Они прошли через центр сада, любуясь клумбами цветущих тюльпанов. Изящные кубки тюльпанов, сначала белого и кремового, затем розового, красного, алого, малинового, желтого и сине-фиолетового цвета, покачивались под легким ветерком. Необыкновенные водяные лилии из Туркестана и алые цветы из легендарного города Самарканда, посаженные группами одного цвета или соединенные в группы, контрастирующие по цвету, занимали круглые и квадратные клумбы вокруг вновь восстановленных фонтанов и бассейнов, в которых начинали зацветать розовые водяные лилии и где резвились толстые золотые рыбки. По углам некоторых клумб высадили желтые азалии, обычные в этих местах. Они очень хорошо чувствовали себя в саду Эйден.
В саду были и другие растения, но они еще не цвели. С наступлением лета расцветет множество роз, бугенвиллия, лилии и султанский бальзам, а также два цветка, которые открываются ночью, — табак и луноцвет. Однако сейчас вместе с ее луковичными цветами цвели миндаль и персиковые деревья, чьи нежные пушистые цветы выделялись среди крепких темно-зеленых сосен и кипарисов.
Эйден и принц уже вели гостей в шатер, поставленный в конце сада. Оттуда виднелись темно-синее море и сам сад. Тент из золотой парчи и зеленого шелка защищал гостей от жаркого полуденного солнца. Пол закрывал толстый шерстяной ковер мягких голубых и желтых тонов. Два дивана стояли на возвышении для султана и его матери. Для Сафии, Фаруши и Янфеды принесли скамью с красными бархатными подушками, а остальным женщинам пришлось довольствоваться разноцветными пышными шелковыми подушками, разбросанными вокруг дивана султана. Султан пригласил Явид-хана сесть на диван рядом с ним, а Эйден приказал расположиться на подушке у их ног. Подали прохладительные напитки, несколько видов шербетов, пахнущих клубникой, лимоном, апельсином, розой и фиалками.
Принесли фрукты: апельсин, разделенный на дольки и очищенный от тонкой белой пленки, темно-красную клубнику, зеленый инжир, ранние золотистые персики и абрикосы, а также гроздья фиолетового винограда, привезенного из садов Палестины, на золотом блюде сочные финики, начиненные орехами, а затем множество превосходнейших печений, слоеное тесто которых было заполнено дроблеными орехами и медом, сладости в виде рогов газели, сладости из кунжута с медом, рассыпчатые ореховые пирожные.
Когда со сладостями покончили, рабы Эйден обнесли гостей душистыми влажными полотенцами, чтобы они могли вытереть липкие руки и лица. Затем началось представление. Цыганская семья показывала дрессированных собак. Султан покатывался со смеху. Ему так понравилось представление, что он снял с пальца большой, безупречный по качеству бриллиант и подарил его старейшине семьи, усатому гордому мужчине, который принял подарок так же любезно, как он был предложен. Цыган сменил старый индиец, который поставил перед шатром несколько глубоких круглых корзин, потом уселся среди них и начал играть на дудочке. При звуках пронзительной мелодии одна за одной из корзин стали показываться большие змеи с капюшонами, каждая из которых появлялась после едва заметного изменения мелодии. Явид-хан объяснил собравшимся, что змеи эти называются кобрами и что живут они в той стране, откуда пришел заклинатель. Довольно устрашающие на вид рептилии извивались и раскачивались иногда точно в такт музыке. Эйден не сожалела, когда заклинатель змей закончил свое выступление.
На деревьях вокруг шатра были развешаны серебряные и золотые клетки с певчими птицами, которые страшно забеспокоились, когда появилась молодая девушка, чтобы развлечь гостей целой стаей голубей, приученных летать в определенном порядке по сигналам, подаваемым свистом. В завершение ее выступления птицы сделали широкий круг над садом и потом одна за другой опустились на протянутые руки хозяйки. Выступление вызвало восторженные аплодисменты зрителей, а валида подарила девушке ожерелье из полудрагоценных камней. В заключение представления перед ними выступила группа очень сладострастных и экзотических танцовщиц, которые гастролировали по империи султана со своим хозяином, сирийцем. Танцевать перед Мюрадом было для них большой честью, и они старались изо всех сил. Они так очаровали султана, что он решил купить их для собственного развлечения, но мать удержала его от этого глупого поступка, прошипев:
— Ты что, хочешь сделаться посмешищем? У тебя и так слишком много танцовщиц, а если нужно еще, поручи это Ильбан-бею. Не унижайся до торговли как простой купец. Ты же Великий Турк, мой лев. Мюрад поджал губы и кивнул.
— Ты права, мать! Я просто увлекся, так велико мое удовольствие от сегодняшнего дня. Он повернулся к Явид-хану.
— Не помню, когда я получал такое наслаждение, друг мой. Твое гостеприимство и твоя красавица жена растопили мое сердце. — Он шумно вздохнул. — Редко я могу позволить себе расслабиться и наслаждаться простой жизнью. Сегодняшний день так много дал мне.
Такие же благодарности были получены и от Hyp У Бану.
— Дорогая Марджалла! Я рада, что ты счастлива и довольна. Я слишком хорошо помню твои муки первых дней пленения, но в конце концов мы же не похожи на настоящих рабынь, не правда ли? Вполне соответствует природе, когда женщина находится в зависимости от своего господина. Благодарю тебя за чудесный день.
Сафия взяла обе руки Эйден.
— Я так рада, — тихо сказал она, — что мы с тобой подруги. Ты знаешь мои затруднения, но теперь я уверена, что могу положиться на тебя, Марджалла, а ты на меня.
Помни об этом.
Фаруша-султан и госпожа Янфеда вежливо распрощались с хозяйкой, что сделали и другие женщины гарема, которые сопровождали своего господина во дворец Явид-хана. После этого стаей разноцветных бабочек они пролетели по лужайке в поджидающие их каики. Султан, однако, отстал и, взяв руку Эйден, снова поднес ее к губам, повернул и поцеловал в ладонь. Потом устремил на нее гипнотический взгляд своих черных глаз.
— Ты порадовала меня, Марджалла, — тихо сказал он. — Твои совершенные манеры и быстрый ум делают честь моему дому, ведь это я подарил тебя Явид-хану. Я подумаю, как бы мне наградить тебя за твое хорошее поведение.
— Я уже награждена, повелитель, тем, что вы почтили посещением мой дом, и вашими добрыми словами, — ответила Эйден, все время пытаясь освободить руку и вытереть кожу после его поцелуя. Настойчивость Мюрада пугала ее.
— Ты — само совершенство, — сказал он, — и скоро я пришлю тебе подарок, который поднимет тебе настроение. Прощай, Марджалла!
Он ушел, большими шагами спускаясь к пристани, и только тогда она содрогнулась от отвращения.
Руки ее мужа крепко обняли ее за плечи. Явид-хан видел, как султан прощался с его женой, и кипел от гнева, потому что Марджалла была вынуждена безропотно стоять, пока султан Мюрад пускал по ней слюни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185