– Многообещающе.
Уголки губ у Горди раздвинулись, но это никак нельзя было назвать улыбкой. Он стиснул колено обеими руками.
– Да, сэр.
«Убийство» оказалось системой взаимосвязанных уравнений, обманчиво простых, как танка. Когда Шан их прочел, его пальцы, лежавшие на клавиатуре, похолодели. Он снова посмотрел на Горди, сидевшего так тихо-тихо, но буквально вибрировавшего от напряжения.
– Выглядят весьма красиво. Ты не будешь очень возражать, если я составлю собственные?
Взгляд юноши стал чуть менее напряженным.
– Я надеялся, что вы это сделаете.
– Хорошо. Дай мне несколько секунд, пожалуйста. Налей себе чего-нибудь выпить, дитя. И будь добр, принеси мне бокал красного вина.
– Да, отец.
Перемена меланти – и очень нехарактерная для Горди. Ведь он был еще подростком, и его переполняли глупые понятия о том, что такое чувство собственного достоинства. Шан снова сосредоточился на экране:
Пятнадцать минут спустя он отодвинулся от стола, взял бокал, пригубил вино – и только потом посмотрел на дожидавшегося его юношу.
– К сожалению, я должен признать, что твои расчеты кажутся в высшей степени точными. Мои собственные выкладки показали, что взрыв произойдет на восемь наносекунд раньше, но я подозреваю, что это просто отражает разницу в нашем возрасте. Юности свойствен оптимизм.
У Горди снова плотно сжались губы, а в карих глазах сверкнули слезы.
– Я сделал модель, – проговорил он, и его голос сначала сел, а потом по-петушиному сорвался. – В наихудшем случае погибнут все, Шан.
– Именно поэтому он и называется наихудшим. – Он поставил стул на задние ножки и выпил еще глоток вина. – Не воспринимай все так болезненно, дитя мое. Ты дал предупреждение. Заплата на той трижды проклятой гондоле является неприемлемым источником деформирующих нагрузок. Если нам понадобится провести быстрый маневр – или если нам придется одновременно маневрировать и стрелять, – то… пф! И, как ты сказал, все погибают.
Он пожал плечами.
– Значит, остается только пойти и провести нормальный ремонт.
Горди изумленно воззрился на него:
– Когда вокруг столько икстранцев?
– Ну, – проговорил Шан с равнодушием, которое Присцилла сразу же опознала бы как притворное, – не думаю, чтобы они собирались в ближайшее время улететь.
– Ты не пойдешь туда чинить гондолу!
Шан замер, не донеся бокал к губам. На его лице отразилось изумление.
– Извини, Присцилла. Кажется, я плохо тебя расслышал. – Черные глаза сверкнули, губы опасно сжались.
– Ты прекрасно все слышал.
– Ну, если ты настаиваешь, то слышал. – Он отошел к бару, поставил полный бокал рядом с графином красного вина, а потом с хмурым видом повернулся к ней. – Мне следует напомнить, что капитан этого корабля – я?
– Тем больше причин, чтобы ты оставался на месте, а на ремонт отправил кого-нибудь другого! – воскликнула она.
Ее тело было напряжено, как натянутая струна, а исходившие от нее волны страсти были такими мощными, что у Шана заныли зубы.
Он глубоко вздохнул.
– И ты уже придумала, кто это должен быть? – осведомился он с легкой иронией.
Присцилла снова сверкнула глазами.
– Да, придумала. Я.
– О, гораздо лучше! – одобрительно проговорил он, и теперь его иронии нельзя было не заметить.
Вспышка жара у его щеки послужила для него достаточным предупреждением: он успел сосредоточиться и ПОДУМАТЬ прежде, чем вино выплеснулось из бокала и, получив направление от гнева Присциллы, рассыпалось дождем капель почти у самого его лица.
– Какой ужас, – тихо сказал Шан, глядя на ковер. – Похоже, мы набезобразничали, Присцилла.
– Набезобразничали…
Она казалась ошеломленной, что было вполне понятно. Для того чтобы переместить значительное количество вина на определенное расстояние с такой скоростью – и при этом не разбив бокала, понадобилось немалое количество точно настроенной энергии. Она закрыла глаза и прошептала что-то (Шану показалось, что это прозвучало очень похоже на «Матерь, даруй мне терпение»), а потом снова их открыла.
– Шан, – осторожно спросила она, – что это?
– Это? – переспросил он, а потом мысленным взором увидел, как выглядит со стороны построенная им защита, и улыбнулся. – А, это! Ну, не знаю, как это вышло, Присцилла, но мне вдруг показалось, что ты собираешься выплеснуть мне в лицо бокал вина. Принимая во внимание такое впечатление, я счел полезным устроить какую-нибудь защиту. И, по-моему, получилось довольно славно – особенно если учесть, как мало у меня было времени. Но теперь я вижу, что мне следовало устроить нечто более… объемное, потому что ковер теперь весь забрызган и…
– К черту ковер! Шан…
Прилив совсем иной страсти захлестнул его, и он почувствовал, что у него увлажнились глаза. У Присциллы слезы потекли по щекам. Она стремительно бросилась к нему, обхватив его лицо ладонями.
– Шан, ради всего самого дорогого, не выходи туда! Что-то… что-то ужасное случится. Я…
Он осторожно поднял руки, погрузил пальцы в ее черные кудри и пристально заглянул ей в глаза.
– Предсказание, Присцилла? Что-то, в чем ты совершенно уверена?
Его ладони намокли от ее слез. Ее неуверенность отразилась в ее взгляде еще до того, как она покачала головой.
– Я… я не уверена. – Страсть вспыхнула снова. – Пусти меня. Тесты…
– Тесты показывают, что ты либо превосходно работаешь с очень хорошей скоростью, либо очень хорошо работаешь с превосходной скоростью. Те же тесты показывают, что у капитана показатели превосходные как по скорости, так и по качеству. У нас на корабле два мастера-пилота: капитан и первый помощник. Разумно, чтобы кто-то из них постоянно находился на корабле. Поскольку тесты говорят, что я лучше тебя справлюсь с ремонтом модуля – признаю, что ненамного! – и поскольку при проведении данного ремонта скорость и качество могут иметь решающее значение, наиболее разумно выбрать именно меня.
Он вздохнул и опустил все щиты, полностью открывшись и дав ей убедиться в правдивости его слов.
– Это не геройский поступок, клянусь тебе. Если бы Рен Зел, Сет или Трина подходили для этой работы больше, задание досталось бы им.
Лицо Присциллы оставалось встревоженным.
– Но не мне, – тихо проговорила она.
Истина оставалась истиной, и между спутниками жизни годилась только она.
– Только в самом крайнем случае, – признался он. Она шагнула назад, возмущенно качая головой.
– Ты предпочтешь заставить меня смотреть, как ты умираешь.
– Но я не имею намерения умирать, Присцилла! – воскликнул он с напускным весельем.
И почувствовал ее боль, словно нож вонзившуюся ему в сердце.
Наружные ремонтные работы были делом скучным и нервным. А в данном случае нервотрепку многократно усиливало заинтересованное присутствие нескольких икстранских боевых кораблей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93