Первым упал на землю Кристиан: пуля попала ему в бедро.
Ретиф так ничего не понял бы в этом падении, если бы не множество людей, которые с невероятным усердием подбирали раненых, оказывали им первую помощь и жалели их.
К этому доброму делу толпу побуждал огромного роста мужчина с выразительным лицом, чье безобразие скрадывалось твердой волей, под влиянием волнения воодушевлявшей его сердце, и отблесками пожара, приукрашивающими его черты.
Он бросился на помощь Кристиану с одной стороны, тогда как с другой поддержать юношу кинулся Ретиф.
Оба, оказавшись ближе всего к Кристиану, услышали первые слова юноши. Они задавали ему вопросы, хлопотали над ним, спрашивали, как его зовут и где он живет.
Почти без чувств, с трудом перенося боль, Кристиан даже не заметил, что среди тех, кто оказывал ему помощь, был Ретиф де ла Бретон.
— Меня зовут Кристиан, — сказал юноша, — я паж господина графа д'Артуа… Отнесите меня в конюшни графа, там должен быть хирург.
Ретиф вскрикнул; в этом вскрике романиста наряду с состраданием прозвучало торжество, ибо подтвердились его подозрения, но, поскольку семь-восемь человек взялись нести раненого домой и он убедился, что окружавшие люди бережно ухаживают за Кристианом, который, несмотря на рану, жив; поскольку человек, на чьи руки упал Кристиан, поддерживаемый одновременно Ретифом, обещал не оставлять юношу до тех пор, пока тот не попадет к упомянутому им хирургу, отец Инженю медленным шагом пошел к дочери или, вернее, к себе домой, спрашивая себя, следует ли ему сообщить девушке печальную новость или лучше дать едва народившемуся чувству постепенно угаснуть в забвении разлуки (отцам семейства, к счастью для них, всегда удается последняя маленькая хитрость, если они имеют дело с любовью, а заодно и с самолюбием).
Теперь покинем ненадолго Кристиана, которого в надежном сопровождении несут в конюшни графа д'Артуа, и Ретифа де ла Бретона, который в одиночестве возвращается домой, чтобы там в общих чертах запечатлеть слегка наметившиеся контуры первого эпизода нашей гражданской войны.
Борьба, начатая властью слабыми силами и с верой в свое обычное превосходство, продолжалась еще несколько часов благодаря напряженному мужеству отчаяния.
Она возобновилась на следующий день, не прекращалась и на третий день. Но сила в конце концов осталась за войсками короля. Самой большой катастрофой для горлопанов, превратившихся в мятежников, стала атака расположенного на улице Меле дома командира городской стражи; атака натолкнулась на ружейный огонь солдат, и те, взяв смутьянов в клещи и с двух сторон приканчивая их штыками, устроили побоище бунтарей и зевак, окрасивших своей кровью всю улицу!
Мятеж прекратился, но началась Революция.
XXV. ИСКУСИТЕЛЬ
На следующий день после всей этой пальбы, имевшей столь роковые последствия для нашего юного пажа и едва зародившейся любви Инженю, один человек — накануне мы видели, как он прятался в воротах дома Ретифа де ла Бретона, — засветло вошел в дом романиста.
Этому мужчине, появляющемуся здесь, словно те загадочные персонажи, что выходят на сцену в конце второго акта, чтобы изменить ход начавшейся драмы, бы— ло лет тридцать — тридцать пять; он был похож на лакея без ливреи, весь его невыразительный облик и наглый вид представлял собой тип тех великих лакеев прошлого века, которым удалось перешагнуть в следующий век, но порода которых начала угасать, пережив пору своего расцвета, и больше даже не заслуживала почестей виселицы.
Одет он был в темно-серый сюртук, а это платье не указывает на род занятий человека. Его можно было принять за буржуа, судебного исполнителя, принарядившегося по случаю воскресенья, или письмоводителя нотариуса, ищущего приглашение на свадьбу.
Инженю, по-прежнему ожидавшая какого-нибудь известия от Кристиана, смотрела в окно, когда этот мужчина, отвесив ей поклон и послав снизу улыбку, переступил порог темного прохода, выводящего к винтовой лестнице, и, преодолев шестьдесят ступеней, оказался перед квартирой Ретифа де ла Бретона.
Сначала Инженю очень удивилась поклону незнакомого мужчины, но предположила, что тот идет к отцу, и, сочтя его каким-то неведомым другом ее родителя, приготовилась пойти открывать, если к ним постучатся.
В дверь постучали.
Инженю открыла без всякого недоверия.
— А господин Ретиф де ла Бретон? — спросил незнакомец.
— Он живет здесь, сударь, — ответила девушка.
— Я это знаю, мадемуазель, — заметил человек в темно-сером сюртуке. — Однако соблаговолите мне сказать, могу ли я сию же минуту поговорить с ним.
