ведь он имел мнение о дуэлях в духе того времени, и был при этом дворянином. Одним ударом шпаги он избавился от врага и начал жизнь скитальца. Но именно об этом он так часто мечтал!
Свежий воздух и прекрасный вид окружающей местности возбудил у него аппетит. Вскоре ему удалось подстрелить зайца. Приготовить жаркое было для него парой пустяков. Он разрезал зайца на четыре части, проткнул мясо острой палочкой, разжег костер с помощью трута, накидал в него ароматических веток и стал ждать, пока заяц не сделался съедобным. Часть его Эктор съел с хлебом, запасенном при побеге, а остаток спрятал в сумку и отправился в путь. Разумеется, при этом он выбирал проселочные тропки, опасаясь встретить на большой дороге каких-то стражников.
В пути ему удалось подстрелить пару жаворонков для пополнения своих запасов, а также купить у пастуха хлеба. В конце дня Эктор сумел найти пещеру, вход в которую он снова завалил камнями и хворостом.
Но поспать удалось лишь два-три часа. Среди ночи его разбудил вой стаи волков, пытавшихся разгрести его заграждение. О мотивах их стараний догадаться было нетрудно: запах зайчатины и жаворонков. Однако Эктор понимал, что, отведав дичи, они не преминут закусить и хозяином. И решил действовать прежде, чем они разрушат преграду.
С этой целью пришлось открыть стрельбу из ружья. Сначала он подстрелил одного из волков, который успел просунуть морду в пещеру сквозь щель в преграде. Его друзья быстро докончили дело, сожрав приятеля. Но не уходили, и чтобы достичь своего, Эктору пришлось ещё дважды выстрелить, после чего уцелевшие волки бросились вслед за пустившимися наутек двумя ранеными приятелями. Только тогда Эктору удалось заснуть.
Встав наутро и позавтракав, Эктор снова отправился в путь. Но пройдя семь-восемь лье, он заметил при входе в лес солдат, принадлежавших, по-видимому, к разъезду стражников, начальник которого верхом на лошади явно кого-то поджидал на дороге.
Эктор заметил солдат, несколько запоздав, и те тоже его заметили. Начальник поманил его к себе. Эктор этого никак не желал, а потому бросился бежать в горы. Его звали назад, он продолжал бежать вперед. По нему выстрелили. Он бросился вниз в овраг и, ползком пробираясь по дну, достиг заросли орешника, молодых дубов и каштанов. Забившись в них, как заяц, он решил переждать, пока солдатам не надоест его искать.
Через час шум поисков затих. Прождав ещё с час или два, Эктор решил, наконец, покинуть овраг. Но когда он выбрался наверх, была уже ночь. Спустился туман, и проплутав в нем некоторое время, Эктор понял, что он не сможет найти дорогу, с которой бежал, завидя солдат. Итак, он заблудился.
Тщетно потратив ещё час или два на поиски дороги, он забрался на дерево и провел там ночь.
На другой день, пройдя изрядную часть пути, Эктор очутился посреди дикого поля, кое-где покрытого островками дубов. Через поле вели две-три тропинки, соединявшие между собой горы и лес. Эктор задумался было, куда же ему идти, как вдруг услышал чьи-то шаги за своей спиной. Он оглянулся и увидел, что его кто-то нагоняет.
Человек был в одежду из толстой шерстяной ткани, голову его покрывал капюшон, вместо пояса — веревка, на ногах сандалии. Лицо украшала огромная рыжая борода, на шее висело толстое ожерелье из раковин, какое напяливали на себя богомольцы. В одной руке он держал палку, в другой — веревку — поводок для собаки, отличавшейся исключительно лохматой черной шерстью.
Эктор решил, что это какой-то местный отшельник, потому решил его подождать и разузнать про дорогу.
Приблизившись, отшельник остановился, большая черная собака встала перед ним.
— Отец мой, — произнес Эктор, — если вы здешний, можете вы указать мне дорогу в Авиньон?
— Вы идете в графство, сын мой? — спросил пустынник, устремив взгляд на Эктора.
— Да.
— В таком случае можете следовать за мной: ведь я иду туда же.
— Но у меня особые причины избегать больших дорог.
— Это не помешает…К тому же большая дорога удлиняет путь, и мы пойдем окольными тропками. Если мое общество вам не неприятно, идемте.
— Идем!
Через сотню шагов отшельник свернул к лесу. Собака бежала за ним.
По дороге спутники украдкой наблюдали друг за другом. Новый знакомец Эктора был крепким мужчиной лет сорока, выше среднего роста. На румяном лице светились маленькие черные глазки.
— Итак, — начал он некоторое время спустя, — вы говорили, что имеете особые причины не ходить по большим дорогам.
