Модели Антонио и Эдвины предназначены для совершенно разных групп людей!.. Понимаю… О, что вы, с огромным удовольствием, дорогой! Сочту за честь!.. Конечно! Антонио представляет ее коллекцию? Он будет в восторге! Послушайте, дорогой мой! Обещаю надеть свое самое простое… Ч-ч-что? Должна надеть одно из ее?.. Д-д-да… да, понимаю. Ну, конечно, вы правы, руководитель открытия должен… задавать тон показу, – последние слова она произнесла каким-то дрогнувшим голосом. – Нет, дорогой, совсем не расстроена… да, да, Лео… Чао. – Грохнув трубкой, она так и стояла рядом с телефоном, потрясая кулаками.
Антонио встревожился. Казалось, ее вот-вот хватит апоплексический удар, с губ ее срывалось нечто, похожее на „Р-р-р…"
– Насколько я понимаю, мы все-таки идем на открытие, – отметил он как можно спокойнее.
– О, дорогой ! – простонала Анук, колотя себя по лбу кулаками. – Ну что мне делать?
– Дорогая, ну сейчас-то в чем дело?
– Мало всего, так на рану еще посыпали солью! Антонио, Антонио! – взвыла Анук. – Я должна надеть одну из моделей этой сучки! Нет, Антонио, я умру!
– Тогда откажись.
– Отказаться?! Антонио, ты с ума сошел? Ты же знаешь, что я не могу. Каждый год Лео Флад дает на благотворительные акции миллионы долларов. И я сижу в этих комитетах. И я должна просить его о передаче денег. Ох, Антонио! Я умру! Я просто умру!
61
Закон подлости гласит: если что-то может случиться, то это случится. Так и вышло. Да еще в пиковую масть.
В ночь на 14 апреля лопнули трубы на втором этаже саутгемптонского демонстрационного дома, и потолок в комнате, которую отделывала Лидия Клоссен-Зем, покоробился, не говоря о том, какой вред вода нанесла стенам. Синяя краска, положенная за три дня до этого, вспучилась пузырями и облезала клочьями.
Краску клали не в два слоя. На стены было нанесено восемь различных слоев специально смешанных оттенков, причем каждый нанесенный слой потом тщательно отшкуривался перед нанесением последующего.
Эта работа заняла три недели.
И вот все пошло прахом.
– Теперь придется заставить рабочих все содрать и переделать заново, с самого начала! – жаловалась Лидия. – Это конец! Последняя капля!
– Успокойся, дорогая, – утешала ее Анук, заехавшая посмотреть и оценить убытки; в руке у нее был радиотелефон. – Воду уже отключили, и завтра придут слесари и примутся за работу.
– Но от этого же краска на стенах не удержится! – выла Лидия.
Тут Анук повернула голову и нахмурилась. Из холла послышались раздраженные, переходящие на крик, голоса.
– Ваши люди сделали черт знает что из дверного проема! – надрывался голос. – Посмотрите на эти занозы! Хоть в обморок падай!
– Прекратите! – отвечал другой.
– Да вас убить мало! Я задушу вас собственными руками!
Анук вздохнула и похлопала Лидию по плечу.
– Ох, дорогая, атмосфера накаляется, извини, я отойду на минутку. Если я сейчас не вмешаюсь, наши милые дизайнеры перебьют друг друга карнизами.
Не успела Анук выйти, как вошла Бу Бу Липпинкотт. Она скорчила гримасу, поскольку именно в этот момент заработала пила и начали распиливать мрамор. Действительно можно было с ума сойти. Внутри и снаружи дом, подобно муравейнику, был буквально наводнен рабочими, и они, как трудолюбивые муравьи, находились в непрестанном движении. Пронзительное жужжание шлифовальных машинок, от которого лопались барабанные перепонки, визг пил и тяжелое уханье молотков действовали на нервы. Это было даже хуже, чем удушливые, вызывающие тошноту запахи растворителей и масляных красок.
– Никогда в жизни! – сквозь зубы процедила Лидия. – Терпение мое кончилось! Бу Бу, если кто-нибудь когда-нибудь скажет „демонстрационный дом дизайнеров", я побегу, как от чумы! – и вне себя плюхнулась на закрытый пленкой стул в стиле Регентства. – К чертям собачьим!
– И я за тобой! С меня тоже хватит. Кому нужна эта пытка? Только не мне. – Бу Бу придвинула стул и села рядом.
– Сейчас же поставь стул туда, где взяла! – завопила Лидия и трясущимся пальцем показала на другую сторону камина.
– Я поставлю, – спокойно ответила Бу Бу, – но сначала мне надо встать. Нет, положительно, меня хотят добить!
– Черт подери! – вскочила Лидия. – Ты что, не слышишь?
