»
Он долго отгадывал; потом губы его прошептали имя, которого не произносили давно: «Эмрода!»
В эту минуту дверь отворилась, легкие шаги раздались по ковру.
– Вот она! – вскричал Жак.
Рауль в нетерпении приподнялся на постели.
«Незнакомкой» была Люцифер.
XXXI. Сказка Лафонтена
– Спасен! – вскричала Венера. – Наконец спасен! О! Слава Богу!
– Это вы! – в остолбенении прошептал Рауль.
– Кому же быть, как не мне! – отвечала девушка. – Разве не я сохранила вам жизнь первый раз на улице Прувер? – прибавила она восторженно. – Не должна ли была я возвратить ее вам во второй раз здесь? Не находите ли вы меня всегда, кавалер де ла Транблэ, между жизнью и смертью?..
Такова в самом деле была Венера. Совершив свое гнусное преступление, она благословила болезнь Рауля, которая помогла ей приблизиться к молодому человеку.
– Но по какому странному случаю, – спросил Рауль, – могли вы узнать, что меня призывала смерть?..
– Я узнала это не случайно…
– Как?
– Не случай привел меня сюда…
– А что же?..
– Моя воля… Я хотела плакать с вами… Плакать о вашей невесте, Рауль… О моей покровительнице… О моем единственном друге…
Произнеся эти слова, Венера закрыла лицо обеими руками, и слезы полились из ее глаз. Потом она продолжала:
– Я пришла, я узнала, что вы больны, при смерти и сказала себе: «Меня послал Бог…» Вот как это случилось… Вы видите, что не случай устроил это… Вы сердитесь, что я пришла?
– Можете ли вы спрашивать? – вскричал Рауль, силясь протянуть свою слабую руку девушке. – Я вас благодарю и благословляю…
– Вы позволите мне приходить к вам? – сказала Венера дрожащим голосом.
– Я буду вас умолять об этом…
– Иногда?
– Нет, не иногда… а часто.
– Точно?
– Каждый день.
– О! Рауль, как вы добры!..
– Не я добр, Венера, а вы ангел…
– Мы будем говорить о ней… Беспрестанно… – продолжала девушка, – мы постараемся представить, что она еще с нами…
– Увы! – пролепетал Рауль. – Мы уже не увидим ее…
И он задумался; Венера сделала вид, как будто разделяет его печаль.
Так как Рауль просил, Люцифер пришла на другой день… Потом на третий… Потом приходила каждый день.
Рауль совершенно выздоровел. Однако молодая девушка не переставала приходить и целыми днями не выходила от него, продолжая с ангельским милосердием сладостную роль утешительницы.
Помните ли вы, любезные читатели, одну очаровательную сказочку Лафонтена? «Очаровательную? – скажете вы, – да они все таковы». Нет, есть одна особенно прелестная – это «Эфезская матрона». Не правда ли, что между положением печальной вдовы, которая заживо погреблась со своим покойным супругом, и положением Рауля де ла Транблэ, готовым умереть от отчаяния любви, есть некоторое сходство? Все подробности совпадают. Сначала Рауль и Венера говорили только о Деборе. Они говорили о ней долго, исключительно тепло, и каждое их слово было орошено слезами. Потом мало-помалу, конечно, не по вине Рауля, разговор свернул с этой единственной дороги, по которой шел до тех пор. Наговорившись досыта о мертвой, молодые люди начали наконец говорить о самих себе. Потом, по какому-то безмолвному условию, они перестали уже произносить имя Деборы. На глазах их уже не было слез, а на губах сияли улыбки.
Наконец, месяца через два после своего выздоровления, Рауль, оставшись как-то один и отыскивая в сердце остаток своего отчаяния, нашел вместо воспоминания о жидовке сильнейшую любовь к Люцифер. Мы уже сказали, что Рауль был искренен в своей страсти к Деборе, как и в своих сожалениях о ней. Не без удивления и не без ужаса сделал он это открытие. Ему сначала показалось, что он неверен бедной девушке, которая умерла в такой ранней молодости во цвете своей красоты и теперь лежала в холодном саване. Но размышления или, скорее, торжествующие софизмы любви скоро успокоили его. Он сказал себе, что исполнил свой долг и даже более… Что не его вина, если он не умер, чтобы соединиться с Деборой, и что, так как Венера сохранила ему жизнь, он вполне законным образом принадлежит ей. Он наговорил себе еще много других вещей, которые слишком долго пересказывать здесь, и заключением всех этих прекрасных рассуждений было то, что ему надо немедленно удостовериться, разделяет ли Люцифер любовь, которую она внушила ему.
Когда он спросил об этом Венеру, она призналась ему простодушно и без ложного стыда, что уже давно, с самой первой встречи их на углу улиц Ришелье и Сент-Онорэ, она отдала ему свое сердце и всю свою душу.
