Сделать это можно было только при личной встрече.
Они положили небольшую дорожную сумку Сэм в багажник рядом с продуктами. Хоуп неизменно удивлялась, как Сэм удается всегда безупречно выглядеть. Несмотря на бледность, у нее был такой вид, словно она сошла со страниц журнала «Вог». От ее болезни не осталось и следа – наверное, благодаря лошадиной дозе лекарств.
– Давай сначала выпьем кофе, а потом поедем, – предложила Сэм сестре, довольная тем, что Хоуп в кои-то веки не взяла с собой детей. Это давало сестрам возможность поговорить с глазу на глаз. Судя по всему, Хоуп нарочно не сказала малышам о приезде любимой тети. Если бы Милли узнала об этом, она закатила бы настоящий скандал.
– Кофе нужен для того, чтобы устроить мне выволочку в отсутствие Мэтта? – улыбаясь, спросила Хоуп. Она не была дурой. Ее сестра не любила визитов экспромтом; не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что к чему.
– Да, мистер Шерлок Холмс, именно таков был мой план, – с улыбкой призналась Сэм. – Неужели это написано у меня на лбу? Должно быть, я теряю хватку! Когда мы были маленькими, я могла заставить тебя сделать что угодно. Нужно было только выбрать правильный тон.
– Я тоже помню это, – отозвалась Хоуп. – Но с тех пор я слегка изменилась.
– Только слегка, – парировала Сэм. – Во всяком случае, Мэтт заставляет тебя делать все, что ему хочется.
Хоуп заперла машину.
– Может быть, отложим разговор о нашем путешествии? По крайней мере, до тех пор, пока нам не подадут кофе?
– Согласна.
Они зашли в набитую туристами закусочную, и Сэм вдруг почувствовала, что страшно проголодалась. Она ела и говорила одновременно – весело рассказала, как опоздала на важное совещание, и пожаловалась на то, что новая работа не оставляет времени на личную жизнь.
– Чокнутый Малкольм с третьего этажа недавно обвинил меня в том, что я устраиваю у себя шумные сборища, – сказала она, слизывая крошки с пальцев. – Но я все время провожу в офисе, и устроить сборище мне так же трудно, как Стиву Пэррису стать симпатичным человеком.
– Неужели так плохо? – спросила Хоуп, знавшая, что сестра рассказывает смешные истории только тогда, когда у нее скверно на душе.
Глаза Сэм на мгновение потемнели.
– Я приехала не для того, чтобы говорить о своих делах, – быстро сказала она.
– Прошу прощения, – ответила Хоуп, – но если ты приехала учить меня уму-разуму, то позволь и мне немного поинтересоваться твоей жизнью.
– Никакой жизни у меня нет. Одна работа. А это разные вещи, – хмуро сказала Сэм.
Хоуп с тревогой уставилась на сестру.
– Во всем виноват этот проклятый грипп, – торопливо сказала Сэм, сердясь на себя за то, что наговорила лишнего. – В последнее время мне немного нездоровится. В сентябре у меня дважды было плохо с желудком. Правда, нет худа без добра. За это время я успешно сбросила лишний вес. Месячные каждый раз выводят меня из строя на два-три дня. А хуже всего то, что мой новый босс Стив Пэррис – настоящая задница. Прости за выражение, но это действительно так. Теперь мне придется сто лет доказывать, что я не верблюд.
Хоуп сжала руку сестры.
– Сэм, тебе нужно сходить к врачу и пройти обследование. Три приступа болезни за два месяца – это не шутка. А что касается месячных… это тоже нужно проверить. Держу пари, что у тебя анемия. Тебе нужно чем-то поднять тонус.
– Не обращай внимания. Просто сегодня я не в настроении. А так я здорова как бык. – Сэм заставила себя рассмеяться. – Слишком много секса и мало сна, – солгала она.
Сэм не помнила, когда в последний раз занималась сексом. Впрочем, нет, помнила. Это было с Карлом, перед его отъездом в Париж. Когда они расстались.
– Ты с кем-то встречаешься? – обрадовалась Хоуп. Сэм поняла, что настало время сменить тему.
– О моей интимной жизни мы поговорим в следующий раз, – отрезала она, не желая признаваться, что эта жизнь кончилась два года назад. Похоже, мужчины боялись деловых женщин больше, чем герпеса. – Что ты собираешься делать в Ирландии? Конечно, это идея Мэтта, а о тебе он, как всегда, не подумал.
– Подумал, – возразила Хоуп. – Я давно хотела проводить больше времени с детьми. Ты не представляешь себе, как невыносимо каждое утро отправлять детей в ясли, а самой идти на ненавистную работу и улыбаться совершенно незнакомым людям, зная, что Тоби все время осваивает что-то новое, а я этого не вижу. Я даже не видела, как он сделал свой первый шаг… – Она до сих пор не могла спокойно вспоминать об этом.
