— Он сделал знак своим слугам. — Отведите леди Блисс и ее людей в их комнаты. — Потом он галантно поцеловал руку Эйден. — Когда вы устроитесь, мадам, мы поговорим о ваших трудностях.
Слуг повели в ту сторону, где, видимо, была кухня, а Эйден и Нен вслед за горничной поднялись по широкой лестнице, прошли через длинный коридор и оказались в прекрасных комнатах. Быстро появилась стайка служанок. Они забрали у матери младенца и занялись хлопотами по устройству двух женщин.
Для Эйден принесли лохань с горячей водой, и она едва не закричала от радости. Прошло уже несколько дней с тех пор, как у нее была возможность выкупаться. Когда она кончила мыться, ей предложили надеть удобное и теплое домашнее платье из темно-синего бархата. Она приняла его с благодарностью, и, к ее удивлению, платье оказалось ей впору.
С Нен обращались так же почтительно. Ее с ребенком поселили в маленькой комнате, где ярко горел камин, рядом с большой комнатой Эйден.
Домоправительница, сурового вида женщина, одетая во все черное, подошла к Эйден и сказала:
— Миледи, его светлость спрашивает, может ли он разделить с вами утреннюю трапезу.
— Прошу передать лорду Глинну, что я буду счастлива видеть его, — сказала Эйден. Сейчас она чувствовала себя лучше, она была в тепле, но больше всего ее радовало, что от Фитцджеральдов ее отделяют несколько миль и прочные каменные стены замка.
Слуги суетились в гостиной, и очень скоро был накрыт стол на двоих. Эйден восхитилась тяжелой дамасской скатертью, которой накрыли дубовый стол, и прекрасными серебряными подсвечниками со вставленными в них свечами из чистого пчелиного воска, которые почти совсем не коптили. Она удивленно дернула бровью, увидев, что слуги расставляют на столе золотые тарелки, приборы и исключительной работы золотые кубки, украшенные зелеными агатами. Ей не приходило в голову, что в таком захолустном месте, каким был Глиншеннон, могут оказаться столь изысканные вещи. Особенно если сравнить это с жалким столом в доме ее деда, сервировка которого немногим отличалась от крестьянской. Ее мысли были прерваны появлением лорда Глинна, и, впервые по-настоящему разглядев своего хозяина, Эйден подумала, что он очень привлекателен. Выражение его несколько длинного лица было приветливым, и он казался человеком очень добрым.
Однако она заметила, что слуги относились к нему весьма почтительно, и поняла, что это происходит потому, что они его любят. Здесь слуги не проявляли страха, как это было со слугами в доме ее деда.
— О вас хорошо позаботились? — спросил он и снова, взяв ее руку, поцеловал.
— Так хорошо, как если бы я была самой королевой, — ответила Эйден с улыбкой.
"А она мила, — удивленно подумал Генри Стерминстер, увидев, как улыбка меняет выражение лица Эйден, — а от этого венца из медных волос просто захватывает дух».
— Мне хотелось бы услышать, почему вы пришли искать приюта в такую бурю и почему вы оставили лошадей в Балликойлле. Вы должны понимать, что это не совсем обычно, и, говоря откровенно, я сгораю от любопытства.
Он провел ее к удобному креслу у огня и сел рядом с ней.
— Я расскажу вам правду, милорд, — сказала Эйден, — но сначала я должна получить ваше твердое слово, нет, не слово — клятву, что то, что я расскажу вам, не будет рассказано никому больше. Часть моей истории столь необычна, что в нее почти невозможно поверить, но я клянусь вам, сэр, что все это правда.
Лорд Глинн приказал слугам уйти из комнаты, строго предупредив их, что, если их не позовут, они не должны входить. Потом, взяв руки Эйден в свои, он сказал:
— Я клянусь вам душами моих родителей, да упокоит их Господь, что я не выдам ничего из того, что вы мне расскажете, леди Блисс. — Его добрые карие глаза внимательно смотрели на нее. — Этого достаточно?
Ее серые глаза весело блеснули, и она едва заметно улыбнулась.
