Я отправил коллекции, собранные между Пара и Риу-Негру, на большой катер, который должен был идти вниз по реке к главному городу провинции, а все мои сундуки погрузил к 8 часам вечера после целого дня тяжелого труда на борт челна из Эги. Индейцы уже все были на борту; одного из них товарищи принесли мертвецки пьяного и положили на всю ночь протрезвляться на влажные доски томбадильи (задней палубы). Кабу — Эстулану Алвис Карнейру, энергичный молодой белый (впоследствии он стал видным гражданином новой провинции Верхней Амазонки), вскоре отдал команду поднять якорь. Матросы сели на весла, и через несколько часов мы пересекли широкое устье Риу-Негру; ночь стояла ясная, тихая и звездная, и поверхность черной, как смоль, воды была гладкой, как в озере.
Когда я проснулся на следующее утро, мы, прибегнув к эспии, продвигались вдоль левого берега Солимоинса. В области, по которой течет великая река, наступил теперь дождливый, сезон: песчаные отмели и все низменные земли находились уже под водой, и яростный поток шириной в 2-3 мили непрерывно нес вывернутые с корнем деревья и островки из плавучих растений. Вид был весьма унылый; не слышно ни звука, кроме монотонного журчания воды; берег, вдоль которого мы плыли весь день, на каждом шагу загромождали упавшие деревья, иные из них шевелило течение, огибавшее выступающие мысы. Наш давний бич — мотука — начал изводить нас, как только стало припекать утреннее солнце. У самой воды виднелось много белых цапель, а кое-где наверху жужжали вокруг цветов колибри. После захода солнца, когда в дымке взошла луна, ландшафт показался еще более унылым.
Об этом верхнем течении реки — Алту-Амазонасе, или Солимоинсе, — бразильцы всегда говорят, как об отдельной реке. Объясняется это отчасти, как уже отмечалось, тем направлением, по которому она подходит к месту соединения с Риу-Негру; обитатели страны из-за недостаточных знаний не в состоянии воспринять всю речную систему как одно целое. Впрочем, Солимоинс имеет много особенностей, отличающих его от нижнего течения реки. Пассат, или морской бриз, который в разгар сухого сезона достигает устья Риу-Негру, в 900-1000 милях от Атлантического океана, никогда не дует в верхнем течении. Поэтому тут более тихо и душно, а господствующие ветры беспорядочны по направлению и кратковременны. Значительная часть местности по берегам Нижней Амазонки холмиста; обширные кампу, или открытые равнины, чередуются тут с длинными полосами песчаной почвы, одетой редкими лесами. Климат поэтому сравнительно сух, в сухой сезон много месяцев подряд нет дождя. На Солимоинсе дело обстоит по-иному. Какие-нибудь две недели ясной солнечной погоды — редкость; вся область, по которой текут река и ее притоки, начиная от крайних восточных хребтов Андов, которые, по описанию Пеппига, встают, подобно стене, на ровной местности в 240 милях от Тихого океана, представляет собой необъятную равнину около 1000 миль в длину и 500-600 в ширину, покрытую однородным высоким, непроходимым и влажным лесом. Песчаной почвы нигде нет, почва здесь неизменно -либо плотная глина, либо аллювий, либо растительный перегной, последний во многих местах, как видно в вымытых водой разрезах речных берегов, достигает 20-30 футов в толщину. Благодаря почве и климату растительность в верхнем течении реки еще пышнее, а животные формы еще красивее, чем у Атлантического океана. Плоды — дикие и культурные — общие обеим частям страны, достигают все больших размеров по мере продвижения на запад, а некоторые деревья, цветущие в Пара и Сантарене всего один раз в году, в Эге приносят цветы и плоды круглый год. Климат тут здоровый, хотя жить все время приходится, словно в парной бане. Впрочем, здесь не место пространному описанию области, поскольку мы находимся еще только на пороге ее. Я прожил и проездил на Солимоинсе в общей сложности четыре с половиной года. Местность по берегам великолепная и дикая, там, пожалуй, еще не ступала нога цивилизованного человека; возделанной земли от Риу-Негру до Андов найдется всего несколько десятков акров. Однако людей здесь так мало, что человек — фигура незначительная в этой необъятной глуши. Можно упомянуть, что Солимоинс имеет 2130 миль в длину, если считать от истока той реки, которую обычно рассматривают как главную (озеро Лаурикоча близ Лимы), но 2500 миль — по Укаяли, самому значительному и доступному для судов ответвлению в верхнем течении реки. Он судоходен во все времена года для больших пароходов до пункта в 1400 милях от устья Риу-Негру.
