— Да ты этого вовсе не хочешь, — сказала я, в то время как мы оба справлялись прекрасно, и никто нас не прерывал. И с чего бы, ведь мы все делали абсолютно правильно.
— Ты не любишь меня, — горько проговорил он, — никогда не любила. Неважно, что я говорил, что я делал, но теперь я плевал на все это! Я отдал тебе лучшее, что у меня было, но и этого оказалось недостаточно. А потому, дорогая Кэтрин, на, получи!
С этими словами он неожиданно прервал танец, высоко подпрыгнул и со всей силой прицельно приземлился мне на ноги.
Я сдавленно вскрикнула от боли, а Джулиан снова подался ко мне и ласково потрепал меня по подбородку.
— Ну что, детка, кто же будет танцевать со мной «Жизель»? Уж, наверное, не ты, правда?
— Дубль десять! — взревел режиссер, но слишком поздно, чтобы меня спасти.
Джулиан сгреб меня за плечи и встряхнул точно тряпичную куклу. Я ошеломленно смотрела на него, ожидая чего угодно. И тут он стремительно ринулся прочь, оставив меня посредине сцены одну, с поврежденными ногами, которые болели так, что мне хотелось кричать. Вместо этого я осела на пол, глядя как на глазах разносит ступни.
Из темного зала ко мне на помощь бежал Крис.
— Чтоб ему сгореть за это! — воскликнул он, падая на колени, чтобы снять с меня пуанты и осмотреть мои ноги.
Очень осторожно он попытался пошевелить пальцы, но я вскрикнула от ужасной боли. Тогда он легко поднял меня и крепко к себе прижал.
— Ты будешь в порядке, Кэти. Я позабочусь, чтобы твои пальцы зажили. Боюсь, на обеих ногах есть сломанные. Тебе нужно к ортопеду.
— Отвезите Кэтрин к нашему ортопеду, — распорядилась мадам Зольта, наклонившись и разглядывая мои темнеющие, опухающие ноги.
Затем она в упор воззрилась на Криса, которого впервые увидела несколько минут назад.
— Вы брат Кэтрин, и из-за вас все это и стряслось? — спросила она. — Скорее везите ее к врачу. У нас есть страховка. Но этот дурак-муж! Я бы его пристрелила!
ТАНЦОР В ТРИНАДЦАТОМ ПОКОЛЕНИИ
Мне сделали рентген обеих ног, обнаружив при этом три сломанных пальца на левой ноге и сломанный мизинец на правой. Благодарение Богу, оба больших пальца остались целы. В противном случае я могла навсегда расстаться с балетом! Час спустя Крис вынес меня из кабинета врача с засыхающей гипсовой повязкой до колена на левой ноге. Мизинец правой был просто забинтован и должен был зажить без гипса. Каждый палец надежно помещался в отдельную выстеленную бинтом лунку, так что ни одним из них я не могла двинуть, и на всеобщее обозрение были выставлены живописные черные, сизые и багровые кровоподтеки. Обдумывая последние слова доктора, я не находила способа подсластить пилюлю и истолковать их более радужно.
— Может быть вы будете танцевать, а может быть и нет. Зависит от обстоятельств. — От каких, он не уточнил. Я поинтересовалась у Криса.
— Что ты, — ответил он убежденно, — разумеется, ты будешь танцевать. Иногда врач нарочно дает излишне пессимистичный прогноз, чтобы потом, когда все пройдет, пациент видел, какой он молодец, владеет какими-то особыми методами.
Неуклюже пытаясь меня поддержать, он открыл дверь нашей с Джулианом квартиры. Потом опять осторожно меня поднял, внес внутрь и пинком захлопнул за собой дверь. Он постарался устроить меня как можно удобнее на одной из мягких кушеток. Стараясь заглушить боль, одолевавшую меня при каждом движении, я держала глаза крепко закрытыми.
Крис аккуратно приподнял обе моих ноги, чтобы подложить под них подушки, и на весу они бы меньше опухали. Еще одну мягкую подушку он осторожно подсунул мне под спину и голову… и все это не говоря ни слова… ни единого слова.
Из-за того, что он так упорно молчал, я открыла глаза и посмотрела в склонившееся надо мной лицо. Он пытался выглядеть профессионально безучастным, но у него это не получалось. Всякий раз, как ему приходилось перевести на что-нибудь взгляд, на его лице отражалось глубокое потрясение. Я испуганно осмотрелась, и у меня глаза полезли на лоб, а челюсть отвисла. Что с комнатой! Разгром! Боже, это был кошмар!
Квартира была разорена. Все картины, которые мы с Джулианом так тщательно выбирали, кто-то сорвал со стен и швырнул на пол. Все, даже две акварели, написанные Крисом специально для меня, даже мои фотографии в костюмах для выступлений. Дорогие антикварные вещицы валялись поломанные на каминной полке. Лампы тоже сброшены на пол, абажуры располосованы в лохмотья, каркасы покорежены. Игольные подушечки, которые я шила во время бесконечных скучных перелетов с места на место, изодраны в клочья! Комнатные растения вырваны с корнем из горшков. Погибли и две вазы, украшенные французской эмалью — свадебный подарок Пола. Такие красивые, дорогостоящие, милые сердцу вещи, которые мы собирались беречь всю жизнь и передать детям — все непоправимо покалечены.
— Вандалы, — негромко проговорил Крис. — Сущие вандалы.
Увидев слезы и у меня на глазах, он улыбнулся, поцеловал меня в лоб и сжал мою руку.
— Не переживай, — сказал он и пошел обследовать остальные три комнаты, а я откинулась на подушки, подавляя рыдания. О, как же он должен меня ненавидеть, чтобы сделать такое! Вскоре Крис вернулся с тем выражением полного спокойствия, которое я несколько раз видела у него во время больших передряг.
— Кэти, — начал он, осторожно устраиваясь на краешке софы и беря меня за руку. — Я не знаю, что и думать. Испорчены вся твоя одежда и обувь. Твои украшения рассыпаны по всей спальне, цепочки порваны, кольца растоптаны, браслеты погнуты. Похоже, кто-то задался целью уничтожить все твои вещи, оставив имущество Джулиана в образцовом порядке.
Он посмотрел на меня недоуменным, встревоженным взглядом, и слезы, которые я старалась сдержать, будто нашли себе другой выход, задрожав у него на ресницах. С заблестевшими глазами он раскрыл ладонь, показав мне предмет, некогда бывший изящным бриллиантовым кольцом, подаренным мне Полом на помолвку. Платиновая оправа превратилась в неровный овал. Прекрасный, чистой воды камень в два карата выскочил из зажимов.
Еще у врача мне ввели в вену успокоительное, чтобы снять боль от переломов. Мои чувства были смутны, неопределенны, мне стало как-то безразлично. И только где-то внутри меня раздавался крик, опять подступала ненависть, и свистел ветер, а если я закрывала глаза, то видела повсюду вокруг горы в голубом тумане, закрывающие солнце, как там, наверху, на чердаке.
— Джулиан, — пробормотала я слабым голосом. — Это, должно быть, он. Наверное пришел домой и сорвал ярость на моих вещах. Посмотри, что осталось нетронутым — это все его.
— Разрази его гром! — выкрикнул Крис. — А сколько раз он вымещал злобу на тебе? Сколько у тебя было синяков? Я видел один, а сколько всего их было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122