– Тут ты права, – согласилась Сэм. – Но тебе ведь нравилось работать. Это стало частью твоей жизни. Как ты будешь жить в чужой стране, где у тебя не будет ни коллег, ни яслей, ни старых друзей, к которым можно обратиться в случае нужды?
Ответа на это у Хоуп не было.
– А что ты будешь делать по вечерам? Как быть с театрами, кино, ресторанами? – продолжила Сэм.
– Перестань, Сэм! О чем ты говоришь? – прервала ее Хоуп. – Я женщина с двумя маленькими детьми, а не прожигательница жизни, которая не вылезает из магазина «Гуччи», гадая, какое платье купить для премьеры фильма. Я не помню, когда в последний раз была в театре. Кажется, это было в Лондоне, когда мы с тобой смотрели «Мисс Сайгон». А что касается кино, то, когда дети ложатся спать, у меня остаются силы только на то, чтобы смотреть видео.
– Ну что ж, тогда все в порядке! – сердито ответила Сэм. – Осталось выяснить только одно: есть ли в этой дыре магазин, торгующий видеокассетами…
Она знала, что это жестоко, однако выбора не было. Хоуп нельзя было назвать экстравертом. Она могла болтать с Сэм, но при общении с другими проглатывала язык. Она была из тех женщин, которым на вечеринках нравится сидеть в углу и наблюдать за остальными, не присоединяясь к ним. Некоторые легко приживаются в чужой стране, быстро обзаводятся друзьями и становятся частью тамошнего общества. Но Хоуп была не из их числа.
– Ты никогда не была общительной, – напомнила Сэм. – Не играла в любительских спектаклях, не пела в хоре и не была членом родительского комитета. Тебе повезло: ты работаешь и живешь в окружении сотен знакомых семей. Но что будет, если ты окажешься в глуши, где нет никакой работы?
Ну, вот и все. Она сказала то, что должна была сказать. Какое-то время Хоуп молчала.
– В конце концов, я буду с Мэттом и детьми, – наконец пробормотала она. – Так и было задумано.
– А что будет с тобой? – сердито спросила Сэм.
– То же, что и с ними. Неужели ты меня не слышала? Это делается для них и для меня. Для всех нас.
Хоуп хотелось рассказать, как она испугалась, решив, что у Мэтта роман, но сегодня Сэм была особенно резкой, колючей; она наверняка ответила бы, что благодарность мужу за верность – еще не повод для переезда в другую страну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Они положили небольшую дорожную сумку Сэм в багажник рядом с продуктами. Хоуп неизменно удивлялась, как Сэм удается всегда безупречно выглядеть. Несмотря на бледность, у нее был такой вид, словно она сошла со страниц журнала «Вог». От ее болезни не осталось и следа – наверное, благодаря лошадиной дозе лекарств.
– Давай сначала выпьем кофе, а потом поедем, – предложила Сэм сестре, довольная тем, что Хоуп в кои-то веки не взяла с собой детей. Это давало сестрам возможность поговорить с глазу на глаз. Судя по всему, Хоуп нарочно не сказала малышам о приезде любимой тети. Если бы Милли узнала об этом, она закатила бы настоящий скандал.
– Кофе нужен для того, чтобы устроить мне выволочку в отсутствие Мэтта? – улыбаясь, спросила Хоуп. Она не была дурой. Ее сестра не любила визитов экспромтом; не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что к чему.
– Да, мистер Шерлок Холмс, именно таков был мой план, – с улыбкой призналась Сэм. – Неужели это написано у меня на лбу? Должно быть, я теряю хватку! Когда мы были маленькими, я могла заставить тебя сделать что угодно. Нужно было только выбрать правильный тон.
– Я тоже помню это, – отозвалась Хоуп. – Но с тех пор я слегка изменилась.
– Только слегка, – парировала Сэм. – Во всяком случае, Мэтт заставляет тебя делать все, что ему хочется.
Хоуп заперла машину.
– Может быть, отложим разговор о нашем путешествии? По крайней мере, до тех пор, пока нам не подадут кофе?
– Согласна.
Они зашли в набитую туристами закусочную, и Сэм вдруг почувствовала, что страшно проголодалась. Она ела и говорила одновременно – весело рассказала, как опоздала на важное совещание, и пожаловалась на то, что новая работа не оставляет времени на личную жизнь.
– Чокнутый Малкольм с третьего этажа недавно обвинил меня в том, что я устраиваю у себя шумные сборища, – сказала она, слизывая крошки с пальцев. – Но я все время провожу в офисе, и устроить сборище мне так же трудно, как Стиву Пэррису стать симпатичным человеком.
– Неужели так плохо? – спросила Хоуп, знавшая, что сестра рассказывает смешные истории только тогда, когда у нее скверно на душе.
Глаза Сэм на мгновение потемнели.
