Это не просто любовное похождение, которое завтра же будет забыто: я нужна ему, а он нужен мне.
Крис отвернулся, чтобы я не видела его лица. Тогда я подошла поближе и сказала мягко:
— Так будет лучше для нас обоих.
Я обняла его и повернула к себе: мне хотелось взглянуть ему в глаза. Он, казалось, был потрясен: так выглядел бы абсолютно здоровый человек, неожиданно узнавший, что смертельно болен и нет никакой надежды на выздоровление.
— Но он слишком стар для тебя!
— Я люблю его.
— Хорошо, ты его любишь. А как же твоя карьера? Выходит, все твои мечты, все эти годы упорного труда, все было напрасно? И ты нарушишь нашу клятву? Помнишь, мы поклялись идти каждый к своей цели и забыть выброшенные из жизни, потерянные годы?
— Мы с Полом думали об этом. Он все понимает. И считает, что мы сможем это преодолеть…
— Он считает?! Что может знать врач о жизни балерины? Вы же не сможете жить вместе. Он будет здесь, ты — неизвестно где в окружении молодых людей, твоих ровесников. Кэти, ты ему ничем не обязана, ничем! Мы до самого последнего цента отдадим ему все, что он потратил на нас. Мы станем его уважать, как он того заслуживает, окружим его любовью, но ты не обязана отдавать ему свою жизнь!
— Разве? — спросила я шепотом; сердце мое готово было разорваться в груди. — Нет, я многим обязана ему. Ты помнишь, что я чувствовала, когда приехала сюда? Я знала, что никому нельзя доверять, ни на кого нельзя положиться. Я не ждала от жизни ничего хорошего, и неизвестно, где бы мы сейчас были, если б не он. Но я люблю его не только за то, что он для нас сделал. Я люблю его, как мужчину, ценю его душевные качества. Крис, я смотрю на него совсем другими глазами, не так, как ты! Он отвернулся, выхватив у меня из рук ножницы.
— А как же Джулиан? Ты собираешься стать женой Пола, продолжая танцевать с Джулианом? Ты же знаешь, что Джулиан от тебя без ума! Это же видно невооруженным глазом — он так нежно смотрит на тебя, так трепетно прикасается к тебе!
Я в ужасе отшатнулась. Крис явно имел в виду кого-то еще.
— Прости, если эта история испортила тебе праздник. Ты тоже кого-нибудь встретишь. Я знаю, ты любишь Пола. И когда ты хорошенько все обдумаешь, то поймешь, что мы с Полом идеально подходим друг другу, несмотря на разницу в летах, несмотря ни на что…
С этими словами я повернулась и пошла прочь, оставив Криса с его садовыми ножницами.
Мы с Полом приехали в Грингленн, а Кэрри осталась дома радоваться новому цветному телевизору, рассматривать обновки и игрушки. Пол весело болтал о вечеринке, которую собирался устроить для нас в своем любимом ресторане.
— Был бы я эгоистом, я бы с удовольствием оставил Криса и Кэрри дома. Но я хочу, чтобы они видели, как я надену тебе на палец обручальное кольцо!
Я смотрела на мелькавший за окном зимний пейзаж: на голые деревья, пожухлую траву и чудесные домики, по-новогоднему украшенные и расцвеченные яркой иллюминацией. Теперь я тоже была участником представления, а не просто зрителем, но все равно такой одинокой, такой несчастной.
— Кэти, рядом с тобой сидит самый счастливый человек на свете!
А там в саду остался человек, чувствовавший себя таким же несчастным, как и я.
Я захватила с собой колечко, которое купила в Нью-Йорке для Кэрри: крошечный рубин на самый тоненький пальчик, но ей все равно было бы велико. Я зашла в самый лучший ювелирный отдел самого лучшего универмага, чтобы узнать, нельзя ли уменьшить кольцо. И вот, стоя у прилавка, я услыхала до боли знакомый голос. Мягкий, чуть с хрипотцой, но очень приятного тембра. Медленно и осторожно я повернула голову.
Мама! Она стояла в двух шагах от меня! Если бы она была одна, то наверняка бы меня заметила, но она была слишком поглощена беседой со своим спутником. Оба были роскошно одеты. Я, конечно, сильно изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз, но все равно, если бы она взглянула на меня, то обязательно бы узнала. Они обсуждали прием, который посетили накануне.
— Нет, Коррин, все-таки Элси доводит идею праздничности до абсурда, эти красные тона!
