Затем, как только будут готовы твои снимки, на сцену вступаю я и принимаюсь искать для тебя работу. – Она ослепительно улыбнулась.
– И вы думаете, что я правда заработаю… – Голос девушки дрогнул.
– Пятьсот долларов в час? – Олимпия покачала головой. – Это не для тебя, – проговорила она. – Я начну предлагать тебя за тысячу.
Девушка потрясенно молчала.
– Вы считаете, я столько стою?.. – наконец прошептала она. – Т-ты… Тысячу долларов в час?
Олимпия чуть заметно усмехнулась.
– Таким образом за три дня рекламных съемок ты заработаешь двадцать четыре тысячи. А теперь подумай, в чем тут выгода заказчика. Сообразила? Ведь это твое лицо поможет ему продать миллион флаконов увлажняющего крема, губную помаду или шарфики. Так что настоящая выгода у него. А ты лишь продала продукт.
Олимпия довольно откинулась назад и улыбнулась.
– Что ты делаешь сегодня после обеда?
Девушка снова напряглась, явно колеблясь. Она не предупредила Змея, что уйдет из дому, и знала, какая последует реакция. Он на дух не выносил, когда она уходила куда-то без разрешения, да еще на несколько часов, как сейчас. Надо было хотя бы позвонить ему… Но он тут же начнет орать, требуя, чтобы сию же секунду возвращалась назад. А что, если пока не звонить? Может, потом, когда она расскажет ему о возможности заработать тысячи долларов, он обрадуется и смягчится?
Она медленно опустила голову.
– Я… я свободна, – выдавила она, и тут же мысленно содрогнулась: не пришлось бы страшно жалеть об этом решении.
– Отлично. – Олимпия походила сейчас на генерала, выигравшего сражение. Она поднялась, обогнула стол и подошла к девушке, чтобы пожать ей руку. – Значит, договорились. Добро пожаловать в новую жизнь.
Ширли Силверстайн не могла поверить в свое счастье. Перед ней распахнулись вдруг двери волшебной страны, совершенно незнакомой ей и неизведанной до сих пор ее жизнь представляла лишь одну цепь неудач и страданий. Возможно, многое сложилось бы иначе, если бы не ее отец, погибший, когда она была еще совсем ребенком. Однако судьба распорядилась по-своему, и Эйб Силверстайн, занятый на строительстве высотного здания на Манхэттене, оступился на строительных лесах и, пролетев восемь этажей, рухнул на 86-ю улицу, оставив вдовой жену Рут и шестилетнюю Ширли. Но, как оказалось, истинной трагедией для девочки обернулась не сама смерть Эйба, а реакция на нее матери.
Рут Силверстайн обрела утешение в религии, примкнув к секте евангелистов боговдохновенных.
Секта была небольшой, ее скорее можно было назвать культовой группой, а возглавил ее лишенный духовного сана баптистский священник брат Дэн. Урожденный Дэниел Дэйл Дадли, он был родом откуда-то из Кентукки и в основу своего учения поставил веру в то, что внутри каждого человека скрывается дьявол и только наложением его, брата Дэна, рук можно изгнать беса из детей человеческих.
Брат Дэн требовал, чтобы члены его маленькой преданной группы все, что имеют, отдавали церкви, так что большая часть пенсии, заработанной тяжелым трудом Эйба Силверстайна, а также выплаты по страховке перекочевали в карман брата Дэна.
А еще спустя четыре месяца туда же перешла и большая часть наследства, оставленного Эйбом: брат Дэн уговорил Рут Силверстайн отправиться с ним под венец.
– Теперь мы будем жить в церкви, – сказала Рут Ширли в день своего бракосочетания. – Конечно, она скромнее, чем эта квартира, но там значительно лучше, поскольку место это благословенно. – Глаза Рут, когда она произносила эти слова, сияли. – Больше нам не придется бояться дьявола.
Церковь оказалась маленьким двухэтажным строением в одном из закоулков Бруклина, зажатым между прачечной и косметическим кабинетом, стены которого были покрыты обоями „под кирпич", а над входом был синий неоновый крест.
По ночам Ширли слышала, как за стенами скребутся крысы.
– Ну, вот мы и прибыли, – жизнерадостно возвестила Олимпия.
Невидящий взгляд девушки устремлен был из бокового окна такси на улицу, и голос Олимпии, прервавший размышления Ширли, заставил ее вздрогнуть.
– Это городская квартира Альфредо Тоскани, – объяснила Олимпия, указывая на огромный дом, уходящий в глубину тихого жилого квартала. – Его студия занимает два верхних этажа.
Ширли глубоко вздохнула, стараясь найти в себе силы, и перешагнула порог.
Ожидание стало уже надоедать Змею. Не слишком ли долго он болтается тут, высматривая эту девчонку?
