– Увы! ваше королевское высочество, – прошептал Рауль, – я предчувствую, что такая сильная и искусная вражда окружит меня со всех сторон, что не могу не опасаться за себя… Ложь умеет иногда принимать вид истины; вкрадчивая клевета проскользает везде как змея; она никогда не теряет бодрости и на другой день снова принимается за труд, прерванный накануне… Я боюсь, чтобы ложь и клевета, беспрерывно повторяемые, когда-нибудь не очернили меня в глазах вашего высочества… А если я должен буду лишиться милости вашего высочества, мне остается только умереть.
– Кавалер, – возразил Филипп, улыбаясь, – – мне кажется, вы обладаете превосходным средством, чтобы избавиться от всякого беспокойства.
– Каким средством, ваше высочество?
– Неужели вы не догадываетесь?
– Нет, ваше высочество.
– Спросите Балкис – вы ведь знаете, что она вас не обманет, и поверьте, она вам ответит, что если бы клевета и приняла вид истины, я никогда не буду сомневаться в вас…
– Слово вашего королевского высочества священнее для меня слов самой Балкис, – отвечал Рауль, кланяясь. – Теперь я убежден, и мое беспокойство исчезает…
– Вот и прекрасно! теперь постараемся, чтобы наш ужин был весел и для начала выпьем за всех хорошеньких женщин прошлого и настоящего времени, начиная с Балкис, царицы Савской, и кончая моими прелестными Парабер и Эмили…
Подавая пример собою, Филипп скоро заставил маркиза де Тианжа и обеих женщин разделить свою веселость. Но Рауль, как ни старался сбросить мрачную озабоченность, овладевавшую им, не мог рассеяться, и в продолжение ужина веселость его была притворна и улыбка принуждена. Он боялся Антонии Верди!
Возвратившись домой к пяти часам утра, Рауль увидел, что Жанна, вместо того чтобы лежать в постели и спать, как он думал, ждала его с нетерпением и засыпала вопросами о том, хорошо ли она разыграла свою роль, какое впечатление произвела на регента вся эта фантасмагория и, наконец, каких счастливых результатов дождался Рауль. Терзаемый этими наивными расспросами, Рауль успел, однако, принудить себя лгать целый час, притворяясь совершенно довольным. Жанна, обманутая ложным спокойствием мужа, легла в постель веселая и довольная, и едва ее хорошенькая светло-русая головка коснулась изголовья, как она заснула спокойным и глубоким сном.
Рауль, пожираемый беспокойством, мучимый самыми зловещими и мрачными предчувствиями, не мог заснуть несколько часов. Невольно к нему приходили на память два происшествия: во-первых, странная выходка Матьяса Обера, который довел свою дерзость до того, что вскочил на подножку карсты, чтобы бросить внутрь ее смелый взгляд своих рысьих глаз; потом поступок Антонии Верди, приехавшей в полночь в Пале-Рояль и предлагавшей огромную сумму лакею за то, чтобы тот впустил ее тотчас же к регенту, ее слова о том, что Филипп Орлеанский завтра пожалеет, что несколькими часами ранее не узнал того, что она хотела сообщить ему…
Раулю казалось, что шпионство Матьяса Обера и ночное посещение Антонии непременно должны иметь тесную связь, которую он угадывал, но не понимал. Особенно непонятная фраза молодой женщины беспрерывно терзала его мысли, и хотя его имя не было произнесено в этой фразе, но она казалась ему исполненною страшных угроз, направленных прямо против него. Почему? он сам не понимал, но ему говорило это предчувствие, а мы знаем уже, что Рауль предчувствиям верил.
Давным-давно уже настал день, когда он закрыл свои утомленные веки и, может быть, проспал бы до вечера, если бы сон его не был прерван происшествием, о котором мы сейчас расскажем.
Кавалер де ла Транблэ лежал один на супружеском ложе, с которого Жанна тихо встала уже несколько часов назад. В дверь тихо постучались. Рауль не слыхал. Дверь тихо отворилась, и Жак вошел в спальню.
– Кавалер, – сказал он очень тихим голосом, чтобы не испугать своего хозяина.
Сон Рауля был так тяжел и так глубок, что эти слова, произнесенные таким образом, не могли прервать его, тогда Жак подошел к постели и слегка дотронулся до плеча кавалера. Рауль вздрогнул, открыл глаза, приподнялся и осмотрелся вокруг с удивлением и почти с ужасом, но увидел только честное лицо Жака, который стоял перед ним и, казалось, очень досадовал на то, что он сделал.
– Ну что? – спросил довольно сурово Рауль. – Чего ты хочешь и зачем ты разбудил меня?..
– Вас кто-то спрашивает, – отвечал Жак.
– Ты должен был сказать, что я сплю!
– Я говорил.
– Ну?
– Это господин очень приличной наружности; но я его не знаю; он настойчиво приказал разбудить мне вас сейчас же.
– Приказал? в моем доме?! моему слуге?! Ты должен был выгнать этого дерзкого нахала…
– Я сделал бы это очень охотно, но…
– Но что же?
– В ту минуту как пришла мне эта фантазия, незнакомец, без сомнения читая в моих глазах, что я был полон недобрых намерений на его счет, объявил мне, что он приехал из Пале-Рояля и что если настаивает таким образом, так потому, что прислан его королевским высочеством по делу, не терпящему отлагательства. Тогда я счел долгом повиноваться…
– И хорошо сделал, – отвечал Рауль, вскакивая с постели.
– Где посланный его высочества?
– В гостиной.
– Как он одет?
– Весь в черном…
– При шпаге?..
– Да, кавалер.
Задавая эти вопросы, Рауль поспешно оделся, потом приказал Жаку просить в спальню неизвестного посетителя…
Незнакомец, вошедший в спальню Рауля, в самом деле имел приятную наружность. В глазах его видно было чистосердечие, а постоянная улыбка, игравшая на губах, обнаруживала очень белые зубы. Он поклонился Раулю, но не сказал ничего, по-видимому ожидая вопроса от того, к кому явился так неожиданно.
– Вы присланы его королевским высочеством? – спросил Рауль, отвечая на поклон своего гостя.
– Точно так, кавалер.
Гость вынул из кармана две вещи: пергамент, сложенный вчетверо, и довольно большой конверт, запечатанный красным сургучом. Рауль бросил недоверчивый и беспокойный взгляд на пергамент; но незнакомец положил его в карман, а Раулю отдал только конверт, говоря:
– Вот письмо, кавалер.
С лихорадочной поспешностью сорвал Рауль печать. В письме содержались следующие строки:
« Предписывается Раулю де ла Транблэ тотчас же явиться к его высочеству Филиппу Орлеанскому, регенту Франции, в какое бы время дня или ночи ни было вручено ему это повеление «.
– Знаете вы, что заключается в этом письме? – спросил Рауль.
– Знаю, – отвечал посланный.
– Итак, его королевское высочество меня ожидает?
– Точно так, кавалер.
– Верно, по делу очень важному?
– Весьма вероятно.
– Вам не известно, в чем заключается это дело?
– Решительно неизвестно.
– Впрочем, каково бы оно ни было, главное, я не должен заставлять его высочество ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121