— По правде говоря, — ответил Эктор, так и не обнаруживший на лице отшельника никаких следов строгости, — я готов их вам объяснить с условием, что они не послужат причиной слишком длинной проповеди.
— Ну-у, сын мой! Разве человек имеет право осуждать своих ближних? Разве не все мы большие грешники?
— Так знайте, батюшка, что я дрался на дуэли и нанес два добрых удара шпагой противнику.
— Дуэль в ваши годы?
— Годы здесь не помеха…Впрочем, так как мой противник должен быть уже мертв, упреки здесь запоздали.
— Ваша правда, — философски заметил отшельник.
— Теперь вы понимаете, почему я избегаю больших дорог.
— И не только это понимаю. Ведь у вас есть ружье и нож…
— Конечно. Если я наткнусь на разъезд, то, по крайней мере, смогу защищаться.
— Если разъезд предпримет неблагоразумные действия, мы будем защищаться вдвоем.
— Как! Вы мне поможете?
— А почему нет? Я всегда любил людей храбрых и решительных.
— Благодарю вас, отец мой. Но я думаю, что с вашей палкой вы не представите большой угрозы для людей, вооруженных ружьями и саблями.
— Найдется что-нибудь и кроме палки, — ответил отшельник.
И распахнув одежду, он продемонстрировал своему изумленному спутнику два больших седельных пистолета и длинный нож с роговой ручкой, висевший у его пояса.
— Ух ты, черт возьми! — воскликнул Эктор, глядя на отшельника, который, казалось, теперь вырос на целый локоть.
— Да, сын мой, сторона здесь дурная…Столько людей зарятся на имущество бедных, что приходится принимать меры. — Веселый вид странствующего отшельника, казалось, говорил обратное.
— Ваши почтенные года не терпят возражений.
— Не скажите…Есть такие упрямцы, что не внемлют ничему, пока им не предъявишь убедительных доводов.
— Так не для защиты ли имущества бедняков вы водите за собой этого огромного пса?
— Моего Грантюра? Он мне служит в основном ночью: стережет мою пустынь.
— Стало быть, есть что сторожить в вашей пустыни?
— У меня есть образ Богородицы из массивного серебра, на поклонение которому стекаются богомольцы за десять лье вокруг.
— Безрассудство! Вы ушли, не оставив Грантюра дома!
— Я отдал образ в ремонт одному золотых дел мастеру в Авиньоне. Он должен сделать новый золотой венец к образу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Свежий воздух и прекрасный вид окружающей местности возбудил у него аппетит. Вскоре ему удалось подстрелить зайца. Приготовить жаркое было для него парой пустяков. Он разрезал зайца на четыре части, проткнул мясо острой палочкой, разжег костер с помощью трута, накидал в него ароматических веток и стал ждать, пока заяц не сделался съедобным. Часть его Эктор съел с хлебом, запасенном при побеге, а остаток спрятал в сумку и отправился в путь. Разумеется, при этом он выбирал проселочные тропки, опасаясь встретить на большой дороге каких-то стражников.
В пути ему удалось подстрелить пару жаворонков для пополнения своих запасов, а также купить у пастуха хлеба. В конце дня Эктор сумел найти пещеру, вход в которую он снова завалил камнями и хворостом.
Но поспать удалось лишь два-три часа. Среди ночи его разбудил вой стаи волков, пытавшихся разгрести его заграждение. О мотивах их стараний догадаться было нетрудно: запах зайчатины и жаворонков. Однако Эктор понимал, что, отведав дичи, они не преминут закусить и хозяином. И решил действовать прежде, чем они разрушат преграду.
С этой целью пришлось открыть стрельбу из ружья. Сначала он подстрелил одного из волков, который успел просунуть морду в пещеру сквозь щель в преграде. Его друзья быстро докончили дело, сожрав приятеля. Но не уходили, и чтобы достичь своего, Эктору пришлось ещё дважды выстрелить, после чего уцелевшие волки бросились вслед за пустившимися наутек двумя ранеными приятелями. Только тогда Эктору удалось заснуть.
Встав наутро и позавтракав, Эктор снова отправился в путь. Но пройдя семь-восемь лье, он заметил при входе в лес солдат, принадлежавших, по-видимому, к разъезду стражников, начальник которого верхом на лошади явно кого-то поджидал на дороге.
Эктор заметил солдат, несколько запоздав, и те тоже его заметили. Начальник поманил его к себе. Эктор этого никак не желал, а потому бросился бежать в горы. Его звали назад, он продолжал бежать вперед. По нему выстрелили. Он бросился вниз в овраг и, ползком пробираясь по дну, достиг заросли орешника, молодых дубов и каштанов. Забившись в них, как заяц, он решил переждать, пока солдатам не надоест его искать.
