Она наблюдала сегодня, как вели себя со слугами и Сафия, и Hyp У Бану. Они всегда были хозяйками положения.
— Завтра, — продолжила она, — с разрешения моего господина Явид-хана ты и я поедем на рынок рабов в городе и купим целую стаю девушек, чтобы они прислуживали и не давали мне скучать. В этом доме одни мужчины. Забери у меня тяжелый плащ и подай мне одежду на ночь. Ты принес котят, которых мне обещала валида? Я хочу взглянуть на них перед тем, как лягу спать.
Он вился вокруг нее, как маленькое насекомое, отчаянно пытаясь показать, что он с ней ровня. Сняв с нее одежды, он подал ей удобный халат, удивляясь следам, которые оставил на ее бедрах тяжелый золотой пояс с его причудливыми жемчужными украшениями.
— Главный евнух валиды сказал, что котят пришлют тебе через несколько дней, госпожа. Я настоял, чтобы он не тянул. Этот дворец стоял закрытым в течение многих лет, и я видел мышей.
— Надеюсь, не в моих комнатах.
Она быстро прошла через женскую половину дворца, осматривая ее. В середине располагалась большая комната с фонтаном. От нее отходили двенадцать небольших спален с окнами. Кроме того, на женской половине находилась большая, выложенная изразцами баня, которая примыкала к ее личным комнатам. Ее апартаменты состояли из небольшого салона, спальни и нескольких маленьких комнаток для служанок. Было темно, и она не могла сказать, куда выходят окна гарема. При свете дня она увидела, что окна ее салона смотрят на море и в маленький сад. «Для одной женщины слишком много места, — подумала она, — но со временем принц, вероятно, заполнит гарем».
На следующее утро они поехали в город на большом каике, которым пользовались накануне. Принц не забыл своего обещания и дал Джинджи туго набитый кошель.
— Он сказал, — возбужденно тараторил евнух, — что ты можешь купить все, что захочешь. Ты ему понравилась, Марджалла. Я это понял.
Их лодка была достаточно большой, чтобы в ней поместился ее паланкин и четыре черных раба, которые должны были нести его. Они доплыли до города. В паланкине ее доставили на рынок рабов на Большом Базаре. Их интересовал рынок, на котором продавали только женщин. Эйден стало понятно, как ей повезло, что ее не продали с подмостков на общественных торгах. Это было место страданий. Кому могло понравиться положение раба? Но скоро она поняла, что многие были довольны. Для одних это был нормальный образ жизни, они были рождены рабами. Для других — способ выбраться из бедности. Но большинство пленников любили свободу. Многих женщин вырвали из их счастливой прежней жизни. На рынке царило отчаяние.
Женский рынок рабов посещали в основном мужчины, хотя она видела нескольких женщин, плотно укутанных и тщательно охраняемых слугами. Ей хотелось закончить свое дело как можно быстрее. Больно смотреть, как других женщин раздевают догола и ежеминутно осматривают предполагаемые покупатели. Она видела слезы на лицах этих женщин, но печальней всего было выражение полной безнадежности в их глазах.
Заставив Джинджи подвести к ней хозяина рынка, она спокойно объяснила ему, что ей нужны три служанки, желательно европейки. Ей хотелось таким способом помочь хотя бы нескольким своим сестрам, оказавшимся в рабстве.
Хозяин рынка улыбался, показывая желтые зубы, которые, по мнению Эйден, напоминали собачьи.
— Скажи своей милостивой госпоже, у меня есть как раз то, что она ищет, — сказал он Джинджи. С Эйден он говорить не желал, ведь она всего лишь женщина. Но на социальной лестнице она стояла выше его, потому что принадлежала принцу Явид-хану.
Хозяин рынка хлопнул в ладоши и отдал приказание прибежавшему на зов рабу.
У меня есть мать с двумя дочерьми, — сказал он Джинджи. — Они не говорят по-турецки, и похоже, совершенно не способны выучить его. Кроме того, они исключительно глупы, и хотя я крепко надеялся получить что-то за дочерей, оказалось невозможным разлучить их. Всякий раз, когда мы пытались это сделать, они поднимали ужасный крик. И даже пытались убить себя. Клянусь Аллахом, я жалею, что связался с ними. Может быть, твоя госпожа сладит с ними. Я честно рассказываю тебе об этом. Если не сумею продать их вместе, мне, наверное, придется удавить их. Прокормить троих — дорого.
Эйден подняла руку, когда Джинджи собрался перевести ей слова торговца, и сказала:
— Я поняла его, давай взглянем на эту троицу. Их втолкнули в комнату. Вид у женщин действительно был неприглядный: высокие, крупные, с русыми волосами, свалявшимися и грязными. Глаза этих угрюмых созданий горели мятежным огнем. «Не очень обещающее начало», — подумала Эйден.