— Благодарю вас, милорд. Этого вполне достаточно. Я начинаю… Когда три года назад умер мой отец, в его завещании было сказано, что я становлюсь подопечной королевы и по ее усмотрению должна быть выдана замуж за человека, который, получая меня и мое огромное состояние, должен был взять имя моего отца, чтобы наш род не угас. Так получилось, что я вышла замуж за господина Конна О'Малли с Иннисфаны. Мой муж до этого пробыл в Англии несколько лет, был членом личной гвардии королевы, и королева его очень любила. Нас венчал в часовне королевы ее личный капеллан, и ее величество присутствовала на свадьбе. Это было два года назад, в день святого Валентина. По приказу королевы мы вернулись в мое поместье в Ворчестершире, которое, как оказалось, граничит с поместьем сестры моего мужа, леди де Мариско. В течение нескольких месяцев после женитьбы мы с Конном горячо полюбили друг друга. Мы ждали ребенка. А потом пришла беда в облике моего кузена, приехавшего из Ирландии. Его звали Кевен Фитцджеральд, он привез новости об отце моей матери, Рогане Фитцджеральде. Это показалось мне странным. Мой дед ни разу не дал себе труда написать моей матери с тех пор, как она вышла замуж за моего отца. Однако было бы неприличным отказать Кевену Фитцджеральду в гостеприимстве.
— Я знаю этого человека, — сказал лорд Глинн. — Могу представить, каким он был любезным, как великолепно вел себя, но, по правде говоря, я убежден, что он настоящий ублюдок. Я надеюсь, что мои откровенные слова не обидны для вас, мадам, но вы не кажетесь мне женщиной, склонной к излишней болтовне и фальшивой щепетильности.
— Правильно, — спокойно ответила она, — я не такая, но позвольте мне продолжить, потому что мой рассказ долог, а я уверена, что вы так же голодны, как и я.
Генри Стерминстер засмеялся и в знак согласия закивал головой.
— У меня есть шеф-повар. Он приехал из Франции и является сторонником строгих правил, нарушение которых приводит его в ярость. Когда все приготовлено, мы обязаны есть или рискуем обидеть его так, что целую неделю все мои блюда будут либо подгоревшими, либо недоваренными.
— Черт возьми, милорд, я буду чувствовать себя очень виноватой, если окажусь причиной ваших неприятностей! — И Эйден продолжила свой рассказ.
Слушая ее поразительное повествование, он понял, почему она потребовала от него обещания хранить тайну. Вся ее история была настолько фантастичной и полной драматизма, как будто она выдумала ее. Он был поражен тем, что женщина знатного происхождения смогла пройти через такие потрясения и при этом выжить. Он даже не знал бы, можно ли верить ее рассказу о бесчисленных приключениях, если бы в разговоре она ни на минуту не отводила от него взгляда. Никто, решил Генри Стерминстер, не может лгать так убедительно, и он поверил ей. Он было засомневался, Когда Эйден сказала ему, что она убила Кевена Фитцджеральда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
Слуг повели в ту сторону, где, видимо, была кухня, а Эйден и Нен вслед за горничной поднялись по широкой лестнице, прошли через длинный коридор и оказались в прекрасных комнатах. Быстро появилась стайка служанок. Они забрали у матери младенца и занялись хлопотами по устройству двух женщин.
Для Эйден принесли лохань с горячей водой, и она едва не закричала от радости. Прошло уже несколько дней с тех пор, как у нее была возможность выкупаться. Когда она кончила мыться, ей предложили надеть удобное и теплое домашнее платье из темно-синего бархата. Она приняла его с благодарностью, и, к ее удивлению, платье оказалось ей впору.
С Нен обращались так же почтительно. Ее с ребенком поселили в маленькой комнате, где ярко горел камин, рядом с большой комнатой Эйден.
Домоправительница, сурового вида женщина, одетая во все черное, подошла к Эйден и сказала:
— Миледи, его светлость спрашивает, может ли он разделить с вами утреннюю трапезу.
— Прошу передать лорду Глинну, что я буду счастлива видеть его, — сказала Эйден. Сейчас она чувствовала себя лучше, она была в тепле, но больше всего ее радовало, что от Фитцджеральдов ее отделяют несколько миль и прочные каменные стены замка.
Слуги суетились в гостиной, и очень скоро был накрыт стол на двоих. Эйден восхитилась тяжелой дамасской скатертью, которой накрыли дубовый стол, и прекрасными серебряными подсвечниками со вставленными в них свечами из чистого пчелиного воска, которые почти совсем не коптили. Она удивленно дернула бровью, увидев, что слуги расставляют на столе золотые тарелки, приборы и исключительной работы золотые кубки, украшенные зелеными агатами. Ей не приходило в голову, что в таком захолустном месте, каким был Глиншеннон, могут оказаться столь изысканные вещи. Особенно если сравнить это с жалким столом в доме ее деда, сервировка которого немногим отличалась от крестьянской. Ее мысли были прерваны появлением лорда Глинна, и, впервые по-настоящему разглядев своего хозяина, Эйден подумала, что он очень привлекателен. Выражение его несколько длинного лица было приветливым, и он казался человеком очень добрым.