Закидывая ногу на сиденье мотоцикла, он жадно раздевал взглядом молоденькую пуэрториканочку, с самодовольным видом переходившую улицу. При каждом шаге девушки ее атласно-черные волосы веером взлетали вверх.
Змей ухмыльнулся: с такой-то походочкой попробуй удержись! Разве настоящий мужчина такое пропустит? Эти туго обтянутые джинсами ягодицы кого хочешь сведут с ума, а уж если вообразить, что там под ними…
Он врубил на полную мощь тихо урчавший мотор, чтобы привлечь внимание девушки, и почти тотчас же поймал на себе оценивающий взгляд ее черных влажных глаз.
„Класс!" – подумал он, окунаясь во внезапно накатившую горячую волну. На какое-то время он полностью забыл о Ширли. С ума сойти – прямо перед ним, на улице, потрясающая испанская кошечка!
8
Да, это утро для Анук де Рискаль выдалось на редкость деловым. Выпроводив Вильгельма, она почти час просидела на телефоне, мысленно благословляя того, кто изобрел кнопочный телефон вместо диска, сохранив тем самым неприкосновенными ее сверкающие ноготки. Ведь только для того, чтобы начать ликвидацию последствий случившегося, потребуется полдюжины звонков, не меньше.
Она кинула беглый взгляд на расписанный по часам день: время всех встреч вписано роскошной авторучкой аккуратным, как ее учили, изящным почерком в специальный кожаный блокнот фирмы „Гермес". Что ж, что бы ни произошло, навыки, полученные в юности, остаются с вами навечно. Анук обреченно вздохнула.
Листая странички с записями, она сухо усмехнулась: какая самонадеянность! Столько встреч на один-единственный день. 9.45 – Вильгельм. 12.00 – собрание женского благотворительного комитета в отеле „Плаза" по поводу проведения рождественского обеда с танцами. 14.00 – встреча с Лидией Земм: новое оформление гостиной. 15.30 – церемония прощания с Рубио.
И это не считая официального обеда на двадцать четыре персоны, который они с Антонио дают сегодня вечером!
Она отбросила записную книжку обратно на стол. Что ж, обед и прощание с Рубио отменить нельзя, но за этими двумя исключениями все запланированное на вторую половину дня, придется отложить. Сейчас самое главное и безотлагательное – нейтрализовать последствия поступка ее мужа. Если скандал коснется Антонио, тень его падет и на нее. Значит, нужно действовать быстро и решительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
– И вы думаете, что я правда заработаю… – Голос девушки дрогнул.
– Пятьсот долларов в час? – Олимпия покачала головой. – Это не для тебя, – проговорила она. – Я начну предлагать тебя за тысячу.
Девушка потрясенно молчала.
– Вы считаете, я столько стою?.. – наконец прошептала она. – Т-ты… Тысячу долларов в час?
Олимпия чуть заметно усмехнулась.
– Таким образом за три дня рекламных съемок ты заработаешь двадцать четыре тысячи. А теперь подумай, в чем тут выгода заказчика. Сообразила? Ведь это твое лицо поможет ему продать миллион флаконов увлажняющего крема, губную помаду или шарфики. Так что настоящая выгода у него. А ты лишь продала продукт.
Олимпия довольно откинулась назад и улыбнулась.
– Что ты делаешь сегодня после обеда?
Девушка снова напряглась, явно колеблясь. Она не предупредила Змея, что уйдет из дому, и знала, какая последует реакция. Он на дух не выносил, когда она уходила куда-то без разрешения, да еще на несколько часов, как сейчас. Надо было хотя бы позвонить ему… Но он тут же начнет орать, требуя, чтобы сию же секунду возвращалась назад. А что, если пока не звонить? Может, потом, когда она расскажет ему о возможности заработать тысячи долларов, он обрадуется и смягчится?
Она медленно опустила голову.
– Я… я свободна, – выдавила она, и тут же мысленно содрогнулась: не пришлось бы страшно жалеть об этом решении.
– Отлично. – Олимпия походила сейчас на генерала, выигравшего сражение. Она поднялась, обогнула стол и подошла к девушке, чтобы пожать ей руку. – Значит, договорились. Добро пожаловать в новую жизнь.
Ширли Силверстайн не могла поверить в свое счастье. Перед ней распахнулись вдруг двери волшебной страны, совершенно незнакомой ей и неизведанной до сих пор ее жизнь представляла лишь одну цепь неудач и страданий. Возможно, многое сложилось бы иначе, если бы не ее отец, погибший, когда она была еще совсем ребенком. Однако судьба распорядилась по-своему, и Эйб Силверстайн, занятый на строительстве высотного здания на Манхэттене, оступился на строительных лесах и, пролетев восемь этажей, рухнул на 86-ю улицу, оставив вдовой жену Рут и шестилетнюю Ширли. Но, как оказалось, истинной трагедией для девочки обернулась не сама смерть Эйба, а реакция на нее матери.
