Корабельные орудия выстрелили почти одновременно с его батареями. Целый земляной вал обрушился на О’Дональда. Уши, казалось, вдавило в череп. Пушки рядом с ним подпрыгнули, и ядра, отлетев от броненосца рикошетом по воде, врезались в деревья на противоположном берегу реки. Сквозь дым он увидел, как ставень одного из портов взлетел в воздух. Он перевел бинокль на приближавшиеся канонерки. С бастиона по ним ударили батареи, и Нейпер побелел от пены. «Оганкит»продолжал маячить прямо напротив него, словно приглашая О’Дональда опробовать на нем его силу.
— Давите его, давите! — рычал он. — Цельтесь в поврежденный порт.
Канониры работали, как одержимые; мальчики из обслуги носились взад и вперед, поднося боеприпасы из погреба. Мимо пролетел снаряд с одной из канонерок, обдав О’Дональда струей горячего воздуха и врезавшись в здание капитолия. Мортира!
Он на секунду поднял голову, одновременно наблюдая уголком глаза за «Оганкитом», чьи орудия раскрыли прямо перед ним свою уродливую пасть. «Им приходится стрелять вверх», — подумал он с облегчением. Бастион был расположен над обрывом, что давало ему преимущество футов в тридцать.
— Они сейчас упадут на нас! — крикнул Ганс, указывая вверх.
И в то же самое время ударили орудия «Оганкита». Схватив в охапку Калина, который на протяжении всей битвы стоял рядом с ним и наблюдал за происходящим, как из театральной ложи, Пэт нырнул вместе с ним за бруствер, дававший хоть и ненадежное, но все же укрытие.
Вместо неба над ними навис земляной вал; из легких, казалось, выдавило весь воздух. Пронзительный гул заполнил собой все пространство, осветившееся внезапно ослепительной вспышкой. О’Дональд ошеломленно посмотрел на Калина, глядевшего на него с ужасом. Он бросил взгляд на свои батареи. Один из артиллеристов, крича от боли, летел с бастиона. Перевернувшаяся пушка, покачавшись мгновение на краю, рухнула с парапета во внутренний двор.
Уши у О’Дональда заложило, и он зевнул, чтобы услышать что-нибудь. Поднявшись на ноги, он увидел, что от 16-й батареи практически ничего не осталось.
— Прямое попадание! — крикнул О’Дональд и побежал, чтобы помочь раненым. Мимо него, шатаясь, брели люди. Разорванные тела валялись по всему бастиону.
Возле стены распласталась нижняя половина туловища, вдавленная в грязь ударной волной.
— Отправить раненых в госпиталь! Остальные за дело!
Он обернулся к Калину. Тот стоял на коленях у какого-то тела. Подойдя, О’Дональд с ужасом увидел окровавленное лицо Бориса, глядевшее на него невидящими глазами.
— Будьте вы прокляты! — прошептал О'Дональд. Отвернувшись, он увидел кучку людей, бегущих по направлению к городу.
— Они-то будут жить, — пробормотал Ганс сквозь зубы, подходя к нему и отряхивая грязь со своей формы.
— Он приближается к центру города! — вскричал О'Дональд, указывая на броненосец. — Весь их флот преспокойно дефилирует у меня под носом, а я ничего не могу с ним поделать! — Он в бессильной ярости ударил кулаком по стене бастиона.
— Надо убирать пушки отсюда, — сказал Ганс. — Это прямое попадание было случайным, но так или иначе они в конце концов разнесут бастион на мелкие клочки.
О'Дональд угрюмо кивнул.
Тяжелый снаряд, посланный с канонерки, просвистел у них над головой, но он не обратил на него внимания.
— Пэт, у меня только одна боеспособная бригада и несколько потрепанных формирований ополченцев, а мне надо удерживать и город, и фабрики. — Ганс помолчал, будто решая какой-то вопрос, и обратился к Калину: — Господин президент, прошу прощения, но мне надо срочно поговорить с вами.
Калин поднялся на ноги. Лицо его было безжизненным.
— Это был один из самых старых моих друзей, — прошептал он. — Он был со мной с того самого момента, когда все это началось.
— Я знаю, господин президент, — сказал Ганс тихо. Канонерка, проходившая мимо порта, выстрелила из своей единственной пушки, и снаряд, заставив бастион содрогнуться, обрызгал всех грязью.
— Что ты хотел сказать, Ганс? — Господин президент, мы не можем защитить город. Надо уходить отсюда и молиться, чтобы у них было ограниченное количество боеприпасов. Завтра здесь будет карфагенская пехота. Я не думаю, что они сразу пойдут на штурм — у нас все-таки численное превосходство, а может быть, и мушкетов больше, чем у них.
— Я знаю, Ганс. Мы уже обсуждали это.
— Кромвель, по всей вероятности, тоже знает и учитывает это в своих планах. Поэтому я советую вам немедленно объявить военное положение и арестовать Михаила и других бояр.
— То есть ты хочешь, чтобы мышь стала лисой? — крикнул Калин, чтобы его слышали все артиллеристы, уже вернувшиеся к своим пушкам.
— Но ведь ясно, кого имел в виду этот парламентер, говоря о новом президенте.
— Если я так поступлю, то президенты после меня повторят это не задумываясь. Ваш Линкольн не делал этого.
— Он был уже готов сделать это! — крикнул Ганс. В этот момент раскат грома прозвучал над рекой. Обернувшись, они увидели, что «Оганкит» послал снаряд прямо в капитолий. Часть его крыши взлетела на воздух. Над их головами пролетел снаряд из мортиры, также разорвавшийся где-то в городе.
— Как только он сделает первый изменнический шаг, я покончу с ним, — решительно произнес Калин. — Но не раньше.
Он посмотрел на саблю, которую Ганс все еще держал при себе.
— Дай мне, пожалуйста, саблю моего сына, — попросил он спокойно.
Ганс осторожно передал ему саблю. Калин неловко взял ее одной рукой и приподнял, глядя на выгравированную надпись.
— Мальчик пытался учить меня читать по-английски. У меня это не очень-то хорошо получалось, — произнес он ровным тоном.
— Это вовсе не значит, что он погиб, — сказал О'Дональд. — Ваш Винсент живуч как кошка, уж поверьте мне.
— Спасибо, Пэт, — ответил Калин, улыбнувшись. Но глаза его при этом оставались печальными. — Я, пожалуй, лучше пойду в город.
О’Дональд вытянулся и отдал Калину честь.
— Пэт, по-моему, я впервые вижу, как ты отдаешь честь, когда от тебя этого не требуют, — сказал Калин и, отвернувшись, спустился по пандусу, не обращая внимания ни на грохот сражения, ни на охрану, окружившую его плотным кольцом.
О’Дональд вернулся к своим обязанностям. Мимо них прошли две канонерки, в то время как «Оганкит» был уже в нескольких сотнях ярдов выше по течению. Оставшиеся на полуразрушенном бастионе пушки продолжали свое смертоносное дело.
— Он либо святой, либо дурак, — проворчал Ганс.
— Но ведь известно, что люди бывают и тем, и другим — печально усмехнулся О’Дональд.
Довольно ухмыляясь, Тобиас распахнул верхний люк и высунул голову. Горячий воздух вырвался наружу, а внизу послышались радостные возгласы, когда через открытые порты на батарейную палубу ворвался прохладный ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139