Приемы! Да она ведь только и делает, что ходит на приемы! Сердце бешено забилось в груди, настроение вдруг упало, меня охватило отчаяние. Прием, конечно, как же я не подумала! Она никогда не сидит дома перед телевизором! Значит, она не видела меня! О, как я разозлилась! И нарочно повернулась к ней: я заставлю ее увидеть себя! Ее профиль отразился в маленьком зеркале на застекленном прилавке с драгоценностями, она была по-прежнему хороша. Немного постарела, но выглядела, как всегда эффектно. Ее соломенные волосы были зачесаны назад, чтобы подчеркнуть маленький носик совершенной формы, чуть надутые алые губы, длинные и темные от природы ресницы, слегка тронутые тушью. В ушах сверкали оправленные в золото бриллианты, конечно же, настоящие! Она сказала продавщице:
— Не покажете ли вы мне какую-нибудь вещицу, которая подошла бы симпатичной молоденькой девушке? Что-нибудь изысканное, не слишком броское или тяжеловесное, вещь, которую можно хранить всю жизнь и гордиться ею.
Кто бы это мог быть? Что это за девушка, которой она делает подарки? Я почувствовала ревность, а она выбрала хорошенький золотой медальон, очень похожий на тот, что мне подарил Крис. Триста долларов! Да, наша мамочка предпочитает тратить денежки на какую-то постороннюю девушку, совершенно забыв о нас. Неужели она о нас даже не вспоминает, и ее не интересует, как мы живем? И как только может она спать спокойно, зная, что мир так жесток, так безрадостен для детей, предоставленных самим себе?
Я знаю, ее никогда не мучили угрызения совести, она не испытывала раскаяния. А может многие могут так поступить, просто скрыть за довольной улыбкой свое истинное лицо. Мне так хотелось что-нибудь сказать, чтобы увидеть, как она выйдет из себя! Было бы здорово, если бы улыбка сошла с нее, как сходит кора с деревьев, и она предстала перед своим спутником такой, какая есть: бездушным, бессердечным чудовищем! Убийца! Обманщица! Но я молчала.
— Кэти, — позвал Пол — он подошел сзади и обнял меня за плечи. — Я уже все сделал, а ты? Мы можем ехать?
Я так отчаянно желала, чтобы мама увидела меня с Полом, с человеком, столь же красивым, как и ее ненаглядный «Барт». Я хотела крикнуть: «Посмотри, в меня тоже может влюбиться умный, добрый, образованный, красивый мужчина!» Я бросила быстрый взгляд в ее сторону в надежде, что она услышит, как Пол позвал меня, рассчитывая насладиться замешательством, раскаянием, чувством стыда. Но она пошла дальше вдоль прилавка, так что имя «Кэти», даже если она услышала его, не заставило ее оглянуться.
Не знаю почему, но я разрыдалась.
— Что с тобой, дорогая? — спросил Пол. Что-то в моем лице привело его в недоумение, в его глазах появилась озабоченность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Крис отвернулся, чтобы я не видела его лица. Тогда я подошла поближе и сказала мягко:
— Так будет лучше для нас обоих.
Я обняла его и повернула к себе: мне хотелось взглянуть ему в глаза. Он, казалось, был потрясен: так выглядел бы абсолютно здоровый человек, неожиданно узнавший, что смертельно болен и нет никакой надежды на выздоровление.
— Но он слишком стар для тебя!
— Я люблю его.
— Хорошо, ты его любишь. А как же твоя карьера? Выходит, все твои мечты, все эти годы упорного труда, все было напрасно? И ты нарушишь нашу клятву? Помнишь, мы поклялись идти каждый к своей цели и забыть выброшенные из жизни, потерянные годы?
— Мы с Полом думали об этом. Он все понимает. И считает, что мы сможем это преодолеть…
— Он считает?! Что может знать врач о жизни балерины? Вы же не сможете жить вместе. Он будет здесь, ты — неизвестно где в окружении молодых людей, твоих ровесников. Кэти, ты ему ничем не обязана, ничем! Мы до самого последнего цента отдадим ему все, что он потратил на нас. Мы станем его уважать, как он того заслуживает, окружим его любовью, но ты не обязана отдавать ему свою жизнь!
— Разве? — спросила я шепотом; сердце мое готово было разорваться в груди. — Нет, я многим обязана ему. Ты помнишь, что я чувствовала, когда приехала сюда? Я знала, что никому нельзя доверять, ни на кого нельзя положиться. Я не ждала от жизни ничего хорошего, и неизвестно, где бы мы сейчас были, если б не он. Но я люблю его не только за то, что он для нас сделал. Я люблю его, как мужчину, ценю его душевные качества. Крис, я смотрю на него совсем другими глазами, не так, как ты! Он отвернулся, выхватив у меня из рук ножницы.
— А как же Джулиан? Ты собираешься стать женой Пола, продолжая танцевать с Джулианом? Ты же знаешь, что Джулиан от тебя без ума! Это же видно невооруженным глазом — он так нежно смотрит на тебя, так трепетно прикасается к тебе!
Я в ужасе отшатнулась. Крис явно имел в виду кого-то еще.
— Прости, если эта история испортила тебе праздник. Ты тоже кого-нибудь встретишь. Я знаю, ты любишь Пола. И когда ты хорошенько все обдумаешь, то поймешь, что мы с Полом идеально подходим друг другу, несмотря на разницу в летах, несмотря ни на что…
С этими словами я повернулась и пошла прочь, оставив Криса с его садовыми ножницами.