Однако она заметила, что слуги относились к нему весьма почтительно, и поняла, что это происходит потому, что они его любят. Здесь слуги не проявляли страха, как это было со слугами в доме ее деда.
— О вас хорошо позаботились? — спросил он и снова, взяв ее руку, поцеловал.
— Так хорошо, как если бы я была самой королевой, — ответила Эйден с улыбкой.
"А она мила, — удивленно подумал Генри Стерминстер, увидев, как улыбка меняет выражение лица Эйден, — а от этого венца из медных волос просто захватывает дух».
— Мне хотелось бы услышать, почему вы пришли искать приюта в такую бурю и почему вы оставили лошадей в Балликойлле. Вы должны понимать, что это не совсем обычно, и, говоря откровенно, я сгораю от любопытства.
Он провел ее к удобному креслу у огня и сел рядом с ней.
— Я расскажу вам правду, милорд, — сказала Эйден, — но сначала я должна получить ваше твердое слово, нет, не слово — клятву, что то, что я расскажу вам, не будет рассказано никому больше. Часть моей истории столь необычна, что в нее почти невозможно поверить, но я клянусь вам, сэр, что все это правда.
Лорд Глинн приказал слугам уйти из комнаты, строго предупредив их, что, если их не позовут, они не должны входить. Потом, взяв руки Эйден в свои, он сказал:
— Я клянусь вам душами моих родителей, да упокоит их Господь, что я не выдам ничего из того, что вы мне расскажете, леди Блисс. — Его добрые карие глаза внимательно смотрели на нее. — Этого достаточно?
Ее серые глаза весело блеснули, и она едва заметно улыбнулась.
— Благодарю вас, милорд. Этого вполне достаточно. Я начинаю… Когда три года назад умер мой отец, в его завещании было сказано, что я становлюсь подопечной королевы и по ее усмотрению должна быть выдана замуж за человека, который, получая меня и мое огромное состояние, должен был взять имя моего отца, чтобы наш род не угас. Так получилось, что я вышла замуж за господина Конна О'Малли с Иннисфаны. Мой муж до этого пробыл в Англии несколько лет, был членом личной гвардии королевы, и королева его очень любила. Нас венчал в часовне королевы ее личный капеллан, и ее величество присутствовала на свадьбе. Это было два года назад, в день святого Валентина. По приказу королевы мы вернулись в мое поместье в Ворчестершире, которое, как оказалось, граничит с поместьем сестры моего мужа, леди де Мариско. В течение нескольких месяцев после женитьбы мы с Конном горячо полюбили друг друга. Мы ждали ребенка. А потом пришла беда в облике моего кузена, приехавшего из Ирландии. Его звали Кевен Фитцджеральд, он привез новости об отце моей матери, Рогане Фитцджеральде. Это показалось мне странным. Мой дед ни разу не дал себе труда написать моей матери с тех пор, как она вышла замуж за моего отца. Однако было бы неприличным отказать Кевену Фитцджеральду в гостеприимстве.
— Я знаю этого человека, — сказал лорд Глинн. — Могу представить, каким он был любезным, как великолепно вел себя, но, по правде говоря, я убежден, что он настоящий ублюдок. Я надеюсь, что мои откровенные слова не обидны для вас, мадам, но вы не кажетесь мне женщиной, склонной к излишней болтовне и фальшивой щепетильности.
— Правильно, — спокойно ответила она, — я не такая, но позвольте мне продолжить, потому что мой рассказ долог, а я уверена, что вы так же голодны, как и я.
Генри Стерминстер засмеялся и в знак согласия закивал головой.
— У меня есть шеф-повар. Он приехал из Франции и является сторонником строгих правил, нарушение которых приводит его в ярость. Когда все приготовлено, мы обязаны есть или рискуем обидеть его так, что целую неделю все мои блюда будут либо подгоревшими, либо недоваренными.
— Черт возьми, милорд, я буду чувствовать себя очень виноватой, если окажусь причиной ваших неприятностей! — И Эйден продолжила свой рассказ.
Слушая ее поразительное повествование, он понял, почему она потребовала от него обещания хранить тайну. Вся ее история была настолько фантастичной и полной драматизма, как будто она выдумала ее. Он был поражен тем, что женщина знатного происхождения смогла пройти через такие потрясения и при этом выжить. Он даже не знал бы, можно ли верить ее рассказу о бесчисленных приключениях, если бы в разговоре она ни на минуту не отводила от него взгляда. Никто, решил Генри Стерминстер, не может лгать так убедительно, и он поверил ей. Он было засомневался, Когда Эйден сказала ему, что она убила Кевена Фитцджеральда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185