Барт был здесь, и рано или поздно мы должны были встретиться. Но лишь позднее я выяснила, как ему удавалось так долго меня избегать.
Я утешала себя мыслью о том, что вскоре мама будет страдать не меньше нашего. Мука за муку; отныне она поймет, каково нам приходилось: теперь она останется брошенной и нелюбимой. Она не сможет оправиться… на этот раз не сможет. Этот удар сломит ее. Почему-то я предчувствовала, что будет именно так. Может быть оттого, что мы с ней были так похожи.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросила я Кэрри несколько дней спустя. — Ты что-то ничего не ешь. Куда делся твой аппетит?
— Все нормально. Просто не тянет на еду. Знаешь, не забирай сегодня Джори с собой на занятия. Я побуду с ним целый день, а то я скучаю, когда он едет с тобой, — спокойно произнесла она с непроницаемым лицом.
Мне было тревожно оставлять ее на весь день одну с Джори, с которым хлопот иной раз не оберешься, да и выглядела она неважно.
— Кэрри, пожалуйста, скажи мне все как есть. Если ты не в своей тарелке, давай я отвезу тебя к врачу.
— Нет, просто мое число подходит, — ответила она, глядя в пол. — У меня всегда живот побаливает дня за три, за четыре.
Значит всего лишь ежемесячная хандра, а в ее возрасте живот ноет куда чаще, чем в моем. Я поцеловала на прощание сынишку, и он немедленно устроил жуткий концерт, требуя, чтобы я взяла его с собой посмотреть на танцоров.
— Хочу слушать музыку! — вопил Джори, который обычно очень хорошо знал, чего хочет, а чего нет. — Хочу смотреть, как танцуют!
— Мы с тобой пойдем в парк, будем качаться на качелях и играть в песочек, — торопливо заговорила Кэрри, поднимая его на руки и прижимая к себе. — Останься со мной, Джори. Я тебя так люблю, наглядеться не могу… Разве ты не любишь тетю Кэрри?
Он просиял и обхватил ее шею руками: в самом деле Джори любил всех и вся.
День тянулся нестерпимо долго, Я несколько раз звонила домой, проверяя, все ли в порядке с Кэрри.
— Все хорошо, Кэти. Мы с Джори так чудно погуляли в парке. Сейчас я собираюсь вздремнуть, так что ты не звони больше, а то разбудишь.
Было четыре часа, шел последний урок, и мои шести-и семилетки выстроились посреди класса. Я считала под музыку:
— Un, deux, plies, un deux, plies, а теперь un, deux, tendu, исходное положение, un, deux, tendu, исходное положение. — Повторяя это, я вдруг почувствовала, что по спине у меня колко пробежали мурашки, как бывало, если кто-то внимательно на меня смотрел.
Я резко обернулась и увидела в глубине класса мужчину — Барта Уинслоу, мужа моей матери!
Увидев, что я его узнала, он зашагал в мою сторону.
— Вы сногсшибательно смотритесь в красном трико, мисс Дал. Не уделите ли мне минутку вашего времени?
— Я занята! — отрезала я, раздосадованная тем, что он задает мне вопрос в тот момент, когда я не могу оторвать взгляд от двенадцати маленьких танцоров. — Я заканчиваю в пять. Если угодно, присядьте вон там и подождите.
— Мисс Дал, я потерял уйму времени разыскивая вас, а вы, оказывается, все время были у меня под носом.
— Мистер Уинслоу, — холодно сказала я, — если я послала вам несоответствующий гонорар, вы могли бы отправить мне письмо и известить меня.
Он насупил свои темные, густые брови:
— Я пришел не по поводу гонорара, хотя вы и не заплатили мне той суммы, на которую я рассчитывал.
Улыбающийся и уверенный в себе, он сунул руку в нагрудный карман и извлек оттуда письмо. Я так и поперхнулась, узнав свой собственный почерк, увидев все эти марки и пометки «адресат выбыл» на конверте, путешествовавшем за моей матерью по всей Европе!
— Насколько я могу судить, письмо вам знакомо, — проговорил он, следя за мной проницательными карими глазами, от которых не укрылось мое замешательство.
— Послушайте, мистер Уинслоу, — начала я довольно суетливо, — моя сестра себя плохо сегодня чувствует и сидит с моим сыном, почти совсем малышом. И сами видите, здесь у меня тоже работы невпроворот. Мы можем побеседовать об этом как-нибудь в другой раз?
— Когда вам будет удобно, мисс Дал, в любое время. — Он поклонился и вручил маленькую визитную карточку. — Постарайтесь, однако, поскорее. У меня к вам множество вопросов, даже и не пытайтесь увильнуть. Не думаете же вы, что того ужина было достаточно?