— Сомневаюсь, сударь. Мой отец сочиняет, а он не любит, когда ему мешают работать.
— Меня и в самом деле очень огорчило бы, если бы я ему помешал… Но, тем не менее, мадемуазель, я должен сообщить ему нечто чрезвычайно важное.
Сказав эти слова, незнакомец осторожно стал наступать на Инженю и, проникнув в прихожую, обнаружил намерение не уступать первому отказу, положив на стол шляпу и поставив в угол трость.
После этого он, заметив кресло, расположился в нем, достал из кармана носовой платок и, крякнув от удовольствия, вытер платком лоб с видом человека, чье выражение лица означает: «А знаете ли вы, мадемуазель, что живете вы очень высоко?»
Инженю следила за пришельцем, и в глазах ее промелькнуло удивление. Было очевидно, что она наполовину уже нарушила приказ, полученный от отца.
Казалось, бесцеремонный посетитель понимает, что происходит в душе Инженю.
— Кстати, мадемуазель, — начал он, — все, о чем я должен говорить с господином Ретифом де ла Бретоном, я могу сказать и вам.
— Хорошо, сударь, говорите, потому что мне очень хотелось бы, если возможно, не беспокоить отца.
— Конечно, конечно, — согласился незнакомец, бросив на Инженю взгляд, который, хотя она и не знала почему, заставил девушку потупить глаза. — Разумеется, будет даже лучше, если я поступлю таким образом; ведь, в конечном счете, дело, что привело меня сюда, легко уладить между нами, ваш отец, в крайнем случае, может даже об этом ничего не знать.
— Но в чем все-таки дело? — робко осведомилась Инженю.
— В вас, мадемуазель.
— Во мне? — с удивлением воскликнула девушка.
— Несомненно. Мне кажется, для этого вы достаточно красивы.
Инженю покраснела.
— Простите, сударь, я желала бы знать, с кем имею честь говорить, — сказала она.
— О мадемуазель, мое имя вам ничего не скажет, ибо, я уверен, оно вам не известно.
— Это неважно, сударь.
— Моя фамилия Оже, мадемуазель. Инженю ответила ему легким кивком. Фамилия Оже, действительно, ни о чем ей не сказала.
Но девушка выглядела такой простодушной, что незнакомец, хотя и казался человеком маловосприимчивым к подобному, продолжал молча разглядывать Инженю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
Ретиф так ничего не понял бы в этом падении, если бы не множество людей, которые с невероятным усердием подбирали раненых, оказывали им первую помощь и жалели их.
К этому доброму делу толпу побуждал огромного роста мужчина с выразительным лицом, чье безобразие скрадывалось твердой волей, под влиянием волнения воодушевлявшей его сердце, и отблесками пожара, приукрашивающими его черты.
Он бросился на помощь Кристиану с одной стороны, тогда как с другой поддержать юношу кинулся Ретиф.
Оба, оказавшись ближе всего к Кристиану, услышали первые слова юноши. Они задавали ему вопросы, хлопотали над ним, спрашивали, как его зовут и где он живет.
Почти без чувств, с трудом перенося боль, Кристиан даже не заметил, что среди тех, кто оказывал ему помощь, был Ретиф де ла Бретон.
— Меня зовут Кристиан, — сказал юноша, — я паж господина графа д'Артуа… Отнесите меня в конюшни графа, там должен быть хирург.
Ретиф вскрикнул; в этом вскрике романиста наряду с состраданием прозвучало торжество, ибо подтвердились его подозрения, но, поскольку семь-восемь человек взялись нести раненого домой и он убедился, что окружавшие люди бережно ухаживают за Кристианом, который, несмотря на рану, жив; поскольку человек, на чьи руки упал Кристиан, поддерживаемый одновременно Ретифом, обещал не оставлять юношу до тех пор, пока тот не попадет к упомянутому им хирургу, отец Инженю медленным шагом пошел к дочери или, вернее, к себе домой, спрашивая себя, следует ли ему сообщить девушке печальную новость или лучше дать едва народившемуся чувству постепенно угаснуть в забвении разлуки (отцам семейства, к счастью для них, всегда удается последняя маленькая хитрость, если они имеют дело с любовью, а заодно и с самолюбием).
Теперь покинем ненадолго Кристиана, которого в надежном сопровождении несут в конюшни графа д'Артуа, и Ретифа де ла Бретона, который в одиночестве возвращается домой, чтобы там в общих чертах запечатлеть слегка наметившиеся контуры первого эпизода нашей гражданской войны.
Борьба, начатая властью слабыми силами и с верой в свое обычное превосходство, продолжалась еще несколько часов благодаря напряженному мужеству отчаяния.
