3 ноября, по окончании раскопок яиц и приготовления масла, мы покинули Катуа. Карепира, присоединившийся теперь к отряду Кардозу, открыл во время одной из своих рыболовных экспедиций на расстоянии около 12 миль еще одно богатое черепахами озеро, и мой друг решил до возвращения в Эгу отправиться туда с сетями и обойти с ними озеро, как мы это делали прежде на Анингале. Несколько мамелукских семейств из Эги просили взять их с собой, желая разделить и труды и добычу; семья шумана тоже присоединилась к нам, и таким образом составился большой отряд, насчитывавший в общем 8 челнов и 50 человек.
Летний сезон подходил теперь к концу; река поднималась, в небе почти постоянно клубились облака, часто шли дожди. Москиты, которых мы не чувствовали в лагере на песчаных отмелях, стали теперь досаждать. Мы пошли на веслах вверх по северо-западному протоку и в 10 часов вечера достигли мыса около верхней оконечности Катуа. Очень широкий пляж нетронутого белого песка простирался тут в самый лес, где образовал округлые холмы и овраги вроде песчаных дюн, покрытые характерной растительностью — жесткими, похожими на тростник травами и низкими деревьями, опутанными лианами и перемежающимися с карликовыми тернистыми пальмами из рода Bactris. Мы расположились на ночь на песках, найдя, к счастью, свободное от москитов местечко. Для ночлега устроили себе сводчатые настилы из толду (навесов из.марантового листа) собственных челнов, укрепив края их в песке. Никому, однако, не хотелось спать, и после ужина все уселись или улеглись вокруг больших костров и принялись развлекаться. Среди нас находился скрипач; в перерывах между теми жалкими мелодиями, которые он играл, мы коротали время за обычной забавой — слушали разные истории о том, как один едва спасся от ягуара, другой — от аллигатора и т.д. Среди нас были отец и сын, которые в прошлом году имели столкновение с аллигатором у праии, только что нами оставленной. Когда сын купался, зверь схватил его за бедро и утащил под воду; услышав крик, отец сбежал к воде и нырнул за хищником, который все дальше уходил со своей жертвой. Кажется почти невероятным, что человек мог догнать и одолеть большого каймана в его родной стихии, но в данном случае обстояло дело именно так: человек настиг животное и, вдавив большой палец руки в его глаз, принудил отпустить добычу. Парнишка показывал нам следы зубов аллигатора на бедре. Мы не спали до полуночи, слушая эти рассказы, и подогревали беседу, то и дело попивая жженный ром. Большое неглубокое блюдо наполнили напитком и зажгли; ром горел так несколько минут, пламя гасили, и каждый сам погружал свою чашку в сосуд.
Один за другим люди засыпали, и тихий рокот беседы тех немногих, кто еще не спал, нарушался лишь ревом ягуаров в джунглях за фурлонг от нас. Там был не один, а несколько ягуаров. Люди постарше не на шутку встревожились и принялись разжигать новые костры вокруг лагеря. Я читал в книгах о путешествиях, что тигры приходят греться к огню, который разводят на привале, и надеялся, что мое горячее желание стать очевидцем такого зрелища сбудется в эту ночь. Однако судьба не оказалась столь благосклонна ко мне, несмотря на то что я улегся спать последним, а постелью мне служил голый песок под маленьким сводчатым настилом, открытым с обеих сторон. И все-таки ягуары подходили ночью, должно быть, очень близко, потому что в двух десятках ярдов от того места, где мы ночевали, оказались свежие их следы. Утром я прошелся по опушке джунглей и убедился, что следы на песчаной почве были очень многочисленны и скучены.
Мы провели здесь четыре дня, и нам удалось добыть сотни черепах, но мы вынуждены были дважды ночевать в протоке Карапанатуба. Первая ночь прошла довольно приятно, так как погода стояла ясная, и мы разбили лагерь в лесу, устроив большие костры и развесив гамаки между деревьями. Вторая ночь была одной из самых ужасных, какие только я проводил. В воздухе стояла духота, и около полуночи начался моросящий дождик, продолжавшийся до утра. Сначала мы пытались укрыться от него под деревьями. Развели несколько больших костров, озаривших кровавыми отблесками великолепную листву в густом мраке вокруг нашего лагеря. Тепло и дым разогнали москитов, но дождь продолжался, так что под конец все насквозь промокло, и нам оставалось только бежать в челны с вымокшими гамаками и платьем. Во всей нашей флотилии было слишком мало места, чтобы столько народу могло улечься, растянувшись во весь рост; кроме того, стояла кромешная тьма, и в неразберихе совершенно невозможно было добраться до сухого платья. Так мы и лежали, сжавшись, как могли, поудобнее, изнемогшие от усталости и беспрестанно изводимые тучами москитов. Я спал на скамье под парусом, в прилипшей к телу одежде, и к вящему моему неудобству рядом со мной лежала девушка-индианка из домочадцев Кардозу: кожа у нее была обезображена болезненными черными пятнами, а толстое платье, не стиравшееся все то время, что мы путешествовали (18 дней), испускало самое отвратительное зловоние.
Ночь 7 ноября мы приятно провели на гладких песках, где ягуары вновь устроили нам серенады; на следующее утро началось наше обратное плавание в Эгу. Сначала мы обогнули верхнюю оконечность острова Катуа, а затем пошли к правому берегу Солимоинса. Река здесь достигала громадной ширины, а течение в середине было до того сильно, что со стороны наших гребцов требовались самые напряженные усилия, чтобы нас не снесло на целые мили вниз по реке. Ночью мы достигли Жутеки, маленькой речки, которая при впадении в Солимоинс течет по руслу столь узкому, что, казалось, человек может перепрыгнуть через него, но на фурлонг в глубь местности русло расширяется в порядочное озеро, имеющее несколько миль в окружности. Мы снова ночевали в лесу и опять страдали от дождя и москитов, но на этот раз мы с Кардозу предпочли остаться на месте, нежели смешаться с дурно пахнущей толпой в лодках. Когда забрезжил серый рассвет, дождь шел все так же равномерно, а небо было сплошь темно-серым; зато стояла восхитительная прохлада. Мы забросили в озеро сеть и вытащили изрядное количество прекрасной рыбы на завтрак. В верхнем конце озера я видел местный дикорастущий рис.
Погода прояснилась к 10 часам утра. В 3 часа дня мы подошли к устью Каямбе, другого притока, гораздо меньшего, чем Жутека. И здесь при впадении в Солимоинс русло очень узкое, но в глубине местности река разливается до громадных размеров, образуя озеро (я смело рискну употребить это слово), имеющее десятки миль в окружности. Даже будучи подготовлен к такого рода неожиданностям, на этот раз я был просто ошеломлен. Целый день шли на веслах вдоль однообразного берега, и перед нами катил свои мутные волны унылый Солимоинс, имеющий здесь от 3 до 4 миль в ширину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140