– Будь моею! – прошептал Рауль со сладостным упоением.
Но у Венеры на уме было иное. Без сомнения, она любила Рауля, без сомнения, она чувствовала, как сердце ее билось, а тело трепетало при мысли принадлежать ему… Но она хотела, чтобы Рауль был ее мужем, а не любовником… Ей было нужно почетное, прочное положение… Венера считала Рауля знатным вельможей и мечтала сделаться знатной дамой.
«Имя де ла Транблэ должно принадлежать мне!.. – думала она. – И оно будет моим. Я довольно дорого заплатила за него!..»
Вследствие этого Венера сопротивлялась Раулю, а «сопротивление в любви – это масло, брошенное на огонь»… Эта поговорка стара как свет и всегда будет нова, потому что человеческое сердце и страсти никогда не меняются.
Разочарование Рауля было довольно глубоко, когда он понял намерения Венеры. Мы знаем, что он весьма неохотно решился свататься за Дебору. Однако Дебора соединяла с великолепной красотой и другую приманку: почти царское богатство. Но жениться на искательнице приключений, на ворожее, на приемной дочери гнусной колдуньи, которая не сегодня-завтра попадет на костер, это было совсем другое, и Рауль, принимавший иногда всерьез свое «знатное» происхождение, никак не мог решиться.
«Подождем… – думал он. – Подождем… Венера меня любит… Венера уступит».
Но Венера имела в душе столько же честолюбия, сколько и любви… И Венера не уступала, а со своей стороны думала:
«Подождем… Он решится… Он должен решиться…»
Любовь Рауля к Люцифер вовсе не походила на то, что он чувствовал к жидовке Деборе. Если мы сумели растолковать, какого рода была красота Венеры, читатели наши угадают, что эта удивительная и сладострастная красота должна была зажечь в жилах Рауля чисто чувственную страсть, полную необузданных желаний и неугасимого пламени. С адской хитростью, скрытой под видом простодушия и невинности, Венера раздувала это пламя.
Мало-помалу она превратила сердце Рауля в горящие угли, из которых вырывалось пламя, бежавшее по его жилам вместо крови. Скоро эта любовь сделалась мукой. Рауль понял, что ему надо или обладать Венерой, или умереть. Но это обладание он не мог приобрести иначе, чем пожертвовав своей свободой. Только золотой ключ брака мог растворить спальню Венеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Он долго отгадывал; потом губы его прошептали имя, которого не произносили давно: «Эмрода!»
В эту минуту дверь отворилась, легкие шаги раздались по ковру.
– Вот она! – вскричал Жак.
Рауль в нетерпении приподнялся на постели.
«Незнакомкой» была Люцифер.
XXXI. Сказка Лафонтена
– Спасен! – вскричала Венера. – Наконец спасен! О! Слава Богу!
– Это вы! – в остолбенении прошептал Рауль.
– Кому же быть, как не мне! – отвечала девушка. – Разве не я сохранила вам жизнь первый раз на улице Прувер? – прибавила она восторженно. – Не должна ли была я возвратить ее вам во второй раз здесь? Не находите ли вы меня всегда, кавалер де ла Транблэ, между жизнью и смертью?..
Такова в самом деле была Венера. Совершив свое гнусное преступление, она благословила болезнь Рауля, которая помогла ей приблизиться к молодому человеку.
– Но по какому странному случаю, – спросил Рауль, – могли вы узнать, что меня призывала смерть?..
– Я узнала это не случайно…
– Как?
– Не случай привел меня сюда…
– А что же?..
– Моя воля… Я хотела плакать с вами… Плакать о вашей невесте, Рауль… О моей покровительнице… О моем единственном друге…
Произнеся эти слова, Венера закрыла лицо обеими руками, и слезы полились из ее глаз. Потом она продолжала:
– Я пришла, я узнала, что вы больны, при смерти и сказала себе: «Меня послал Бог…» Вот как это случилось… Вы видите, что не случай устроил это… Вы сердитесь, что я пришла?
– Можете ли вы спрашивать? – вскричал Рауль, силясь протянуть свою слабую руку девушке. – Я вас благодарю и благословляю…
– Вы позволите мне приходить к вам? – сказала Венера дрожащим голосом.
– Я буду вас умолять об этом…
– Иногда?
– Нет, не иногда… а часто.
– Точно?
– Каждый день.
– О! Рауль, как вы добры!..
– Не я добр, Венера, а вы ангел…
– Мы будем говорить о ней… Беспрестанно… – продолжала девушка, – мы постараемся представить, что она еще с нами…
– Увы! – пролепетал Рауль. – Мы уже не увидим ее…
И он задумался; Венера сделала вид, как будто разделяет его печаль.
Так как Рауль просил, Люцифер пришла на другой день… Потом на третий… Потом приходила каждый день.
