахнулась и… И он увидел ее. Не Софи, а ее, таинственную незнакомку с бала-маскарада. И в то же время это была Софи.
Она стояла с завязанными глазами посреди комнаты и, улыбаясь, шарила руками вокруг себя, пытаясь поймать хихикающих детей. Бенедикту была видна лишь нижняя часть лица, и именно поэтому он ее узнал!
В мире была лишь одна женщина, у которой он видел только нижнюю часть лица. Та же улыбка. Та же крохотная ямочка на подбородке. Все то же!
Так, значит, Софи и есть женщина в серебристом платье, с которой он познакомился на балу-маскараде!
И все вдруг встало на свои места. Всего два раза в жизни он испытал необъяснимое, почти мистическое влечение к женщине. Это показалось ему чрезвычайно странным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84