К чертям лучше, чем на небеса. Теперь серьезно, Кэтрин, — продолжала она самым ласковым голосом, который я от нее когда-нибудь слышала, — ты очень одаренная балерина, лучшая из всех, кто у меня есть, но ты слишком импуль-синна, ты можешь забросить классику и заняться чем угодно. Я только стараюсь тебя учить. Выдумывай, что хочешь, но пусть это будет изящно и красиво. — В глазах ее стояли слезы. — Ты — моя радость, ты хоть догадываешься об этом? Я считаю тебя дочерью, которой у меня никогда не было; ты напоминаешь мне о времени, когда я была молода и думала, что жизнь — это прекрасное романтическое приключение. Я так боюсь, что жизнь отберет у тебя эту очарованность миром, этот детский восторг. Если тебе удастся их сохранить, весь мир будет у твоих ног.
Это она говорила о моем лице с чердака. То самое очарованное выражение, которое так завораживало Криса.
— Извините меня, мадам, — тихо сказала я. — Я была очень груба. Я не должна была так кричать, но вы ко мне придираетесь, а я устала и тоскую по дому.
— Я все-все понимаю, — она обняла меня нежно, как ребенка. — Трудно юной девушке в чужом городе. Но помни, мне надо было только понять, из чего ты сделана. Балерина, в которой нет огня, не балерина.
Я прожила в Нью-Йорке уже семь месяцев, работала даже по выходным, вечерами замертво валилась в постель, пока наконец мадам Золта не решила доверить мне танцевать главную партию в паре с Джулианом. В правилах мадам было давать ведущие роли разным балеринам, чтобы в труппе не было звезд, и хоть она намекала, что хочет дать мне Клару из «Щелкунчика», я думала, что она просто дразнит меня этим, как конфеткой, которую мне никогда не получить. И вдруг сон стал явью. Наша труппа конкурировала с другими более известными труппами, и поэтому то, что ей удалось продать наш спектакль на телевидение, объясняя это тем, что так спектакль посмотрят те, у кого нет денег на билет, было подарком судьбы.
Я по междугородней позвонила Полу, чтобы сообщить ему эту великую новость.
— Пол, меня покажут по телевидению в «Щелкунчике». Я танцую Клару!
Он засмеялся и поздравил меня.
— Боюсь, это значит, что ты не появишься дома этим летом, — добавил он грустно. — Кэрри очень по тебе скучает, Кэти. Ты приезжала к нам только один раз, да и то ненадолго.
— Мне самой обидно, я очень хочу приехать, но это такая возможность! Пожалуйста, объясни все Кэрри и скажи, чтобы она не обижалась. Она здесь?
— Нет, у нее наконец-то появилась подружка, и она ночует у нее. Позвони завтра и сама скажи ей.
— А Крис, у него как дела? — спросила я.
— Прекрасно. Он получает только отличные оценки, если так пойдет дальше, ему разрешат заниматься по ускоренной программе, и он будет заканчивать колледж уже на первом курсе медицинской школы.
— Одновременно? — спросила я, поражаясь тому, что можно добиться так многого.
— Ну да, это возможно.
— Пол, а как ты? С тобой все в порядке? Ты не слишком много работаешь?
— Я здоров и действительно много работаю, как любой врач. И раз уж ты не можешь приехать, я думаю, мы с Кэрри сами приедем к тебе.
Это была самая прекрасная новость за последние месяцы.
— И Криса с собой возьмите, — сказала я. — Он будет в восторге от знакомства с таким количеством хорошеньких балерин. Но ты, Пол, лучше не смотри на кого-нибудь, кроме меня.
Он странно закашлялся.
— Не волнуйся зря, Кэти. И дня не проходит, чтобы я не думал о тебе, не видел перед собой твоего лица.
В начале августа на телевидении прошли съемки «Щелкунчика». Показать его должны были на Рождество. Джулиан и я сидели рядом, просматривая запись, потом Джулиан повернулся ко мне, обнял меня и сказал искренне, как никогда:
— Я люблю тебя, Кэти, не думай, что это просто глупости.
Не успели мы передохнуть после «Щелкунчика», как Иолли упала и растянула лодыжку, а Эйприл уехала домой, к родителям, и вот у меня появилась возможность станцевать «Спящую Красавицу»! Поскольку Джулиан танцевал две партии для телевидения, Алексис и Майкл Думали, что пришла их очередь быть моими партнерами. Мадам Золта, нахмурившись, посмотрела на Джулиана, а потом на меня.
