— Я так и понял.
Бенедикт снова взглянул на брата и внезапно, под влиянием необъяснимого порыва, быстро обнял его.
— Знаешь, — его голос вдруг осип, — я не часто говорю такие слова, но я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, брат. — Колин, как обычно, криво усмехнулся. — А теперь убирайся отсюда ко всем чертям.
Бросив брату маску, Бенедикт выбежал из зала.
* * *
— Как это уехала?!
— Очень просто. — Глаза леди Бриджертон были полны печали и сострадания. — Взяла и уехала.
У Бенедикта кровь застучала в висках с такой силой, что ему показалось, будто голова сейчас не выдержит и разорвется.
— И ты ее отпустила?!
— У меня не было никаких законных оснований удерживать Софи против ее воли.
Бенедикт едва сдержался, чтобы не застонать. У него не было никаких законных оснований заставлять ее ехать в Лондон, и тем не менее он это сделал.
— Куда она уехала?
— Понятия не имею. Я настояла, чтобы она взяла нашу карету, отчасти потому, что опасалась за ее безопасность, но в большей степени оттого, что хотела узнать, куда она поехала.
Бенедикт хлопнул ладонью по столу.
— И что случилось потом?
— Это-то я и пытаюсь тебе рассказать битых четверть часа. Я думала, что уговорила ее воспользоваться нашей каретой, однако, похоже, ошиблась. Когда карету подали, Софи уже исчезла.
Бенедикт чертыхнулся про себя. Софи, по всей вероятности, все еще в Лондоне, но Лондон — город большой. Практически невозможно найти в нем человека, который не желает, чтобы его нашли.
— Как я полагаю, — осторожно спросила Вайолет, — у вас вышла размолвка?
Бенедикт взъерошил рукой волосы, и взгляд его упал на белый рукав. О Господи! Он примчался к матери прямо в костюме для фехтования.
— Вот черт! — выругался он и бросил раздраженный взгляд на мать. — Только прошу тебя, мама, не нужно сейчас лекций о том, как нехорошо ругаться.
— Я и не собиралась читать тебе никаких лекций, — улыбнулась Вайолет.
— Где мне теперь ее искать? Улыбку Вайолет как рукой сняло.
— Не знаю, Бенедикт. Хотелось бы мне знать. Софи мне очень нравилась.
— Она дочь графа Пенвуда, — сказал Бенедикт. Вайолет нахмурилась.
— Я предполагала что-то в этом роде. Полагаю, незаконнорожденная?
Бенедикт кивнул.
Мать открыла рот, собираясь что-то сказать, но что, Бенедикт так и не узнал, потому что в этот момент дверь в кабинет распахнулась с такой силой, что ударилась о стену, и в комнату ворвалась Франческа, а следом за ней Гиацинта. Франческа так стремительно подлетела к столу, что стукнулась о него, а Гиацинта ткнулась ей в спину.
— Что случилось? — спросила Вайолет, вскакивая.
— Софи… — едва выдохнула Франческа.
— Я знаю, — сказала Вайолет — Она уехала. Мы…
— Нет! — перебила ее Гиацинта, бросая на стол газету. — Читай!
Бенедикт попытался схватить ее первым — он уже узнал газету «Светские новости от леди Уислдаун», — однако мать оказалась проворнее.
— Что там? — спросил он и, видя, как лицо матери постепенно становился мертвенно бледным, почувствовал, что у него больно сжалось сердце.
Мать протянула ему газету. Он быстро просмотрел ее. Мельком взглянул на статью о герцоге Эшборне, графе Макклесфилде и Пенелопе Фезерингтон и, наконец, добрался до статьи, в которой явно говорилось о Софи.
— Ее посадили в тюрьму? — едва слышно прошептал он.
— Мы должны освободить ее! — воскликнула Вайолет и расправила плечи — ни дать ни взять генерал перед сражением.
Бенедикт устремился к двери.
— Подожди! — крикнула Вайолет, бросившись за ним следом. — Я поеду с тобой.
Не дойдя до лестницы, Бенедикт остановился и обернулся к матери.
— Нет, ты не поедешь. Я не хочу, чтобы ты трепала себе нервы.
— Да будет тебе, — проговорила Вайолет. — Я ведь не какой-то нежный цветок. Я смогу побороться за освобождение Софи.
— Я тоже поеду! — крикнула Гиацинта, бросаясь вслед за Франческой, которая уже вышла в холл.
— Нет! — одновременно воскликнули мать с братом.
— Но…
— Я сказала — нет! — тоном, не терпящим возражений, отрезала Вайолет.
Франческа раздраженно фыркнула.
— Полагаю, мне бесполезно настаивать на…
— Можешь не договаривать, — оборвал сестру Бенедикт и повернулся к матери. — Если хочешь ехать, поторопись.
Вайолет кивнула.
— Прикажи подавать карету. Я буду ждать у парадной двери.
Десять минут спустя карета мчалась по направлению к тюрьме.
Глава 22
"В пятницу утром на Брутон-стрит царила страшная суматоха. Разведка донесла, что вдовствующая графиня Бриджертон и ее сын, Бенедикт Бриджертон, выскочили из дома, мистер Бриджертон практически впихнул мать в карету, и карета помчалась с головокружительной скоростью. Франческа и Гиацинта Бриджертон якобы остались стоять у двери, и автор этих строк получила заверение из самых достоверных источников, что Франческа произнесла неприличное слово.
Однако не только семейство Бриджертон пребывало в возбужденном состоянии. Семейство Пенвуд тоже вело себя чересчур оживленно: графиня закатила скандал своей дочери, мисс Пози Рейлинг, прямо на улице, перед домом.
А поскольку автору этих строк леди Пенвуд никогда не нравилась, она может лишь крикнуть: «Руки прочь от Пози!»
«Светские новости от леди Уислдаун», 16 июня 1817 года
Холод. Леденящий холод. И тихий, наводящий ужас шум, явно производимый маленьким четвероногим существом. А может быть, и не маленьким, а большим четвероногим существом. А если еще точнее, маленьким четвероногим существом, увеличенным в несколько раз. Крысой…
— О Господи… — простонала Софи.
Она нечасто упоминала имя Господа всуе, но ей показалось, что сейчас самое подходящее для этого время. Быть может, Он услышит ее и убьет крыс. Как бы это было здорово! Вот сверкает молния, огромная, невероятно огромная. Она ударяет в землю, и от нее По-всей земле разбегаются маленькие электрические щупальца. Они настигают крыс, и те падают замертво. Очаровательная мечта. Сродни той, в которой она выходила замуж за Бенедикта Бриджертона и они жили вместе долго и счастливо.
Она осталась одна… Совсем-совсем одна. Софи никак не могла понять, почему это ее так расстраивает. Она всегда, всю свою жизнь была одна. Никогда, с тех самых пор, как бабушка оставила ее перед дверью Пенвуд-Парка, у нее не было подруги, которая ставила бы ее интересы превыше своих или на том же уровне. В животе у Софи заурчало. К списку всех несчастий можно добавить еще и голод. И жажду. Ей не принесли даже глотка воды, и мечта о чае стала преследовать ее.
Вонь в камере стояла неимоверная. Софи выдали мерзкий ночной горшок, однако она решила воспользоваться им только в случае крайней необходимости: вымыть горшок никто не удосужился. Когда Софи взяла его в руки, он был мокрый, однако отнюдь не от воды, и Софи поспешно отшвырнула его от себя, чувствуя, что еще немного — и ее стошнит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84