– Я приехала не для того, чтобы говорить о своих делах, – быстро сказала она.
– Прошу прощения, – ответила Хоуп, – но если ты приехала учить меня уму-разуму, то позволь и мне немного поинтересоваться твоей жизнью.
– Никакой жизни у меня нет. Одна работа. А это разные вещи, – хмуро сказала Сэм.
Хоуп с тревогой уставилась на сестру.
– Во всем виноват этот проклятый грипп, – торопливо сказала Сэм, сердясь на себя за то, что наговорила лишнего. – В последнее время мне немного нездоровится. В сентябре у меня дважды было плохо с желудком. Правда, нет худа без добра. За это время я успешно сбросила лишний вес. Месячные каждый раз выводят меня из строя на два-три дня. А хуже всего то, что мой новый босс Стив Пэррис – настоящая задница. Прости за выражение, но это действительно так. Теперь мне придется сто лет доказывать, что я не верблюд.
Хоуп сжала руку сестры.
– Сэм, тебе нужно сходить к врачу и пройти обследование. Три приступа болезни за два месяца – это не шутка. А что касается месячных… это тоже нужно проверить. Держу пари, что у тебя анемия. Тебе нужно чем-то поднять тонус.
– Не обращай внимания. Просто сегодня я не в настроении. А так я здорова как бык. – Сэм заставила себя рассмеяться. – Слишком много секса и мало сна, – солгала она.
Сэм не помнила, когда в последний раз занималась сексом. Впрочем, нет, помнила. Это было с Карлом, перед его отъездом в Париж. Когда они расстались.
– Ты с кем-то встречаешься? – обрадовалась Хоуп. Сэм поняла, что настало время сменить тему.
– О моей интимной жизни мы поговорим в следующий раз, – отрезала она, не желая признаваться, что эта жизнь кончилась два года назад. Похоже, мужчины боялись деловых женщин больше, чем герпеса. – Что ты собираешься делать в Ирландии? Конечно, это идея Мэтта, а о тебе он, как всегда, не подумал.
– Подумал, – возразила Хоуп. – Я давно хотела проводить больше времени с детьми. Ты не представляешь себе, как невыносимо каждое утро отправлять детей в ясли, а самой идти на ненавистную работу и улыбаться совершенно незнакомым людям, зная, что Тоби все время осваивает что-то новое, а я этого не вижу. Я даже не видела, как он сделал свой первый шаг… – Она до сих пор не могла спокойно вспоминать об этом.
– Тут ты права, – согласилась Сэм. – Но тебе ведь нравилось работать. Это стало частью твоей жизни. Как ты будешь жить в чужой стране, где у тебя не будет ни коллег, ни яслей, ни старых друзей, к которым можно обратиться в случае нужды?
Ответа на это у Хоуп не было.
– А что ты будешь делать по вечерам? Как быть с театрами, кино, ресторанами? – продолжила Сэм.
– Перестань, Сэм! О чем ты говоришь? – прервала ее Хоуп. – Я женщина с двумя маленькими детьми, а не прожигательница жизни, которая не вылезает из магазина «Гуччи», гадая, какое платье купить для премьеры фильма. Я не помню, когда в последний раз была в театре. Кажется, это было в Лондоне, когда мы с тобой смотрели «Мисс Сайгон». А что касается кино, то, когда дети ложатся спать, у меня остаются силы только на то, чтобы смотреть видео.
– Ну что ж, тогда все в порядке! – сердито ответила Сэм. – Осталось выяснить только одно: есть ли в этой дыре магазин, торгующий видеокассетами…
Она знала, что это жестоко, однако выбора не было. Хоуп нельзя было назвать экстравертом. Она могла болтать с Сэм, но при общении с другими проглатывала язык. Она была из тех женщин, которым на вечеринках нравится сидеть в углу и наблюдать за остальными, не присоединяясь к ним. Некоторые легко приживаются в чужой стране, быстро обзаводятся друзьями и становятся частью тамошнего общества. Но Хоуп была не из их числа.
– Ты никогда не была общительной, – напомнила Сэм. – Не играла в любительских спектаклях, не пела в хоре и не была членом родительского комитета. Тебе повезло: ты работаешь и живешь в окружении сотен знакомых семей. Но что будет, если ты окажешься в глуши, где нет никакой работы?
Ну, вот и все. Она сказала то, что должна была сказать. Какое-то время Хоуп молчала.
– В конце концов, я буду с Мэттом и детьми, – наконец пробормотала она. – Так и было задумано.
– А что будет с тобой? – сердито спросила Сэм.
– То же, что и с ними. Неужели ты меня не слышала? Это делается для них и для меня. Для всех нас.
Хоуп хотелось рассказать, как она испугалась, решив, что у Мэтта роман, но сегодня Сэм была особенно резкой, колючей; она наверняка ответила бы, что благодарность мужу за верность – еще не повод для переезда в другую страну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128