— Вы ошибаетесь, — сказала она, — джентльмен заплатил почти за три года вперед и сказал, что вряд ли он останется на континенте на долгое время и, наверное, приедет раньше этого срока и заберет мальчика.
— Ну, а если он забудет про ребенка?
— Тогда Мария Галль даст мальчику воспитание по своему усмотрению.
— Вы очень бескорыстны, мистрис. Дай Бог, чтобы все воспитательницы были похожи на вас, — сказал полисмен, — но ответьте мне еще на один вопрос, что означают эти кресты в последней графе вашего журнала.
— Смерть неизвестного ребенка.
— Однако их очень много. В вашем заведении, мистрис, очень высокая смертность.
— Разве вы не знаете, что дети больше всего умирают в этом возрасте? Прочитайте статистические сведения, где сообщается, что смертность в особенности распространена у младенцев в таком возрасте. Пансион мой считается лучшим по уходу за детьми, и число просьб о поступлении в него увеличивается с каждым днем. Надеюсь, что этого доказательства вам вполне достаточно, — сказала с вызовом Мария Галль и отложила журнал. — Если вам нужно узнать какие-нибудь подробности, можете обратиться к доктору Брауну, куратору моего пансиона. Я очень устала и не могу больше объясняться с вами; скажу лишь без всякого хвастовства, что безукоризненно веду свои дела.
— Я вполне уверен, что вы говорите правду, мистрис. Простите, что побеспокоил вас, — сказал, вставая, полисмен.
— Вы исполняете вашу обязанность, и я глубоко уважаю вас за это, — ответила Мария Галль, провожая его. — Спокойной ночи!
Она плотно, на все запоры заперла за ним дверь и отправилась в спальню, где ее ожидал Эдуард Фультон.
II. ДОМ НА БЕРЕГУ МОРЯ
Сутенд — это такое местечко в устье Темзы, с пристанью. Оно лежит в шести милях от Лондона и сообщается с ним железной дорогой. Жители Лондона летом часто совершают прогулки в Сутенд и в Маргате, лежавший по другую сторону Темзы. Здесь много дач, которые принадлежат богатым купцам, приезжающим сюда вечером отдыхать после дневного труда в конторах Сити.
Зимой в Сутенде очень холодно, от близости моря, которое со страшным шумом и ревом выбрасывает на берег свои волны; рыбаки редко пускаются в плавание; и местечко имеет пустынный и унылый вид.
В то время, о котором идет наш рассказ, на берегу моря стоял дом, представлявший собой что-то среднее между хижиной рыбака и городским домом. Он был деревянный, на каменном фундаменте, с низкими дверями, маленькими окнами и был выкрашен грязной белой краской; словом, вид у него был очень непривлекательный.
Все обыватели Сутенда и его окрестностей знали этот дом. Он принадлежал старой, горбатой Родлоун, которую все звали теткой. Но, несмотря на данное ей прозвище, все боялись сближаться со старухой и избегали встреч, потому что она пользовалась недоброй славой. Простой народ называл ее колдуньей; действительно, тетка очень была на нее похожа. В среднем сословии ее считали отличной, правдивой гадальщицей на картах; а в высшем, знатном кругу, — сводницей, которая готова сделать все на свете за хорошие деньги. Родлоун всегда была на стороне того, кто ей больше платил. В ее маленьких блестящих глазах, когда она обдумывала какой-нибудь новый план, отражалась вся ее иудейская душа.
Ей было около шестидесяти лет. Ростом тетка была около четырех футов и казалась еще меньше из-за огромного горба; невозможно было определить, была ли горбунья когда-нибудь хороша собой или всегда отличалась безобразным видом. Длинный, горбатый нос, широкий, впалый рот, огромные уши, маленькие косые глаза — все говорило за то, что Родлоун была так же безобразна в молодости, как и в старости. Известно, что безобразие сохраняется лучше красоты. Одевалась тетка очень странно: пестрое и короткое платье лишь наполовину прикрывало большие ноги, обутые в валенки; большой старый серый платок обтягивал ее горб. На голове она носила белый чепчик с густой оборкой, которая, точно рама, окаймляла ее широкое лицо. В костлявых, жилистых руках горбунья держала костыль.
Домик, или скорее хижина, старухи стоял отдельно; только на расстоянии тысячи шагов была рыбачья хижина. К дому вела узкая тропинка, большая же дорога, или, как мы называем, улица деревни, шла в противоположную сторону от домика к городскому шоссе; вдоль всей дороги виднелись зеленые луга и деревья. Старуха Родлоун очень любила тишину, царившую вокруг ее домика, которая особенно была ощутима зимой.
Справедливо это или нет, но говорят, что горбатые люди всегда самые злые. Может быть, безобразное телосложение возбуждает в них ненависть и зависть к людям, которых природа одарила щедрее. Может, сознание своего безобразия раздражает их и они сознают, что никогда и никого они не в состоянии привлечь, — любой человек бежит от них. Так или иначе, но старуха Родлоун всегда ненавидела и презирала людей, особенно женщин.
— Все люди не стоят и шиллинга, — кричала она, махая своей костлявой рукой. — Самые красивые всегда самые хитрые. Разве они не знают, что нет такого мужчины, который бы не преклонялся перед смазливым личиком? Знает ли мужчина, что красавицы, которые желают понравиться, слишком много времени уделяют своей персоне перед зеркалом, изучая разные улыбки и телодвижения, чтобы еще сильнее очаровать мужчину и завладеть им всецело. Все у людей основано на расчете да плутовстве!
Но, несмотря на ее ненависть к людям, домик ее был всегда для всех открыт. В зимние вечера перед дверьми часто стояли экипажи, уезжавшие только утром; летом же гондолы из Лондона, Фон-Маргате останавливались у домика Родлоун, и в ее парадной комнате, с опущенными на окнах красными занавесками, происходили дела, которые мы не беремся описывать.
Направо от приемной комнаты была спальня старухи; наверху жила девушка замечательной красоты, если верить рассказам жен рыбаков. Часто они видели в верхнем окне домика, как красавица печально и задумчиво смотрела на обширное море, и между собой жалели, что старая Родлоун лишает света это ангельское создание.
Если девушка захочет познакомиться с добрыми людьми или даже детьми, то старая Родлоун наведет на красавицу порчу, которая загубит ее красоту, говорили между собой жены рыбаков.
Это суеверие так укоренилось, что стар и мал — все старались обходить домик колдуньи и издали наблюдали за ним со страхом и недоверием. Когда Родлоун выходила на берег или на лужок, все сворачивали в сторону и старались даже скотину держать от нее подальше. Рыбаки и лодочники, отправляясь на промысел, не надеялись на удачу, если встречали или видели старуху. Казалось, что колдунье был по сердцу внушаемый ею страх; она злобно смеялась и издали грозила своей палкой, будто говорила: «Берегитесь меня, я всегда вас ненавидела и рада всякой возможности сделать вам зло!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183