— Алексис, Майкл, я обещаю, что две следующие главные партии будут ваши, но пусть с Кэтрин танцу Джулиан. Между ними есть какая-то магическая связь. Я хочу посмотреть, как они справятся со «Спящей Красавицей».
Какие мысли переполняли меня, когда я лежала неподвижно на алом бархатном постаменте и ждала прихода своего возлюбленного, который должен был разбудить меня животворным поцелуем. Под звуки волшебной музыки я чувствовала себя на постаменте гораздо естественнее, чем за сценой, где во мне не было ни капли королевской крови. Я тихо и грациозно лежала, сложив руки на груди, сердце мое билось в такт музыки, и я купалась в обволакивающей меня ауре прекрасного. В темноте зала сидели Пол, Крис, Кэрри и Хенни, впервые попавшие на нью-йоркский спектакль. Я на самом деле ощущала себя заколдованной средневековой принцессой.
Сквозь полуприкрытые веки я видела его, своего сказочного принца. Он танцевал у моего ложа, потом он опустился на одно колено и нежно заглянул мне в лицо, прежде чем осмелился запечатлеть на моих устах робкий поцелуй. Я пробудилась, растерянно протерла глаза. Изо-бразила любовь с первого взгляда, но была такой напуганной, такой по-девичьи добродетельной, что он продолжал танцем умолять меня, уговаривать станцевать с ним, и в вихре страстного па-де-де я наконец поддалась его очарованию: он победно поднял меня вверх на вытянутой руке, которая так хорошо знала, как именно удержать меня, а затем унес со сцены.
Закончился последний акт, раздался шквал аплодисментов, занавес поднимался и опускался. Нас с Джулиа-ном вызывали восемь раз! Алые розы летели ко мне в руки, вся сцена была усеяна цветами. Я увидела одинокий лютик, к которому была приколота записка. Нагнулась, чтобы подобрать его, и даже не читая записки, я уже знала, что это от Криса. Четыре папиных лютика, и вот передо мной был один, замороженный, чтобы он оставался свежим до тех пор, пока не пришло время преподнести его мне в память о том, чем мы были раньше.
Я пыталась всматриваться в лица сидевших в зале, пытаясь отыскать среди них тех, кого я любила. Но я видела только чердак, страшный, мрачный чердак с его бумажными цветами, и около люка, ведущего вниз, стоял Крис, стоял рядом с зачехленным диваном и огромным сундуком, и с лица его, пока он смотрел, как я танцую, не сходило страстное выражение.
Я плакала, и публике это понравилось. Они продолжали аплодировать стоя. Я повернулась к Джулиану и протянула ему розу, и зал опять разразился аплодисментами. Тут он поцеловал меня! Прямо на глазах у всех он осмелился поцеловать меня, и в этом поцелуе не было почтения, в нем была властность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Это она говорила о моем лице с чердака. То самое очарованное выражение, которое так завораживало Криса.
— Извините меня, мадам, — тихо сказала я. — Я была очень груба. Я не должна была так кричать, но вы ко мне придираетесь, а я устала и тоскую по дому.
— Я все-все понимаю, — она обняла меня нежно, как ребенка. — Трудно юной девушке в чужом городе. Но помни, мне надо было только понять, из чего ты сделана. Балерина, в которой нет огня, не балерина.
Я прожила в Нью-Йорке уже семь месяцев, работала даже по выходным, вечерами замертво валилась в постель, пока наконец мадам Золта не решила доверить мне танцевать главную партию в паре с Джулианом. В правилах мадам было давать ведущие роли разным балеринам, чтобы в труппе не было звезд, и хоть она намекала, что хочет дать мне Клару из «Щелкунчика», я думала, что она просто дразнит меня этим, как конфеткой, которую мне никогда не получить. И вдруг сон стал явью. Наша труппа конкурировала с другими более известными труппами, и поэтому то, что ей удалось продать наш спектакль на телевидение, объясняя это тем, что так спектакль посмотрят те, у кого нет денег на билет, было подарком судьбы.
Я по междугородней позвонила Полу, чтобы сообщить ему эту великую новость.
— Пол, меня покажут по телевидению в «Щелкунчике». Я танцую Клару!
Он засмеялся и поздравил меня.
— Боюсь, это значит, что ты не появишься дома этим летом, — добавил он грустно. — Кэрри очень по тебе скучает, Кэти. Ты приезжала к нам только один раз, да и то ненадолго.
— Мне самой обидно, я очень хочу приехать, но это такая возможность! Пожалуйста, объясни все Кэрри и скажи, чтобы она не обижалась. Она здесь?
— Нет, у нее наконец-то появилась подружка, и она ночует у нее. Позвони завтра и сама скажи ей.