— Вы говорите по-французски? — спросила она. Молчание.
— Вы немки? Молчание.
— Вы венецианки?
— Нет, госпожа, — сказала старшая женщина, — но мы понимаем язык венецианцев, потому что они торгуют с нашим народом. Мы из деревни, что неподалеку от города Дубровник.
— Вы рождены рабами?
— Нет, мы свободнорожденные женщины! Мой муж перерабатывал рыбу. Мы жили в большом доме, я приготовила дочерям хорошее приданое. Однако последний год дела шли плохо. Мой муж не смог заплатить султану налоги. Пришли солдаты и забрали наших дочерей. Я стала протестовать, а они засмеялись и сказали, что могут и не разлучать нас. А потом забрали и меня. Вот так мы оказались здесь.
— Если я куплю вас, — сказала Эйден, — будете ли вы верно служить мне? Я не могу освободить вас, потому что сама не свободна. Я принадлежу принцу Явид-хану.
— Что мы должны будем делать для вас, госпожа?
— Быть моими служанками.
— Вы купите нас всех вместе, госпожа?
— Да, — сказала Эйден, — я не стану разлучать мать и ее детей. Сколько лет вашим дочерям?
— Одиннадцать и тринадцать, но они умеют трудиться, госпожа.
Эйден повернулась к Джинджи.
— Заплати торговцу за этих троих, и пора возвращаться домой. Нет сил смотреть на все это.
Джинджи критически осмотрел покупку.
— Они некрасивы, — сказал он и понимающе улыбнулся. — Но конечно, госпожа Марджалла, ты поступаешь умно. Принц даже не заметит их. Было бы глупо приводить в дом соперниц до тех пор, пока принц не полюбит тебя.
Он хихикнул и стал торговаться с продавцом, который, получив покупателя, решил, что не должен прогадать в сделке.
— Как вас зовут? — повернулась Эйден к женщине.
— Марта. А моих дочерей Айрис и Ферн.
— Меня называют Марджалла, — сказала Эйден, и, к ее удивлению, это имя не показалось ей чужим. Она поняла, что начинает примиряться с положением, в котором оказалась.
— Мы договорились, госпожа Марджалла! — воскликнул Джинджи. — Этот разбойник, который называет себя честным человеком, признал себя побежденным.
Эйден засмеялась.
— Ax, Джинджи, Джинджи, — ласково пожурила она. — Ты без стыда и совести пытаешься доказать свое превосходство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
— Завтра, — продолжила она, — с разрешения моего господина Явид-хана ты и я поедем на рынок рабов в городе и купим целую стаю девушек, чтобы они прислуживали и не давали мне скучать. В этом доме одни мужчины. Забери у меня тяжелый плащ и подай мне одежду на ночь. Ты принес котят, которых мне обещала валида? Я хочу взглянуть на них перед тем, как лягу спать.
Он вился вокруг нее, как маленькое насекомое, отчаянно пытаясь показать, что он с ней ровня. Сняв с нее одежды, он подал ей удобный халат, удивляясь следам, которые оставил на ее бедрах тяжелый золотой пояс с его причудливыми жемчужными украшениями.
— Главный евнух валиды сказал, что котят пришлют тебе через несколько дней, госпожа. Я настоял, чтобы он не тянул. Этот дворец стоял закрытым в течение многих лет, и я видел мышей.
— Надеюсь, не в моих комнатах.
Она быстро прошла через женскую половину дворца, осматривая ее. В середине располагалась большая комната с фонтаном. От нее отходили двенадцать небольших спален с окнами. Кроме того, на женской половине находилась большая, выложенная изразцами баня, которая примыкала к ее личным комнатам. Ее апартаменты состояли из небольшого салона, спальни и нескольких маленьких комнаток для служанок. Было темно, и она не могла сказать, куда выходят окна гарема. При свете дня она увидела, что окна ее салона смотрят на море и в маленький сад. «Для одной женщины слишком много места, — подумала она, — но со временем принц, вероятно, заполнит гарем».
На следующее утро они поехали в город на большом каике, которым пользовались накануне. Принц не забыл своего обещания и дал Джинджи туго набитый кошель.
— Он сказал, — возбужденно тараторил евнух, — что ты можешь купить все, что захочешь. Ты ему понравилась, Марджалла. Я это понял.
Их лодка была достаточно большой, чтобы в ней поместился ее паланкин и четыре черных раба, которые должны были нести его. Они доплыли до города. В паланкине ее доставили на рынок рабов на Большом Базаре. Их интересовал рынок, на котором продавали только женщин. Эйден стало понятно, как ей повезло, что ее не продали с подмостков на общественных торгах. Это было место страданий. Кому могло понравиться положение раба? Но скоро она поняла, что многие были довольны. Для одних это был нормальный образ жизни, они были рождены рабами. Для других — способ выбраться из бедности. Но большинство пленников любили свободу. Многих женщин вырвали из их счастливой прежней жизни. На рынке царило отчаяние.