– Уймись, что ты на меня набросилась? Не я же устроила потоп.
– Сейчас же поставь стул на место! Это моя комната. Иди в свою и двигай там, что хочешь!
Бу Бу выразительно посмотрела на нее. Затем, не говоря ни слова встала и пихнула стул на прежнее место.
– На пять сантиметров правее! – крикнула Лидия, уперев руки в бока.
Сдержавшись, Бу Бу пододвинула стул и, не поворачиваясь, с достоинством вышла.
Через минуту с наружной стороны окна в спустившейся сверху люльке появился маляр. Он просунул голову и, увидев Лидию, помахал ей.
– Эй, красотка! Давай встретимся? – и, послав смачный воздушный поцелуй, неприлично заработал языком.
Вне себя от ярости, Лидия подошла к окну и со стуком захлопнула его.
Быстро убрав голову, маляр ловко нарисовал на пыльной стороне стекла большой член с мошонкой и поехал вниз.
Вдруг за другим окном раздался пронзительный крик.
– Я ухожу! – орал рабочий. – Вы, леди, просто ненормальная! Если не нравится, делайте сами!
– Мерзавец! – вторил ему женский голос. – Вор! Лидия скрипнула зубами. Напряженная атмосфера – а в доме работало тридцать пять дизайнеров и каждый со своей бригадой – заставляла выплескиваться наружу все, что люди в себе обычно сдерживают.
Никогда.
Никогда в жизни.
Если кто-то хоть шепотом произнесет слова „демонстрационный дом", она скажет, куда ему надо идти.
Закон подлости гласит: если что-то может случиться, то это случится.
Так и вышло.
Да еще в пиковую масть.
Эдвина жила под давлением, как в скороварке.
За все в фирме в конечном итоге отвечала она: от эскизов для каждой модели, которая, в свою очередь, должна соответствовать общей концепции комбинаторности – таков „образ" фирмы „Эдвина Джи", – до выполненного образца модели, передаваемой по контракту изготовителям. Контроль качества, маркетинг, цены, рекламирование и гарантия магазинам на своевременное поступление продукции – со всем этим должна была справляться только она.
Выработка стратегии продажи, организация рекламных кампаний, финансовое планирование, бюджет – тоже лежали на ней.
Часто, когда Эдвина совершала поездки в разные концы страны для продвижения будущей коллекции и организации показа моделей, ей приходилось садиться на утренний рейс, затем проводить встречу и возвращаться ночным.
Она разрывалась между завтраками с издателями журналов мод и переговорами с управляющими универмагов, чтобы добиться необходимых заказов, но самым трудным было пробить контракты на установку в универмагах бутиков „Эдвина Джи", такие встречи превращались в настоящие схватки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Антонио встревожился. Казалось, ее вот-вот хватит апоплексический удар, с губ ее срывалось нечто, похожее на „Р-р-р…"
– Насколько я понимаю, мы все-таки идем на открытие, – отметил он как можно спокойнее.
– О, дорогой ! – простонала Анук, колотя себя по лбу кулаками. – Ну что мне делать?
– Дорогая, ну сейчас-то в чем дело?
– Мало всего, так на рану еще посыпали солью! Антонио, Антонио! – взвыла Анук. – Я должна надеть одну из моделей этой сучки! Нет, Антонио, я умру!
– Тогда откажись.
– Отказаться?! Антонио, ты с ума сошел? Ты же знаешь, что я не могу. Каждый год Лео Флад дает на благотворительные акции миллионы долларов. И я сижу в этих комитетах. И я должна просить его о передаче денег. Ох, Антонио! Я умру! Я просто умру!
61
Закон подлости гласит: если что-то может случиться, то это случится. Так и вышло. Да еще в пиковую масть.
В ночь на 14 апреля лопнули трубы на втором этаже саутгемптонского демонстрационного дома, и потолок в комнате, которую отделывала Лидия Клоссен-Зем, покоробился, не говоря о том, какой вред вода нанесла стенам. Синяя краска, положенная за три дня до этого, вспучилась пузырями и облезала клочьями.
Краску клали не в два слоя. На стены было нанесено восемь различных слоев специально смешанных оттенков, причем каждый нанесенный слой потом тщательно отшкуривался перед нанесением последующего.
Эта работа заняла три недели.
И вот все пошло прахом.
– Теперь придется заставить рабочих все содрать и переделать заново, с самого начала! – жаловалась Лидия. – Это конец! Последняя капля!
– Успокойся, дорогая, – утешала ее Анук, заехавшая посмотреть и оценить убытки; в руке у нее был радиотелефон. – Воду уже отключили, и завтра придут слесари и примутся за работу.
– Но от этого же краска на стенах не удержится! – выла Лидия.