Я так расстроилась из-за письма, что как только он ушел, распустила учеников и прошла к себе в кабинет. Там я уселась поразмыслить над гроссбухом в зеленой обложке, сложила столбец цифр и удостоверилась, что я все еще в убытке. Меня уверяли, что учеников в школе — сорок человек, но не предупредили, что большинство из них на лето уезжает и раньше осени не возвращается. Так что зимой я имела полный набор испорченных отпрысков богатых семейств, а летом — детишек из среднего класса, которые могли ходить только раз или два в неделю. Как ни старалась я тратить по возможности меньше, заработка не хватало на то, чтобы заново отделать длинный брус станка и установить за ним зеркала.
Потом я взглянула на часы, обнаружила, что уже почти шесть, переоделась в обычную одежду и побежала через два квартала в свой маленький домик. Кэрри должна была готовить обед на кухне, пока Джори играл в огороженном дворике.Но его там не было, да и Кэрри в кухне я тоже не нашла!
— Кэрри! — позвала я. — Я пришла! Где вы тут прячетесь с Джори?
— Здесь, — слабым шепотом отозвалась она.
Я побежала к ней в комнату и нашла ее по-прежнему в постели. Еле слышно она объяснила мне, что Джори у соседки.
— Кэти… Мне и правда нехорошо. Меня вырвало то ли четыре, то ли пять раз, не помню, сколько… И живот так болит. Мне неможется, очень неможется…
Я потрогала ее лоб и обнаружила, что он странно холоден, хотя день был довольно жарким.
— Я вызову врача.
Не успела я это произнести, как тут же горько посмеялась над собой: в нашем городишке никто из врачей не выезжал по вызовам. Кинувшись обратно к Кэрри, я сунула ей в рот градусник, и у меня перехватило дыхание, когда я увидела, сколько он показывает.
— Кэрри, я заберу Джори и немедленно отвезу тебя в ближайшую больницу. У тебя температура сто три и шесть!
Она безучастно кивнула и заснула. Я ринулась к соседям и увидела своего сына, с удовольствием игравшего с девочкой на месяц постарше.
— Послушайте, миссис Маркет, — сказала миссис Таунсенд, симпатичная, по-матерински мягкая женщина лет сорока с небольшим присматривавшая за внучкой, — если Кэрри заболела, давайте Джори побудет у меня до вашего возвращения. Я очень надеюсь, что с Кэрри ничего серьезного. Она такая лапочка. Но я обратила внимание, что вот уже день или около того она такая бледненькая и заморенная.
Я тоже это заметила, но приписала все ее переживаниям из-за Алекса.
Как я ошибалась!
Уже на следующий день я позвонила Полу.
— Кэтрин, что стряслось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Я утешала себя мыслью о том, что вскоре мама будет страдать не меньше нашего. Мука за муку; отныне она поймет, каково нам приходилось: теперь она останется брошенной и нелюбимой. Она не сможет оправиться… на этот раз не сможет. Этот удар сломит ее. Почему-то я предчувствовала, что будет именно так. Может быть оттого, что мы с ней были так похожи.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросила я Кэрри несколько дней спустя. — Ты что-то ничего не ешь. Куда делся твой аппетит?
— Все нормально. Просто не тянет на еду. Знаешь, не забирай сегодня Джори с собой на занятия. Я побуду с ним целый день, а то я скучаю, когда он едет с тобой, — спокойно произнесла она с непроницаемым лицом.
Мне было тревожно оставлять ее на весь день одну с Джори, с которым хлопот иной раз не оберешься, да и выглядела она неважно.
— Кэрри, пожалуйста, скажи мне все как есть. Если ты не в своей тарелке, давай я отвезу тебя к врачу.
— Нет, просто мое число подходит, — ответила она, глядя в пол. — У меня всегда живот побаливает дня за три, за четыре.
Значит всего лишь ежемесячная хандра, а в ее возрасте живот ноет куда чаще, чем в моем. Я поцеловала на прощание сынишку, и он немедленно устроил жуткий концерт, требуя, чтобы я взяла его с собой посмотреть на танцоров.
— Хочу слушать музыку! — вопил Джори, который обычно очень хорошо знал, чего хочет, а чего нет. — Хочу смотреть, как танцуют!
— Мы с тобой пойдем в парк, будем качаться на качелях и играть в песочек, — торопливо заговорила Кэрри, поднимая его на руки и прижимая к себе. — Останься со мной, Джори. Я тебя так люблю, наглядеться не могу… Разве ты не любишь тетю Кэрри?
Он просиял и обхватил ее шею руками: в самом деле Джори любил всех и вся.
День тянулся нестерпимо долго, Я несколько раз звонила домой, проверяя, все ли в порядке с Кэрри.
— Все хорошо, Кэти. Мы с Джори так чудно погуляли в парке. Сейчас я собираюсь вздремнуть, так что ты не звони больше, а то разбудишь.
