Оба берега скрывались за высокими зелеными стенами, с разрывами там и сям, в которых мелькали под склоненными деревьями крытые пальмовым листом хижины поселенцев. Выступающие ветви высоких деревьев, которые кое-где простирались до середины протока, были увешаны естественными гирляндами, а берега у самой воды одевали бесконечно разнообразные лазящие растения, из коих некоторые, особенно бигнонии, были украшены крупными яркими цветами. Искусство не могло бы сочетать прекрасные растительные формы так гармонично, как это сделала здесь природа. Среди низких деревьев большое место, как обычно, занимали пальмы; впрочем, некоторые пальмы вознесли свои стройные стволы на 60 футов в вышину, если не более, и качали пучки колышущихся перьев где-то между нами и небом. Один вид пальм — псшшуба (Iriartea exo - rhiza), которая растет здесь в большем количестве, чем в других местах, был особенно привлекателен. Он не принадлежит к самым высоким, поскольку взрослое дерево, пожалуй, не выше 40 футов; листья наклонены вниз не так сильно, как у других видов, а отдельные листочки гораздо шире, и потому у них нет обычного перистого вида, но зато их отличает своя, особенная красота. Мой проводник высадил меня на берег, чтобы показать корни пашиубы. Они растут над землей, расходясь от ствола на много футов над поверхностью, и деревья имеют такой вид, точно стоят на ходулях; среди корней старых деревьев можно стать во весь рост, и тогда вертикально стоящий ствол дерева окажется прямо над головой. Корни эти выглядят тем своеобразнее, что они, имея форму прямых прутьев, усеяны мощными шипами, между тем как ствол дерева совершенно гладкий. Назначение столь странного строения, должно быть, такое же, как у описанных уже корней-подпор: рост корней над землей возмещает дереву невозможность вследствие конкуренции соседних корней разрастаться под землей. Большое количество влаги и пищи, содержащееся в воздухе, также может благоприятствовать этим образованиям. Вернувшись. к дому, я обнаружил, что Петцель неплохо провел часы дневного зноя, собирая насекомых на расчищенном участке по соседству. Около 5 часов пополудни наши любезные хозяева угостили нас чашкой кофе, и мы отправились домой. Последнюю милю нашего пути мы шли в темноте. Лес здесь сумрачен даже в ясный день, но я никак не ожидал встретить тот густой и непроглядный мрак, какой царил тут в эту ночь и не позволял нам видеть друг друга, хотя шли мы бок о бок. Не произошло ничего такого, что могло бы нас потревожить, только изредка вдруг раздавался какой-то резкий шелест деревьев и нас изумлял заунывный крик. В одном месте Петцель споткнулся и растянулся в зарослях. Если не считать этого случая, мы нигде не сбивались с тропы и благополучно дошли до Карипи.
Один из моих соседей с Мурукупи пользовался в этих местах славой хорошего охотника. Это был цивилизованный индеец по имени Раимунду, женатый и оседлый; он имел обыкновение время от времени отправляться за свежей провизией для своей семьи в какие-то богатые дичью места, нахождение которых сохранял в тайне. Я к тому времени убедился, что животная пища в этом изнурительном климате столь же жизненно необходима, как и на севере Европы. Моя попытка обойтись одной только растительной пищей потерпела полную неудачу, а есть отвратительную соленую рыбу, употребляемую бразильцами, я не мог. Уже много дней я не ел мяса, а около Карипи добыть больше ничего нельзя было; поэтому я попросил в виде одолжения у Раимунду разрешения сопровождать его в одной из его охотничьих экспедиций, чтобы настрелять для себя немного дичи. Он согласился и назначил день, когда я должен был прийти к нему домой ночевать, чтобы быть готовым выехать с отливом вскоре после полуночи.
Место, которое предстояло нам посетить, было расположено у границы области Карнапижо, где она выдается на север, заходя в самую середину эстуария Пара, и разбивается на ряд островов. Во второй половине дня 11 января 1849 г. я шел через лес к дому Раимунду, не захватив с собой ничего, кроме двуствольного ружья, запаса снаряжения и коробки для насекомых, которых рассчитывал поймать. Раимунду был плотник, и к тому же очень трудолюбивый человек; у него было два подмастерья, как и он, индейцы: один — юноша, другой лет 22 на вид. Жена его принадлежала к той же расе. Индианки не всегда молчаливого нрава, подобно своим мужьям. Сеньора Доминга была очень болтлива; когда я пришел в дом, там была еще одна старая индианка, и языки обеих действовали с огромной быстротой в течение всего вечера, разговор шел исключительно на языке тупи. Раимунду с подмастерьями занимался постройкой лодки. Несмотря на свое трудолюбие, он был, по-видимому, очень беден, как и большинство жителей берегов Мурукупи. А ведь у них есть значительные плантации маниока и кукурузы, не говоря уже о небольших делянках хлопка, кофе и сахарного тростника; почва очень плодородна, не надо платить ни аренды, ни прямых налогов. Кроме того, для избытка продуктов у них за 20 миль, в Пара, всегда имеется рынок, сообщение с которым по воде очень удобно.
Вечером явились еще посетители. Послышались звуки свирели и барабанчика, и вскоре с тропинки в маниоковых полях показалась процессия поселян. Они совершали поход за пожертвованием для святого Томе, покровителя индейцев и мамелуку. Один из них нес знамя, на котором была грубо намалевана фигура святого Томе с нимбом вокруг головы. Свирель и барабанчик были самые незамысловатые. Свирель представляла собой тростниковую палочку с высверленными в ней четырьмя отверстиями, при помощи которых извлекалось несколько немелодичных нот, а барабанчик — широкий обруч, обтянутый с обеих сторон кожей. На обоих инструментах играл один изуродованный молодой человек. Сеньор, Раимунду принял их с той спокойной вежливостью, которая.выглядит так естественно у индейца; когда он выступает в роли хозяина. Гостей, которые пришли из Вила-ди-Конде, пройдя 5 миль лесом, пригласили отдохнуть. Раимунду взял у одного из них изображение святого Томе, поставил его рядом с Nossa Senhora (божьей матерью) в своем ораториу — разукрашенном ящичке, где каждая семья хранит домашних богов, — и зажег перед ним пару восковых свечей. Вскоре после того на циновке расстелили скатерть и всех гостей пригласили к ужину. Угощение было довольно скудное: вареная курица с рисом, ломтик жареной пираруку, фаринья и бананы. Каждый ел совсем понемногу, некоторые юноши удовольствовались тарелкой риса. Один из подмастерьев стоял сзади с полотенцем и чашкой воды, где каждый гость промывал пальцы и откуда полоскал рот после еды. Гости остались на всю ночь: под большим навесом от столба к столбу развесили гамаки; уходя, Раимунду отдал распоряжения о завтраке для гостей наутро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140