28-го мы миновали устье Ариау, узкого протока, соединенного с Риу-Негру и впадающего в нее напротив Барры. Наше судно чуть не втянуло в этот неистовый поток, устремляющийся из Солимоинса. Мы привязали буксирный канат к крепкому дереву ярдов на 30 впереди, и, чтобы подтянуться к нему, понадобилось полное напряжение сил команды и пассажиров. 30-го мы миновали Гуарибу, второй проток, соединяющий обе реки, а 31-го проплыли мимо разбросанного поселения под названием Манакапуру, расположенного на высоком каменистом берегу. Здесь находятся ситиу, т.е. загородные дачи многих горожан Барры, хотя отсюда до города по самой близкой дороге 80 миль. За Манакапуру всякие следы холмов исчезают: оба берега реки на многие сотни миль отсюда плоски, за исключением тех мест, где табатинговая формация проявляется в виде глинистых возвышений, поднимающихся до высоты от 20 до 40 футов над верхней отметкой воды. Местность до такой степени лишена каменистых или галечных пластов, что на протяжении многих недель пути не попадается ни единого камешка. Наше путешествие было теперь крайне однообразным. Покинув последний дом Манакапуру, мы ехали 19 дней, не видя человеческого жилища: немногие поселенцы жили по протокам или озерам на некотором расстоянии от берегов главной реки. За все время мы встретили всего одно судно, да и оно не могло подойти на такое расстояние, чтобы удалось затеять разговор, потому что его несло вниз в середине течения по широкой реке, в 2 милях от берега, вдоль которого мы с трудом подтягивали себя канатом против течения.
После первых двух-трех дней мы втянулись в размеренную жизнь на борту. Команда наша состояла из десятка индейцев племени кукама, родина которых лежит на берегах верхнего течения реки, в окрестностях Науты в Перу. Кукама говорят на языке тупи, но с более жестким выговором, чем у полуцивилизованных индейцев, живущих ниже Эги. Эти неглупые, трудолюбивые люди — единственные индейцы, которые добровольно и целыми командами нанимаются водить челны торговцев. Лоцман, честный и преданный малый по имени Висенти рассказал мне, что он и его товарищи вот уже 15 месяцев в разлуке со своими женами и семьями и только по прибытии в Эгу впервые попытаются вернуться в Науту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Когда я проснулся на следующее утро, мы, прибегнув к эспии, продвигались вдоль левого берега Солимоинса. В области, по которой течет великая река, наступил теперь дождливый, сезон: песчаные отмели и все низменные земли находились уже под водой, и яростный поток шириной в 2-3 мили непрерывно нес вывернутые с корнем деревья и островки из плавучих растений. Вид был весьма унылый; не слышно ни звука, кроме монотонного журчания воды; берег, вдоль которого мы плыли весь день, на каждом шагу загромождали упавшие деревья, иные из них шевелило течение, огибавшее выступающие мысы. Наш давний бич — мотука — начал изводить нас, как только стало припекать утреннее солнце. У самой воды виднелось много белых цапель, а кое-где наверху жужжали вокруг цветов колибри. После захода солнца, когда в дымке взошла луна, ландшафт показался еще более унылым.