Рауль совершенно выздоровел. Однако молодая девушка не переставала приходить и целыми днями не выходила от него, продолжая с ангельским милосердием сладостную роль утешительницы.
Помните ли вы, любезные читатели, одну очаровательную сказочку Лафонтена? «Очаровательную? – скажете вы, – да они все таковы». Нет, есть одна особенно прелестная – это «Эфезская матрона». Не правда ли, что между положением печальной вдовы, которая заживо погреблась со своим покойным супругом, и положением Рауля де ла Транблэ, готовым умереть от отчаяния любви, есть некоторое сходство? Все подробности совпадают. Сначала Рауль и Венера говорили только о Деборе. Они говорили о ней долго, исключительно тепло, и каждое их слово было орошено слезами. Потом мало-помалу, конечно, не по вине Рауля, разговор свернул с этой единственной дороги, по которой шел до тех пор. Наговорившись досыта о мертвой, молодые люди начали наконец говорить о самих себе. Потом, по какому-то безмолвному условию, они перестали уже произносить имя Деборы. На глазах их уже не было слез, а на губах сияли улыбки.
Наконец, месяца через два после своего выздоровления, Рауль, оставшись как-то один и отыскивая в сердце остаток своего отчаяния, нашел вместо воспоминания о жидовке сильнейшую любовь к Люцифер. Мы уже сказали, что Рауль был искренен в своей страсти к Деборе, как и в своих сожалениях о ней. Не без удивления и не без ужаса сделал он это открытие. Ему сначала показалось, что он неверен бедной девушке, которая умерла в такой ранней молодости во цвете своей красоты и теперь лежала в холодном саване. Но размышления или, скорее, торжествующие софизмы любви скоро успокоили его. Он сказал себе, что исполнил свой долг и даже более… Что не его вина, если он не умер, чтобы соединиться с Деборой, и что, так как Венера сохранила ему жизнь, он вполне законным образом принадлежит ей. Он наговорил себе еще много других вещей, которые слишком долго пересказывать здесь, и заключением всех этих прекрасных рассуждений было то, что ему надо немедленно удостовериться, разделяет ли Люцифер любовь, которую она внушила ему.
Когда он спросил об этом Венеру, она призналась ему простодушно и без ложного стыда, что уже давно, с самой первой встречи их на углу улиц Ришелье и Сент-Онорэ, она отдала ему свое сердце и всю свою душу.
– Будь моею! – прошептал Рауль со сладостным упоением.
Но у Венеры на уме было иное. Без сомнения, она любила Рауля, без сомнения, она чувствовала, как сердце ее билось, а тело трепетало при мысли принадлежать ему… Но она хотела, чтобы Рауль был ее мужем, а не любовником… Ей было нужно почетное, прочное положение… Венера считала Рауля знатным вельможей и мечтала сделаться знатной дамой.
«Имя де ла Транблэ должно принадлежать мне!.. – думала она. – И оно будет моим. Я довольно дорого заплатила за него!..»
Вследствие этого Венера сопротивлялась Раулю, а «сопротивление в любви – это масло, брошенное на огонь»… Эта поговорка стара как свет и всегда будет нова, потому что человеческое сердце и страсти никогда не меняются.
Разочарование Рауля было довольно глубоко, когда он понял намерения Венеры. Мы знаем, что он весьма неохотно решился свататься за Дебору. Однако Дебора соединяла с великолепной красотой и другую приманку: почти царское богатство. Но жениться на искательнице приключений, на ворожее, на приемной дочери гнусной колдуньи, которая не сегодня-завтра попадет на костер, это было совсем другое, и Рауль, принимавший иногда всерьез свое «знатное» происхождение, никак не мог решиться.
«Подождем… – думал он. – Подождем… Венера меня любит… Венера уступит».
Но Венера имела в душе столько же честолюбия, сколько и любви… И Венера не уступала, а со своей стороны думала:
«Подождем… Он решится… Он должен решиться…»
Любовь Рауля к Люцифер вовсе не походила на то, что он чувствовал к жидовке Деборе. Если мы сумели растолковать, какого рода была красота Венеры, читатели наши угадают, что эта удивительная и сладострастная красота должна была зажечь в жилах Рауля чисто чувственную страсть, полную необузданных желаний и неугасимого пламени. С адской хитростью, скрытой под видом простодушия и невинности, Венера раздувала это пламя.
Мало-помалу она превратила сердце Рауля в горящие угли, из которых вырывалось пламя, бежавшее по его жилам вместо крови. Скоро эта любовь сделалась мукой. Рауль понял, что ему надо или обладать Венерой, или умереть. Но это обладание он не мог приобрести иначе, чем пожертвовав своей свободой. Только золотой ключ брака мог растворить спальню Венеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121