Тут Анук повернула голову и нахмурилась. Из холла послышались раздраженные, переходящие на крик, голоса.
– Ваши люди сделали черт знает что из дверного проема! – надрывался голос. – Посмотрите на эти занозы! Хоть в обморок падай!
– Прекратите! – отвечал другой.
– Да вас убить мало! Я задушу вас собственными руками!
Анук вздохнула и похлопала Лидию по плечу.
– Ох, дорогая, атмосфера накаляется, извини, я отойду на минутку. Если я сейчас не вмешаюсь, наши милые дизайнеры перебьют друг друга карнизами.
Не успела Анук выйти, как вошла Бу Бу Липпинкотт. Она скорчила гримасу, поскольку именно в этот момент заработала пила и начали распиливать мрамор. Действительно можно было с ума сойти. Внутри и снаружи дом, подобно муравейнику, был буквально наводнен рабочими, и они, как трудолюбивые муравьи, находились в непрестанном движении. Пронзительное жужжание шлифовальных машинок, от которого лопались барабанные перепонки, визг пил и тяжелое уханье молотков действовали на нервы. Это было даже хуже, чем удушливые, вызывающие тошноту запахи растворителей и масляных красок.
– Никогда в жизни! – сквозь зубы процедила Лидия. – Терпение мое кончилось! Бу Бу, если кто-нибудь когда-нибудь скажет „демонстрационный дом дизайнеров", я побегу, как от чумы! – и вне себя плюхнулась на закрытый пленкой стул в стиле Регентства. – К чертям собачьим!
– И я за тобой! С меня тоже хватит. Кому нужна эта пытка? Только не мне. – Бу Бу придвинула стул и села рядом.
– Сейчас же поставь стул туда, где взяла! – завопила Лидия и трясущимся пальцем показала на другую сторону камина.
– Я поставлю, – спокойно ответила Бу Бу, – но сначала мне надо встать. Нет, положительно, меня хотят добить!
– Черт подери! – вскочила Лидия. – Ты что, не слышишь?
– Уймись, что ты на меня набросилась? Не я же устроила потоп.
– Сейчас же поставь стул на место! Это моя комната. Иди в свою и двигай там, что хочешь!
Бу Бу выразительно посмотрела на нее. Затем, не говоря ни слова встала и пихнула стул на прежнее место.
– На пять сантиметров правее! – крикнула Лидия, уперев руки в бока.
Сдержавшись, Бу Бу пододвинула стул и, не поворачиваясь, с достоинством вышла.
Через минуту с наружной стороны окна в спустившейся сверху люльке появился маляр. Он просунул голову и, увидев Лидию, помахал ей.
– Эй, красотка! Давай встретимся? – и, послав смачный воздушный поцелуй, неприлично заработал языком.
Вне себя от ярости, Лидия подошла к окну и со стуком захлопнула его.
Быстро убрав голову, маляр ловко нарисовал на пыльной стороне стекла большой член с мошонкой и поехал вниз.
Вдруг за другим окном раздался пронзительный крик.
– Я ухожу! – орал рабочий. – Вы, леди, просто ненормальная! Если не нравится, делайте сами!
– Мерзавец! – вторил ему женский голос. – Вор! Лидия скрипнула зубами. Напряженная атмосфера – а в доме работало тридцать пять дизайнеров и каждый со своей бригадой – заставляла выплескиваться наружу все, что люди в себе обычно сдерживают.
Никогда.
Никогда в жизни.
Если кто-то хоть шепотом произнесет слова „демонстрационный дом", она скажет, куда ему надо идти.
Закон подлости гласит: если что-то может случиться, то это случится.
Так и вышло.
Да еще в пиковую масть.
Эдвина жила под давлением, как в скороварке.
За все в фирме в конечном итоге отвечала она: от эскизов для каждой модели, которая, в свою очередь, должна соответствовать общей концепции комбинаторности – таков „образ" фирмы „Эдвина Джи", – до выполненного образца модели, передаваемой по контракту изготовителям. Контроль качества, маркетинг, цены, рекламирование и гарантия магазинам на своевременное поступление продукции – со всем этим должна была справляться только она.
Выработка стратегии продажи, организация рекламных кампаний, финансовое планирование, бюджет – тоже лежали на ней.
Часто, когда Эдвина совершала поездки в разные концы страны для продвижения будущей коллекции и организации показа моделей, ей приходилось садиться на утренний рейс, затем проводить встречу и возвращаться ночным.
Она разрывалась между завтраками с издателями журналов мод и переговорами с управляющими универмагов, чтобы добиться необходимых заказов, но самым трудным было пробить контракты на установку в универмагах бутиков „Эдвина Джи", такие встречи превращались в настоящие схватки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139