Мы с Полом приехали в Грингленн, а Кэрри осталась дома радоваться новому цветному телевизору, рассматривать обновки и игрушки. Пол весело болтал о вечеринке, которую собирался устроить для нас в своем любимом ресторане.
— Был бы я эгоистом, я бы с удовольствием оставил Криса и Кэрри дома. Но я хочу, чтобы они видели, как я надену тебе на палец обручальное кольцо!
Я смотрела на мелькавший за окном зимний пейзаж: на голые деревья, пожухлую траву и чудесные домики, по-новогоднему украшенные и расцвеченные яркой иллюминацией. Теперь я тоже была участником представления, а не просто зрителем, но все равно такой одинокой, такой несчастной.
— Кэти, рядом с тобой сидит самый счастливый человек на свете!
А там в саду остался человек, чувствовавший себя таким же несчастным, как и я.
Я захватила с собой колечко, которое купила в Нью-Йорке для Кэрри: крошечный рубин на самый тоненький пальчик, но ей все равно было бы велико. Я зашла в самый лучший ювелирный отдел самого лучшего универмага, чтобы узнать, нельзя ли уменьшить кольцо. И вот, стоя у прилавка, я услыхала до боли знакомый голос. Мягкий, чуть с хрипотцой, но очень приятного тембра. Медленно и осторожно я повернула голову.
Мама! Она стояла в двух шагах от меня! Если бы она была одна, то наверняка бы меня заметила, но она была слишком поглощена беседой со своим спутником. Оба были роскошно одеты. Я, конечно, сильно изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз, но все равно, если бы она взглянула на меня, то обязательно бы узнала. Они обсуждали прием, который посетили накануне.
— Нет, Коррин, все-таки Элси доводит идею праздничности до абсурда, эти красные тона!
Приемы! Да она ведь только и делает, что ходит на приемы! Сердце бешено забилось в груди, настроение вдруг упало, меня охватило отчаяние. Прием, конечно, как же я не подумала! Она никогда не сидит дома перед телевизором! Значит, она не видела меня! О, как я разозлилась! И нарочно повернулась к ней: я заставлю ее увидеть себя! Ее профиль отразился в маленьком зеркале на застекленном прилавке с драгоценностями, она была по-прежнему хороша. Немного постарела, но выглядела, как всегда эффектно. Ее соломенные волосы были зачесаны назад, чтобы подчеркнуть маленький носик совершенной формы, чуть надутые алые губы, длинные и темные от природы ресницы, слегка тронутые тушью. В ушах сверкали оправленные в золото бриллианты, конечно же, настоящие! Она сказала продавщице:
— Не покажете ли вы мне какую-нибудь вещицу, которая подошла бы симпатичной молоденькой девушке? Что-нибудь изысканное, не слишком броское или тяжеловесное, вещь, которую можно хранить всю жизнь и гордиться ею.
Кто бы это мог быть? Что это за девушка, которой она делает подарки? Я почувствовала ревность, а она выбрала хорошенький золотой медальон, очень похожий на тот, что мне подарил Крис. Триста долларов! Да, наша мамочка предпочитает тратить денежки на какую-то постороннюю девушку, совершенно забыв о нас. Неужели она о нас даже не вспоминает, и ее не интересует, как мы живем? И как только может она спать спокойно, зная, что мир так жесток, так безрадостен для детей, предоставленных самим себе?
Я знаю, ее никогда не мучили угрызения совести, она не испытывала раскаяния. А может многие могут так поступить, просто скрыть за довольной улыбкой свое истинное лицо. Мне так хотелось что-нибудь сказать, чтобы увидеть, как она выйдет из себя! Было бы здорово, если бы улыбка сошла с нее, как сходит кора с деревьев, и она предстала перед своим спутником такой, какая есть: бездушным, бессердечным чудовищем! Убийца! Обманщица! Но я молчала.
— Кэти, — позвал Пол — он подошел сзади и обнял меня за плечи. — Я уже все сделал, а ты? Мы можем ехать?
Я так отчаянно желала, чтобы мама увидела меня с Полом, с человеком, столь же красивым, как и ее ненаглядный «Барт». Я хотела крикнуть: «Посмотри, в меня тоже может влюбиться умный, добрый, образованный, красивый мужчина!» Я бросила быстрый взгляд в ее сторону в надежде, что она услышит, как Пол позвал меня, рассчитывая насладиться замешательством, раскаянием, чувством стыда. Но она пошла дальше вдоль прилавка, так что имя «Кэти», даже если она услышала его, не заставило ее оглянуться.
Не знаю почему, но я разрыдалась.
— Что с тобой, дорогая? — спросил Пол. Что-то в моем лице привело его в недоумение, в его глазах появилась озабоченность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122