Рут Силверстайн обрела утешение в религии, примкнув к секте евангелистов боговдохновенных.
Секта была небольшой, ее скорее можно было назвать культовой группой, а возглавил ее лишенный духовного сана баптистский священник брат Дэн. Урожденный Дэниел Дэйл Дадли, он был родом откуда-то из Кентукки и в основу своего учения поставил веру в то, что внутри каждого человека скрывается дьявол и только наложением его, брата Дэна, рук можно изгнать беса из детей человеческих.
Брат Дэн требовал, чтобы члены его маленькой преданной группы все, что имеют, отдавали церкви, так что большая часть пенсии, заработанной тяжелым трудом Эйба Силверстайна, а также выплаты по страховке перекочевали в карман брата Дэна.
А еще спустя четыре месяца туда же перешла и большая часть наследства, оставленного Эйбом: брат Дэн уговорил Рут Силверстайн отправиться с ним под венец.
– Теперь мы будем жить в церкви, – сказала Рут Ширли в день своего бракосочетания. – Конечно, она скромнее, чем эта квартира, но там значительно лучше, поскольку место это благословенно. – Глаза Рут, когда она произносила эти слова, сияли. – Больше нам не придется бояться дьявола.
Церковь оказалась маленьким двухэтажным строением в одном из закоулков Бруклина, зажатым между прачечной и косметическим кабинетом, стены которого были покрыты обоями „под кирпич", а над входом был синий неоновый крест.
По ночам Ширли слышала, как за стенами скребутся крысы.
– Ну, вот мы и прибыли, – жизнерадостно возвестила Олимпия.
Невидящий взгляд девушки устремлен был из бокового окна такси на улицу, и голос Олимпии, прервавший размышления Ширли, заставил ее вздрогнуть.
– Это городская квартира Альфредо Тоскани, – объяснила Олимпия, указывая на огромный дом, уходящий в глубину тихого жилого квартала. – Его студия занимает два верхних этажа.
Ширли глубоко вздохнула, стараясь найти в себе силы, и перешагнула порог.
Ожидание стало уже надоедать Змею. Не слишком ли долго он болтается тут, высматривая эту девчонку?
Закидывая ногу на сиденье мотоцикла, он жадно раздевал взглядом молоденькую пуэрториканочку, с самодовольным видом переходившую улицу. При каждом шаге девушки ее атласно-черные волосы веером взлетали вверх.
Змей ухмыльнулся: с такой-то походочкой попробуй удержись! Разве настоящий мужчина такое пропустит? Эти туго обтянутые джинсами ягодицы кого хочешь сведут с ума, а уж если вообразить, что там под ними…
Он врубил на полную мощь тихо урчавший мотор, чтобы привлечь внимание девушки, и почти тотчас же поймал на себе оценивающий взгляд ее черных влажных глаз.
„Класс!" – подумал он, окунаясь во внезапно накатившую горячую волну. На какое-то время он полностью забыл о Ширли. С ума сойти – прямо перед ним, на улице, потрясающая испанская кошечка!
8
Да, это утро для Анук де Рискаль выдалось на редкость деловым. Выпроводив Вильгельма, она почти час просидела на телефоне, мысленно благословляя того, кто изобрел кнопочный телефон вместо диска, сохранив тем самым неприкосновенными ее сверкающие ноготки. Ведь только для того, чтобы начать ликвидацию последствий случившегося, потребуется полдюжины звонков, не меньше.
Она кинула беглый взгляд на расписанный по часам день: время всех встреч вписано роскошной авторучкой аккуратным, как ее учили, изящным почерком в специальный кожаный блокнот фирмы „Гермес". Что ж, что бы ни произошло, навыки, полученные в юности, остаются с вами навечно. Анук обреченно вздохнула.
Листая странички с записями, она сухо усмехнулась: какая самонадеянность! Столько встреч на один-единственный день. 9.45 – Вильгельм. 12.00 – собрание женского благотворительного комитета в отеле „Плаза" по поводу проведения рождественского обеда с танцами. 14.00 – встреча с Лидией Земм: новое оформление гостиной. 15.30 – церемония прощания с Рубио.
И это не считая официального обеда на двадцать четыре персоны, который они с Антонио дают сегодня вечером!
Она отбросила записную книжку обратно на стол. Что ж, обед и прощание с Рубио отменить нельзя, но за этими двумя исключениями все запланированное на вторую половину дня, придется отложить. Сейчас самое главное и безотлагательное – нейтрализовать последствия поступка ее мужа. Если скандал коснется Антонио, тень его падет и на нее. Значит, нужно действовать быстро и решительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139