Через час шум поисков затих. Прождав ещё с час или два, Эктор решил, наконец, покинуть овраг. Но когда он выбрался наверх, была уже ночь. Спустился туман, и проплутав в нем некоторое время, Эктор понял, что он не сможет найти дорогу, с которой бежал, завидя солдат. Итак, он заблудился.
Тщетно потратив ещё час или два на поиски дороги, он забрался на дерево и провел там ночь.
На другой день, пройдя изрядную часть пути, Эктор очутился посреди дикого поля, кое-где покрытого островками дубов. Через поле вели две-три тропинки, соединявшие между собой горы и лес. Эктор задумался было, куда же ему идти, как вдруг услышал чьи-то шаги за своей спиной. Он оглянулся и увидел, что его кто-то нагоняет.
Человек был в одежду из толстой шерстяной ткани, голову его покрывал капюшон, вместо пояса — веревка, на ногах сандалии. Лицо украшала огромная рыжая борода, на шее висело толстое ожерелье из раковин, какое напяливали на себя богомольцы. В одной руке он держал палку, в другой — веревку — поводок для собаки, отличавшейся исключительно лохматой черной шерстью.
Эктор решил, что это какой-то местный отшельник, потому решил его подождать и разузнать про дорогу.
Приблизившись, отшельник остановился, большая черная собака встала перед ним.
— Отец мой, — произнес Эктор, — если вы здешний, можете вы указать мне дорогу в Авиньон?
— Вы идете в графство, сын мой? — спросил пустынник, устремив взгляд на Эктора.
— Да.
— В таком случае можете следовать за мной: ведь я иду туда же.
— Но у меня особые причины избегать больших дорог.
— Это не помешает…К тому же большая дорога удлиняет путь, и мы пойдем окольными тропками. Если мое общество вам не неприятно, идемте.
— Идем!
Через сотню шагов отшельник свернул к лесу. Собака бежала за ним.
По дороге спутники украдкой наблюдали друг за другом. Новый знакомец Эктора был крепким мужчиной лет сорока, выше среднего роста. На румяном лице светились маленькие черные глазки.
— Итак, — начал он некоторое время спустя, — вы говорили, что имеете особые причины не ходить по большим дорогам.
— По правде говоря, — ответил Эктор, так и не обнаруживший на лице отшельника никаких следов строгости, — я готов их вам объяснить с условием, что они не послужат причиной слишком длинной проповеди.
— Ну-у, сын мой! Разве человек имеет право осуждать своих ближних? Разве не все мы большие грешники?
— Так знайте, батюшка, что я дрался на дуэли и нанес два добрых удара шпагой противнику.
— Дуэль в ваши годы?
— Годы здесь не помеха…Впрочем, так как мой противник должен быть уже мертв, упреки здесь запоздали.
— Ваша правда, — философски заметил отшельник.
— Теперь вы понимаете, почему я избегаю больших дорог.
— И не только это понимаю. Ведь у вас есть ружье и нож…
— Конечно. Если я наткнусь на разъезд, то, по крайней мере, смогу защищаться.
— Если разъезд предпримет неблагоразумные действия, мы будем защищаться вдвоем.
— Как! Вы мне поможете?
— А почему нет? Я всегда любил людей храбрых и решительных.
— Благодарю вас, отец мой. Но я думаю, что с вашей палкой вы не представите большой угрозы для людей, вооруженных ружьями и саблями.
— Найдется что-нибудь и кроме палки, — ответил отшельник.
И распахнув одежду, он продемонстрировал своему изумленному спутнику два больших седельных пистолета и длинный нож с роговой ручкой, висевший у его пояса.
— Ух ты, черт возьми! — воскликнул Эктор, глядя на отшельника, который, казалось, теперь вырос на целый локоть.
— Да, сын мой, сторона здесь дурная…Столько людей зарятся на имущество бедных, что приходится принимать меры. — Веселый вид странствующего отшельника, казалось, говорил обратное.
— Ваши почтенные года не терпят возражений.
— Не скажите…Есть такие упрямцы, что не внемлют ничему, пока им не предъявишь убедительных доводов.
— Так не для защиты ли имущества бедняков вы водите за собой этого огромного пса?
— Моего Грантюра? Он мне служит в основном ночью: стережет мою пустынь.
— Стало быть, есть что сторожить в вашей пустыни?
— У меня есть образ Богородицы из массивного серебра, на поклонение которому стекаются богомольцы за десять лье вокруг.
— Безрассудство! Вы ушли, не оставив Грантюра дома!
— Я отдал образ в ремонт одному золотых дел мастеру в Авиньоне. Он должен сделать новый золотой венец к образу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95