Было четыре часа, шел последний урок, и мои шести-и семилетки выстроились посреди класса. Я считала под музыку:
— Un, deux, plies, un deux, plies, а теперь un, deux, tendu, исходное положение, un, deux, tendu, исходное положение. — Повторяя это, я вдруг почувствовала, что по спине у меня колко пробежали мурашки, как бывало, если кто-то внимательно на меня смотрел.
Я резко обернулась и увидела в глубине класса мужчину — Барта Уинслоу, мужа моей матери!
Увидев, что я его узнала, он зашагал в мою сторону.
— Вы сногсшибательно смотритесь в красном трико, мисс Дал. Не уделите ли мне минутку вашего времени?
— Я занята! — отрезала я, раздосадованная тем, что он задает мне вопрос в тот момент, когда я не могу оторвать взгляд от двенадцати маленьких танцоров. — Я заканчиваю в пять. Если угодно, присядьте вон там и подождите.
— Мисс Дал, я потерял уйму времени разыскивая вас, а вы, оказывается, все время были у меня под носом.
— Мистер Уинслоу, — холодно сказала я, — если я послала вам несоответствующий гонорар, вы могли бы отправить мне письмо и известить меня.
Он насупил свои темные, густые брови:
— Я пришел не по поводу гонорара, хотя вы и не заплатили мне той суммы, на которую я рассчитывал.
Улыбающийся и уверенный в себе, он сунул руку в нагрудный карман и извлек оттуда письмо. Я так и поперхнулась, узнав свой собственный почерк, увидев все эти марки и пометки «адресат выбыл» на конверте, путешествовавшем за моей матерью по всей Европе!
— Насколько я могу судить, письмо вам знакомо, — проговорил он, следя за мной проницательными карими глазами, от которых не укрылось мое замешательство.
— Послушайте, мистер Уинслоу, — начала я довольно суетливо, — моя сестра себя плохо сегодня чувствует и сидит с моим сыном, почти совсем малышом. И сами видите, здесь у меня тоже работы невпроворот. Мы можем побеседовать об этом как-нибудь в другой раз?
— Когда вам будет удобно, мисс Дал, в любое время. — Он поклонился и вручил маленькую визитную карточку. — Постарайтесь, однако, поскорее. У меня к вам множество вопросов, даже и не пытайтесь увильнуть. Не думаете же вы, что того ужина было достаточно?
Я так расстроилась из-за письма, что как только он ушел, распустила учеников и прошла к себе в кабинет. Там я уселась поразмыслить над гроссбухом в зеленой обложке, сложила столбец цифр и удостоверилась, что я все еще в убытке. Меня уверяли, что учеников в школе — сорок человек, но не предупредили, что большинство из них на лето уезжает и раньше осени не возвращается. Так что зимой я имела полный набор испорченных отпрысков богатых семейств, а летом — детишек из среднего класса, которые могли ходить только раз или два в неделю. Как ни старалась я тратить по возможности меньше, заработка не хватало на то, чтобы заново отделать длинный брус станка и установить за ним зеркала.
Потом я взглянула на часы, обнаружила, что уже почти шесть, переоделась в обычную одежду и побежала через два квартала в свой маленький домик. Кэрри должна была готовить обед на кухне, пока Джори играл в огороженном дворике.Но его там не было, да и Кэрри в кухне я тоже не нашла!
— Кэрри! — позвала я. — Я пришла! Где вы тут прячетесь с Джори?
— Здесь, — слабым шепотом отозвалась она.
Я побежала к ней в комнату и нашла ее по-прежнему в постели. Еле слышно она объяснила мне, что Джори у соседки.
— Кэти… Мне и правда нехорошо. Меня вырвало то ли четыре, то ли пять раз, не помню, сколько… И живот так болит. Мне неможется, очень неможется…
Я потрогала ее лоб и обнаружила, что он странно холоден, хотя день был довольно жарким.
— Я вызову врача.
Не успела я это произнести, как тут же горько посмеялась над собой: в нашем городишке никто из врачей не выезжал по вызовам. Кинувшись обратно к Кэрри, я сунула ей в рот градусник, и у меня перехватило дыхание, когда я увидела, сколько он показывает.
— Кэрри, я заберу Джори и немедленно отвезу тебя в ближайшую больницу. У тебя температура сто три и шесть!
Она безучастно кивнула и заснула. Я ринулась к соседям и увидела своего сына, с удовольствием игравшего с девочкой на месяц постарше.
— Послушайте, миссис Маркет, — сказала миссис Таунсенд, симпатичная, по-матерински мягкая женщина лет сорока с небольшим присматривавшая за внучкой, — если Кэрри заболела, давайте Джори побудет у меня до вашего возвращения. Я очень надеюсь, что с Кэрри ничего серьезного. Она такая лапочка. Но я обратила внимание, что вот уже день или около того она такая бледненькая и заморенная.
Я тоже это заметила, но приписала все ее переживаниям из-за Алекса.
Как я ошибалась!
Уже на следующий день я позвонила Полу.
— Кэтрин, что стряслось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122