— А Крис, у него как дела? — спросила я.
— Прекрасно. Он получает только отличные оценки, если так пойдет дальше, ему разрешат заниматься по ускоренной программе, и он будет заканчивать колледж уже на первом курсе медицинской школы.
— Одновременно? — спросила я, поражаясь тому, что можно добиться так многого.
— Ну да, это возможно.
— Пол, а как ты? С тобой все в порядке? Ты не слишком много работаешь?
— Я здоров и действительно много работаю, как любой врач. И раз уж ты не можешь приехать, я думаю, мы с Кэрри сами приедем к тебе.
Это была самая прекрасная новость за последние месяцы.
— И Криса с собой возьмите, — сказала я. — Он будет в восторге от знакомства с таким количеством хорошеньких балерин. Но ты, Пол, лучше не смотри на кого-нибудь, кроме меня.
Он странно закашлялся.
— Не волнуйся зря, Кэти. И дня не проходит, чтобы я не думал о тебе, не видел перед собой твоего лица.
В начале августа на телевидении прошли съемки «Щелкунчика». Показать его должны были на Рождество. Джулиан и я сидели рядом, просматривая запись, потом Джулиан повернулся ко мне, обнял меня и сказал искренне, как никогда:
— Я люблю тебя, Кэти, не думай, что это просто глупости.
Не успели мы передохнуть после «Щелкунчика», как Иолли упала и растянула лодыжку, а Эйприл уехала домой, к родителям, и вот у меня появилась возможность станцевать «Спящую Красавицу»! Поскольку Джулиан танцевал две партии для телевидения, Алексис и Майкл Думали, что пришла их очередь быть моими партнерами. Мадам Золта, нахмурившись, посмотрела на Джулиана, а потом на меня.
— Алексис, Майкл, я обещаю, что две следующие главные партии будут ваши, но пусть с Кэтрин танцу Джулиан. Между ними есть какая-то магическая связь. Я хочу посмотреть, как они справятся со «Спящей Красавицей».
Какие мысли переполняли меня, когда я лежала неподвижно на алом бархатном постаменте и ждала прихода своего возлюбленного, который должен был разбудить меня животворным поцелуем. Под звуки волшебной музыки я чувствовала себя на постаменте гораздо естественнее, чем за сценой, где во мне не было ни капли королевской крови. Я тихо и грациозно лежала, сложив руки на груди, сердце мое билось в такт музыки, и я купалась в обволакивающей меня ауре прекрасного. В темноте зала сидели Пол, Крис, Кэрри и Хенни, впервые попавшие на нью-йоркский спектакль. Я на самом деле ощущала себя заколдованной средневековой принцессой.
Сквозь полуприкрытые веки я видела его, своего сказочного принца. Он танцевал у моего ложа, потом он опустился на одно колено и нежно заглянул мне в лицо, прежде чем осмелился запечатлеть на моих устах робкий поцелуй. Я пробудилась, растерянно протерла глаза. Изо-бразила любовь с первого взгляда, но была такой напуганной, такой по-девичьи добродетельной, что он продолжал танцем умолять меня, уговаривать станцевать с ним, и в вихре страстного па-де-де я наконец поддалась его очарованию: он победно поднял меня вверх на вытянутой руке, которая так хорошо знала, как именно удержать меня, а затем унес со сцены.
Закончился последний акт, раздался шквал аплодисментов, занавес поднимался и опускался. Нас с Джулиа-ном вызывали восемь раз! Алые розы летели ко мне в руки, вся сцена была усеяна цветами. Я увидела одинокий лютик, к которому была приколота записка. Нагнулась, чтобы подобрать его, и даже не читая записки, я уже знала, что это от Криса. Четыре папиных лютика, и вот передо мной был один, замороженный, чтобы он оставался свежим до тех пор, пока не пришло время преподнести его мне в память о том, чем мы были раньше.
Я пыталась всматриваться в лица сидевших в зале, пытаясь отыскать среди них тех, кого я любила. Но я видела только чердак, страшный, мрачный чердак с его бумажными цветами, и около люка, ведущего вниз, стоял Крис, стоял рядом с зачехленным диваном и огромным сундуком, и с лица его, пока он смотрел, как я танцую, не сходило страстное выражение.
Я плакала, и публике это понравилось. Они продолжали аплодировать стоя. Я повернулась к Джулиану и протянула ему розу, и зал опять разразился аплодисментами. Тут он поцеловал меня! Прямо на глазах у всех он осмелился поцеловать меня, и в этом поцелуе не было почтения, в нем была властность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122