Об этом верхнем течении реки — Алту-Амазонасе, или Солимоинсе, — бразильцы всегда говорят, как об отдельной реке. Объясняется это отчасти, как уже отмечалось, тем направлением, по которому она подходит к месту соединения с Риу-Негру; обитатели страны из-за недостаточных знаний не в состоянии воспринять всю речную систему как одно целое. Впрочем, Солимоинс имеет много особенностей, отличающих его от нижнего течения реки. Пассат, или морской бриз, который в разгар сухого сезона достигает устья Риу-Негру, в 900-1000 милях от Атлантического океана, никогда не дует в верхнем течении. Поэтому тут более тихо и душно, а господствующие ветры беспорядочны по направлению и кратковременны. Значительная часть местности по берегам Нижней Амазонки холмиста; обширные кампу, или открытые равнины, чередуются тут с длинными полосами песчаной почвы, одетой редкими лесами. Климат поэтому сравнительно сух, в сухой сезон много месяцев подряд нет дождя. На Солимоинсе дело обстоит по-иному. Какие-нибудь две недели ясной солнечной погоды — редкость; вся область, по которой текут река и ее притоки, начиная от крайних восточных хребтов Андов, которые, по описанию Пеппига, встают, подобно стене, на ровной местности в 240 милях от Тихого океана, представляет собой необъятную равнину около 1000 миль в длину и 500-600 в ширину, покрытую однородным высоким, непроходимым и влажным лесом. Песчаной почвы нигде нет, почва здесь неизменно -либо плотная глина, либо аллювий, либо растительный перегной, последний во многих местах, как видно в вымытых водой разрезах речных берегов, достигает 20-30 футов в толщину. Благодаря почве и климату растительность в верхнем течении реки еще пышнее, а животные формы еще красивее, чем у Атлантического океана. Плоды — дикие и культурные — общие обеим частям страны, достигают все больших размеров по мере продвижения на запад, а некоторые деревья, цветущие в Пара и Сантарене всего один раз в году, в Эге приносят цветы и плоды круглый год. Климат тут здоровый, хотя жить все время приходится, словно в парной бане. Впрочем, здесь не место пространному описанию области, поскольку мы находимся еще только на пороге ее. Я прожил и проездил на Солимоинсе в общей сложности четыре с половиной года. Местность по берегам великолепная и дикая, там, пожалуй, еще не ступала нога цивилизованного человека; возделанной земли от Риу-Негру до Андов найдется всего несколько десятков акров. Однако людей здесь так мало, что человек — фигура незначительная в этой необъятной глуши. Можно упомянуть, что Солимоинс имеет 2130 миль в длину, если считать от истока той реки, которую обычно рассматривают как главную (озеро Лаурикоча близ Лимы), но 2500 миль — по Укаяли, самому значительному и доступному для судов ответвлению в верхнем течении реки. Он судоходен во все времена года для больших пароходов до пункта в 1400 милях от устья Риу-Негру.
28-го мы миновали устье Ариау, узкого протока, соединенного с Риу-Негру и впадающего в нее напротив Барры. Наше судно чуть не втянуло в этот неистовый поток, устремляющийся из Солимоинса. Мы привязали буксирный канат к крепкому дереву ярдов на 30 впереди, и, чтобы подтянуться к нему, понадобилось полное напряжение сил команды и пассажиров. 30-го мы миновали Гуарибу, второй проток, соединяющий обе реки, а 31-го проплыли мимо разбросанного поселения под названием Манакапуру, расположенного на высоком каменистом берегу. Здесь находятся ситиу, т.е. загородные дачи многих горожан Барры, хотя отсюда до города по самой близкой дороге 80 миль. За Манакапуру всякие следы холмов исчезают: оба берега реки на многие сотни миль отсюда плоски, за исключением тех мест, где табатинговая формация проявляется в виде глинистых возвышений, поднимающихся до высоты от 20 до 40 футов над верхней отметкой воды. Местность до такой степени лишена каменистых или галечных пластов, что на протяжении многих недель пути не попадается ни единого камешка. Наше путешествие было теперь крайне однообразным. Покинув последний дом Манакапуру, мы ехали 19 дней, не видя человеческого жилища: немногие поселенцы жили по протокам или озерам на некотором расстоянии от берегов главной реки. За все время мы встретили всего одно судно, да и оно не могло подойти на такое расстояние, чтобы удалось затеять разговор, потому что его несло вниз в середине течения по широкой реке, в 2 милях от берега, вдоль которого мы с трудом подтягивали себя канатом против течения.
После первых двух-трех дней мы втянулись в размеренную жизнь на борту. Команда наша состояла из десятка индейцев племени кукама, родина которых лежит на берегах верхнего течения реки, в окрестностях Науты в Перу. Кукама говорят на языке тупи, но с более жестким выговором, чем у полуцивилизованных индейцев, живущих ниже Эги. Эти неглупые, трудолюбивые люди — единственные индейцы, которые добровольно и целыми командами нанимаются водить челны торговцев. Лоцман, честный и преданный малый по имени Висенти рассказал мне, что он и его товарищи вот уже 15 месяцев в разлуке со своими женами и семьями и только по прибытии в Эгу впервые попытаются вернуться в Науту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140