В таких местах берега состоят из рыхлой земли, на богатом рассыпчатом растительном перегное растет пышный лес, и течения почти ежедневно уносят большие участки его, так что река на несколько ярдов от берега загромождена упавшими деревьями, ветви которых колышутся в волнах. Когда встречались выступающие мысы, нашей слабой команде было не по силам вытянуть куберту на веслах против вихрящихся потоков вокруг этих мысов; в таких случаях нам приходилось переходить к другому берегу реки, нередко плывя милю-другую вниз по течению. По мере того как наступал день, обыкновенно поднимался легкий ветерок, и тогда мы сносили гамаки вниз, поднимали все паруса и весело неслись дальше. Пена по большей части предпочитал стряпать обед на берегу, где ветер дул слабее или его вовсе не было. Около полудня в эти безветренные дни мы высматривали какой-нибудь тенистый уголок в лесу, где было бы достаточно свободного места, чтобы развести костер. Я тогда мог часок поохотиться в соседней чаще и неизменно бывал вознагражден, открывая какие-нибудь новые виды животных. Впрочем, в продолжение большей части нашего путешествия мы останавливались около дома какого-нибудь поселенца и разводили огонь в гавани. Перед самым обедом мы по установившейся привычке купались в реке, а затем в соответствии с обычаем, принятым повсюду на Амазонке, где он уместен, по-видимому, в связи с легким рыбным столом, выпивали по половине чайной чашки чистой кашасы — abre, т. е. «отверстие», как называют это здесь, и принимались за обед из вареной пираруку, бобов и бекона. Раз или два в неделю мы ели курицу с рисом; на ужин, после захода солнца, часто бывала свежая рыба, пойманная нашими матросами вечером. По утрам было прохладно и приятно, пока не близился полдень, но после полудня жара становилась почти невыносимой, особенно в резко изменчивую, бурную погоду, которая тут преобладала. Тогда мы забирались в тень парусов или спускались к нашим гамакам в каюту, предпочитая задыхаться, нежели страдать на палубе от изнурительного солнечного зноя. Мы прерывали путешествие обыкновенно около 9 часов, выбрав безопасное место, где ставили судно на ночь. Прохладные вечерние часы были восхитительны; стаи свистящих уток (Anas aututnnalts), попугаев и испускающих хриплые вопли ара пролетали одна пара за другой на отдых с мест, где добывали свой корм, между тем как пылающее солнце быстро опускалось за горизонт. Тут начиналась кратковременная вечерняя хоровая песнь животных: главными исполнителями были обезьяны -ревуны; их страшный, неестественный рев усугублял то ощущение заброшенности, которое охватывало нас, когда тьма сгущалась вокруг. Вскоре появлялись светляки самых разнообразных видов; они летали кругом среди деревьев. С наступлением ночи в лесу все умолкало, лишь изредка вскрикнет древесная лягушка да застрекочут монотонно лесные сверчки и кузнечики.
За 20-е и два следующих дня мы продвинулись вперед очень мало, так как ветер был неустойчив. Сухой сезон в этом году был очень короткий; обыкновенно он продолжается в этой части Амазонки с июля до января, с коротким промежутком в ноябре, когда идут ливни. Река должна была опуститься футов на 30-35 ниже своего верхнего уровня, но в этом году вода упала всего футов на 25, и ноябрьским дождям не видно было конца. Чем суше погода, тем сильнее дует восточный ветер; теперь ветра с востока не было вовсе или же он дул слабо в продолжение всего лишь нескольких часов после полудня. До сих пор я видел великую реку только в сиянии солнца; теперь мне предстояло быть свидетелем того, как ведет себя река в бурю.
Ночью 22-го луна показалась в окружении дымчатого гало. Когда мы уже собрались отдыхать, подул сильный предгрозовой ветер, и с наветренной стороны на реке стала собираться темная гряда туч. Я думал, что это предвещает всего-навсего сильный дождь, который заставит всех нас поспешно укрыться в каютах. Матросы причалили судно к дереву под твердым глинистым берегом, и вскоре после ужина крепко уснули, разлегшись на палубе. Около 11 часов меня разбудил страшный рев: казалось, с противоположного берега внезапно налетел ураган. Куберту с силой швырнуло на глинистый берег; Пена вскричал, вскакивая на ноги, что это тровуада-ди-сима, т.е. шквал с реки. Мы забрали вниз гамаки, но тут всем пришлось взяться за дело, чтобы спасти судно, которому грозила опасность быть разнесенным на куски. Луна зашла, и над темными лесами и рекой расстилался черный покров туч; страшные удары грома раздавались теперь у нас над головой, и пошел проливной дождь. Жуакин, воспользовавшись крепким шестом, прыгнул на берег и, весь промокший от брызг, попытался провести куберту вокруг небольшого мыса, в то время как мы на палубе помогали удерживать судно на расстоянии от берега и отпускали канат. Нам удалось вырваться на свободу, и добрую лодку вынесло на сильное течение далеко от берега; Жуакин вернулся на борт, ловко уцепившись за бушприт, когда судно проходило мимо мыса. Наше счастье, что Жуакин попал на отлогий глинистый берег, где не было страшных падающих деревьев; несколькими ярдами дальше, где берег был отвесный, сложенный рыхлой землей, большие участки почвы вместе со всем покоившимся на ней лесным массивом были смыты водой, и от грохота обвала буря казалась еще ужаснее.
Неистовый ветер стих за какой-нибудь час, но потоки дождя продолжали изливаться часов до 3 утра; небо озаряли почти непрекращавшиеся вспышки бледной молнии, и из стороны в сторону без перерыва перекатывался гром. Наше платье, гамаки и пожитки насквозь пропитались водой, потоки которой струились между досками. Наутро все было тихо, но по небу расстилалась непроницаемая серая гряда туч, бросая тень на дикий ландшафт, который производил самое безотрадное впечатление. Эти шквалы с запада налетают обыкновенно около того времени, когда здесь, в средних частях Нижней Амазонки, кончается сухой сезон, т. е. около начала февраля, так что в этом году они начались гораздо раньше обычного. Почва и климат в этой части страны много суше, чем в области, расположенной дальше к западу, где густые леса и глинистая, влажная почва делает атмосферу значительно более прохладной. Поэтому бури можно объяснить тем, что, когда постоянный морской пассат затихает или вовсе перестает дуть, холодный влажный воздух устремляется вниз по реке.
26-го мы бросили якорь у большой песчаной отмели, соединенной с островом на середине реки, перед заливом Марака-Уасу. Здесь мы провели полдня на берегу: Пене хотелось просто побродить с детьми по пескам, а сеньоре Катите нужно было выстирать белье. Песчаная отмель быстро уходила под воду, так как уровень реки в то время поднимался; в середине сухого сезона отмель имеет около мили в длину и полмили в ширину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140