Она возобновилась на следующий день, не прекращалась и на третий день. Но сила в конце концов осталась за войсками короля. Самой большой катастрофой для горлопанов, превратившихся в мятежников, стала атака расположенного на улице Меле дома командира городской стражи; атака натолкнулась на ружейный огонь солдат, и те, взяв смутьянов в клещи и с двух сторон приканчивая их штыками, устроили побоище бунтарей и зевак, окрасивших своей кровью всю улицу!
Мятеж прекратился, но началась Революция.
XXV. ИСКУСИТЕЛЬ
На следующий день после всей этой пальбы, имевшей столь роковые последствия для нашего юного пажа и едва зародившейся любви Инженю, один человек — накануне мы видели, как он прятался в воротах дома Ретифа де ла Бретона, — засветло вошел в дом романиста.
Этому мужчине, появляющемуся здесь, словно те загадочные персонажи, что выходят на сцену в конце второго акта, чтобы изменить ход начавшейся драмы, бы— ло лет тридцать — тридцать пять; он был похож на лакея без ливреи, весь его невыразительный облик и наглый вид представлял собой тип тех великих лакеев прошлого века, которым удалось перешагнуть в следующий век, но порода которых начала угасать, пережив пору своего расцвета, и больше даже не заслуживала почестей виселицы.
Одет он был в темно-серый сюртук, а это платье не указывает на род занятий человека. Его можно было принять за буржуа, судебного исполнителя, принарядившегося по случаю воскресенья, или письмоводителя нотариуса, ищущего приглашение на свадьбу.
Инженю, по-прежнему ожидавшая какого-нибудь известия от Кристиана, смотрела в окно, когда этот мужчина, отвесив ей поклон и послав снизу улыбку, переступил порог темного прохода, выводящего к винтовой лестнице, и, преодолев шестьдесят ступеней, оказался перед квартирой Ретифа де ла Бретона.
Сначала Инженю очень удивилась поклону незнакомого мужчины, но предположила, что тот идет к отцу, и, сочтя его каким-то неведомым другом ее родителя, приготовилась пойти открывать, если к ним постучатся.
В дверь постучали.
Инженю открыла без всякого недоверия.
— А господин Ретиф де ла Бретон? — спросил незнакомец.
— Он живет здесь, сударь, — ответила девушка.
— Я это знаю, мадемуазель, — заметил человек в темно-сером сюртуке. — Однако соблаговолите мне сказать, могу ли я сию же минуту поговорить с ним.
— Сомневаюсь, сударь. Мой отец сочиняет, а он не любит, когда ему мешают работать.
— Меня и в самом деле очень огорчило бы, если бы я ему помешал… Но, тем не менее, мадемуазель, я должен сообщить ему нечто чрезвычайно важное.
Сказав эти слова, незнакомец осторожно стал наступать на Инженю и, проникнув в прихожую, обнаружил намерение не уступать первому отказу, положив на стол шляпу и поставив в угол трость.
После этого он, заметив кресло, расположился в нем, достал из кармана носовой платок и, крякнув от удовольствия, вытер платком лоб с видом человека, чье выражение лица означает: «А знаете ли вы, мадемуазель, что живете вы очень высоко?»
Инженю следила за пришельцем, и в глазах ее промелькнуло удивление. Было очевидно, что она наполовину уже нарушила приказ, полученный от отца.
Казалось, бесцеремонный посетитель понимает, что происходит в душе Инженю.
— Кстати, мадемуазель, — начал он, — все, о чем я должен говорить с господином Ретифом де ла Бретоном, я могу сказать и вам.
— Хорошо, сударь, говорите, потому что мне очень хотелось бы, если возможно, не беспокоить отца.
— Конечно, конечно, — согласился незнакомец, бросив на Инженю взгляд, который, хотя она и не знала почему, заставил девушку потупить глаза. — Разумеется, будет даже лучше, если я поступлю таким образом; ведь, в конечном счете, дело, что привело меня сюда, легко уладить между нами, ваш отец, в крайнем случае, может даже об этом ничего не знать.
— Но в чем все-таки дело? — робко осведомилась Инженю.
— В вас, мадемуазель.
— Во мне? — с удивлением воскликнула девушка.
— Несомненно. Мне кажется, для этого вы достаточно красивы.
Инженю покраснела.
— Простите, сударь, я желала бы знать, с кем имею честь говорить, — сказала она.
— О мадемуазель, мое имя вам ничего не скажет, ибо, я уверен, оно вам не известно.
— Это неважно, сударь.
— Моя фамилия Оже, мадемуазель. Инженю ответила ему легким кивком. Фамилия Оже, действительно, ни о чем ей не сказала.
Но девушка выглядела такой простодушной, что незнакомец, хотя и казался человеком маловосприимчивым к подобному, продолжал молча разглядывать Инженю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208