Женский рынок рабов посещали в основном мужчины, хотя она видела нескольких женщин, плотно укутанных и тщательно охраняемых слугами. Ей хотелось закончить свое дело как можно быстрее. Больно смотреть, как других женщин раздевают догола и ежеминутно осматривают предполагаемые покупатели. Она видела слезы на лицах этих женщин, но печальней всего было выражение полной безнадежности в их глазах.
Заставив Джинджи подвести к ней хозяина рынка, она спокойно объяснила ему, что ей нужны три служанки, желательно европейки. Ей хотелось таким способом помочь хотя бы нескольким своим сестрам, оказавшимся в рабстве.
Хозяин рынка улыбался, показывая желтые зубы, которые, по мнению Эйден, напоминали собачьи.
— Скажи своей милостивой госпоже, у меня есть как раз то, что она ищет, — сказал он Джинджи. С Эйден он говорить не желал, ведь она всего лишь женщина. Но на социальной лестнице она стояла выше его, потому что принадлежала принцу Явид-хану.
Хозяин рынка хлопнул в ладоши и отдал приказание прибежавшему на зов рабу.
У меня есть мать с двумя дочерьми, — сказал он Джинджи. — Они не говорят по-турецки, и похоже, совершенно не способны выучить его. Кроме того, они исключительно глупы, и хотя я крепко надеялся получить что-то за дочерей, оказалось невозможным разлучить их. Всякий раз, когда мы пытались это сделать, они поднимали ужасный крик. И даже пытались убить себя. Клянусь Аллахом, я жалею, что связался с ними. Может быть, твоя госпожа сладит с ними. Я честно рассказываю тебе об этом. Если не сумею продать их вместе, мне, наверное, придется удавить их. Прокормить троих — дорого.
Эйден подняла руку, когда Джинджи собрался перевести ей слова торговца, и сказала:
— Я поняла его, давай взглянем на эту троицу. Их втолкнули в комнату. Вид у женщин действительно был неприглядный: высокие, крупные, с русыми волосами, свалявшимися и грязными. Глаза этих угрюмых созданий горели мятежным огнем. «Не очень обещающее начало», — подумала Эйден.
— Вы говорите по-французски? — спросила она. Молчание.
— Вы немки? Молчание.
— Вы венецианки?
— Нет, госпожа, — сказала старшая женщина, — но мы понимаем язык венецианцев, потому что они торгуют с нашим народом. Мы из деревни, что неподалеку от города Дубровник.
— Вы рождены рабами?
— Нет, мы свободнорожденные женщины! Мой муж перерабатывал рыбу. Мы жили в большом доме, я приготовила дочерям хорошее приданое. Однако последний год дела шли плохо. Мой муж не смог заплатить султану налоги. Пришли солдаты и забрали наших дочерей. Я стала протестовать, а они засмеялись и сказали, что могут и не разлучать нас. А потом забрали и меня. Вот так мы оказались здесь.
— Если я куплю вас, — сказала Эйден, — будете ли вы верно служить мне? Я не могу освободить вас, потому что сама не свободна. Я принадлежу принцу Явид-хану.
— Что мы должны будем делать для вас, госпожа?
— Быть моими служанками.
— Вы купите нас всех вместе, госпожа?
— Да, — сказала Эйден, — я не стану разлучать мать и ее детей. Сколько лет вашим дочерям?
— Одиннадцать и тринадцать, но они умеют трудиться, госпожа.
Эйден повернулась к Джинджи.
— Заплати торговцу за этих троих, и пора возвращаться домой. Нет сил смотреть на все это.
Джинджи критически осмотрел покупку.
— Они некрасивы, — сказал он и понимающе улыбнулся. — Но конечно, госпожа Марджалла, ты поступаешь умно. Принц даже не заметит их. Было бы глупо приводить в дом соперниц до тех пор, пока принц не полюбит тебя.
Он хихикнул и стал торговаться с продавцом, который, получив покупателя, решил, что не должен прогадать в сделке.
— Как вас зовут? — повернулась Эйден к женщине.
— Марта. А моих дочерей Айрис и Ферн.
— Меня называют Марджалла, — сказала Эйден, и, к ее удивлению, это имя не показалось ей чужим. Она поняла, что начинает примиряться с положением, в котором оказалась.
— Мы договорились, госпожа Марджалла! — воскликнул Джинджи. — Этот разбойник, который называет себя честным человеком, признал себя побежденным.
Эйден засмеялась.
— Ax, Джинджи, Джинджи, — ласково пожурила она. — Ты без стыда и совести пытаешься доказать свое превосходство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185