При этих словах, сказанных королевой-матерью с язвительной усмешкой, герцог Витторио побледнел.
В то время как в Филипповом зале еще долго рассуждали об этом неслыханном деле, Евгения Монтихо, не замеченная никем, вошла в зал, разделявший оба раковинных грота. Она заметила, как Нарваэс с маркизой незадолго до нее вошли туда, и ей во что бы то ни стало хотелось узнать, о чем они говорят так таинственно. Хотя Евгения не опасалась Паулы де Бельвиль, так как знала о ее безмерной любви к дону Олоцаго, но ее все-таки несказанно мучила ревность. Она видела, с какой любовью глаза генерала следили за всеми движениями Изабеллы.
Эта мысль неотвязно преследовала ее и ужасно мучила неуверенность. Дыхание ее прерывалось, когда она, взволнованная, вошла в зал, разделявший раковинные гроты, скрытые от глаз любопытных тяжелыми портьерами.
Вдруг прекрасное лицо ее просияло торжествующей улыбкой — зал был пуст. Нарваэс и маркиза, по всей вероятности, удалились в одну из ротонд. Евгения хотела поместиться в другой ротонде, где надеялась удовлетворить свое любопытство.
Осмотревшись кругом и удостоверившись, что никто не следует за ней, она бесшумно дошла до середины небольшого зала, в ротонде направо послышался шелест платья — значит, не оставалось сомнения, что тут находятся маркиза и генерал.
Быстро и неслышно Евгения подошла к гроту, находившемуся рядом с тем, откуда послышался шелест, дрожащей рукой распахнула портьеру, — слабо освещенный грот был пуст.
Бледное лицо прекрасной графини просияло довольной улыбкой. Плотно закрыв портьеру, она направилась в глубину грота, где виднелись в полумраке мягкие, удобные диваны. Евгения уселась на одном из них, с сильно бьющимся сердцем приложила ухо к стене и ясно услышала голоса.
— Не сердитесь, маркиза, — произнес Нарваэс с заметным волнением в голосе, — вы доверенная королевы, вы постоянно находитесь при ней — удостойте меня ответа только на один вопрос.
— Но, господин генерал, говорите спокойнее, встаньте. Что подумают, если нас тут увидят, — с некоторым страхом произнесла Паула де Бельвиль.
— Вы по моему волнению можете судить о том, до какой степени меня мучает неуверенность. Извините за мою навязчивость. Мне говорили, что вы одна знаете все, и поэтому я возлагаю единственную свою надежду на вас!
— Не понимаю, из чего вы могли сделать такое заключение, — я решительно не знаю, что вы желаете меня спросить, дон Нарваэс!
— Выслушайте меня. Вы должны оказать мне услугу, маркиза, может быть, когда-нибудь и мне предоставится удобный случай доказать мою преданность вам. Меня давно мучает неуверенность, повторяю вам, и на этот раз я твердо решился не оставлять Мадрида до тех пор, пока полностью не успокоюсь. на этот счет. Я люблю королеву.
— Господин генерал, что, если нас подслушивают, ваши слова так странны.
— Мне ли теперь обдумывать слова — вы вошли бы в положение, если бы об этом вам сказал кто-нибудь другой. Постарайтесь же понять и меня в этом случае, и, ради Бога, не отказывайте мне в просьбе, будьте со мной откровенны!
— Прекрасно, дон Нарваэс, — ответила Паула де Бельвиль, немного смущенная, — но только не здесь, вы забываете…
— Все на свете, — перебил ее генерал, — все, если думаю о королеве. Называйте меня сумасшедшим, я боготворю прекрасную донну Изабеллу.
— Говорите скорее, что вы желаете знать.
— Я хочу знать, маркиза, кого любит королева. Мучительное сомнение терзает меня. Временами озаряет луч надежды, порой же необъяснимый страх овладевает душой.
Евгения слушала с напряженным вниманием, мертвенная бледность, покрывшая ее лицо при страстном признании генерала, все еще не исчезла. Слова Нарваэса глубоко поразили ее душу, так как она до этой минуты горячо любила его.
— Я попробую узнать это, — ответила маркиза.
— Благодарю вас, о, благодарю вас! Когда же вы обещаете мне сделать это?
— Еще сегодня, дон Нарваэс! Завтра я сообщу вам результат.
— Только завтра — это поздно, маркиза. Я рано утром должен отправиться в войска. Если я получу утешительный ответ, вы скоро услышите о моем геройстве. Позвольте мне подслушать ваш разговор с королевой.
— Но это никак невозможно, господин генерал.
— Вы будете в будуаре королевы — я же через задние коридоры проберусь в комнату старой дуэньи Мариты, по соседству с будуаром.
— Стража вас не пропустит.
— О, об этом не заботьтесь, маркиза.
— Ах, Боже! Но что, если вас увидят? Я дрожу от страха при этой мысли.
— Генерал Нарваэс никогда не дрожит от страха, маркиза! Заранее благодарю вас за любезность. Завтра чуть свет я буду уже на пути в Алькалу. Наконец-то я узнаю что-нибудь определенное!
— Возвратимся к гостям, чтобы не заметили нашего отсутствия, господин генерал, — произнесла наконец маркиза де Бельвиль.
Евгения поднялась с места. Она слышала затем шелест тяжелого платья придворной дамы, и шаги генерала и маркизы стали удаляться по направлению к Филиппову залу.
Всего услышанного было достаточно для гордой, самолюбивой Евгении — она поняла, что ей предпочли другую. Потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться и снова собраться с силами, грудь ее сжималась, сердце надрывалось от боли.
— Будь мужественна, — прошептала она наконец, — успокойся, бурное сердце. Я отомщена прежде, чем думала. Изабелла не любит тебя, и ты почувствуешь тоже, что испытываю я теперь. Но надо поспешить в зал! О, Евгения блеснет! Ах, — воскликнула она вдруг, и бледное лицо ее озарилось холодной, торжествующей улыбкой, — герцог Альба. Я совершенно забыла, что сегодня он будет выбирать. В ослепительно сияющей короне, при жизни, полной наслаждений, я постараюсь забыть то, что генерал причинил мне сегодня. Да, Евгения, ты должна блистать, тебе должны все завидовать, только это может совершенно вытеснить из твоей памяти испытанное в сегодняшнюю ночь.
Графиня чувствовала в себе достаточно сил, чтобы совершенно спокойно войти снова в большой зал. Голубой шарф ее грациозно ниспадал на белое платье.
Подали сигнал к кадрили. Евгения быстро вышла из раковинной ротонды в большой зал. Взгляд ее невольно упал на Нарваэса, но тот не заметил ее. Пары уже занимали свои места. Графиня глазами искала герцога Альба.
Вдруг она увидела в стороне графиню, свою мать, которая, встав с места, протянула руку подошедшей к ней паре. С напряженным вниманием Евгения смотрела в ту сторону, как будто не доверяя своим глазам. На плече герцога Альба красовался розовый бант, и он вел под руку Марию, ее сестру.
Так и он пренебрег ею, и он посмел предпочесть ей другую, хотя бы ее родную сестру! Собравшись с последними силами, Евгения с гордостью выпрямилась.
— Этого еще не доставало, — прошептала она дрожащим голосом, — несмотря на все это, ты должна будешь блистать перед всеми, тебе еще позавидуют все, кто тебя окружает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183