Дэн и Мэтт чуть не поссорились, но Бетси рассмешила их, рассказав, как она брала интервью у одной известной комической актрисы с телевидения.
Хоуп слушала их вполуха, потому что приглядывала за четырьмя детьми. Казалось, мужчин и Бетси заботило только одно: чтобы дети не задохнулись до смерти. Все остальное было им безразлично. Хоуп же всегда играла на этих сборищах роль записной бэби-ситтер. Она доедала свой ленч, рассеянно слушая оживленную беседу и жалея, что не может присоединиться к общему веселью.
Сказать по правде, за две недели, прошедшие с тех пор, как Мэтт взорвал свою «бомбу», он добился поразительных успехов. Неужели это был тот же самый человек, который целый год обещал заменить нагреватель воды в ванной? Он заставил Адама Джадда скрепя сердце дать ему отпуск на год; правда, Мэтту пришлось пообещать, что при необходимости он будет принимать участие в . той или иной рекламной кампании. Эта работа должна была оплачиваться на договорной основе, что устраивало Мэтта как нельзя лучше.
Кроме того, он нашел квартирного агента, и тот заверил, что сдать их дом на год не представит труда; он оплатил транспортировку вещей в Ирландию; сообщил поверенному дядюшки, что скоро прилетит и вступит в права наследства. Короче говоря, Мэтт был на коне, радовался предстоявшему переезду и тому, что его долгожданная мечта скоро превратится в действительность. Хоуп же чувствовала себя так же, как через три дня после рождения МилЛй: она была подавлена и готова разразиться слезами из-за всякого пустяка. Когда она упомянула о том, что в следующем сентябре Милли предстоит пойти в подготовительную школу, Мэтт только рассеянно кивнул и сказал, что к тому времени они вернутся. Может быть.
Может быть?! Хоуп похолодела.
Когда пробило два часа, Дэн пошел расплачиваться, а Мэтт отправился в туалет. Воспользовавшись этим, Бетси повернулась к Хоуп.
– Похоже, ты слегка не в себе, – сказала она. – Это из-за Ирландии?
Хоуп тяжело вздохнула.
– Это такой важный шаг… – прошептала она, чтобы не услышали дети. – Я чувствую себя так, словно меня накрывает прилив, а я не могу сдвинуться с места. Ты меня понимаешь? Мне страшно! Новая страна, новые люди, новый дом и отсутствие работы. Мэтт знает, что он делает, а я нет… Представь, что тебе предстоит бросить работу и отправиться в путешествие с Дэном. Это было бы нелегко.
– Ну, у нас с ним все по-другому, – ответила Бетси. – Мне понадобилось много времени, чтобы сделать такую карьеру.
– А я всего-навсего служащая банка, – печально закончила за нее Хоуп.
– Перестань! Я хотела сказать лишь то, что мы с тобой в разном положении. Хоуп, ты должна научиться не обижаться на все и вся, – добавила она. – И вообще, плыви по течению. Относись к этому как к приключению. Тебе повезло. Я бы с удовольствием взяла отпуск на год, пожила в другой стране и отдохнула от этой бесконечной крысиной гонки.
Хоуп удивленно уставилась на нее. Неужели Бетси не слышала ни единого ее слова? Хоуп рассчитывала на женское взаимопонимание и поддержку, а вместо этого Бетси сказала, что она сама с удовольствием уехала бы на год в деревню, и недвусмысленно дала понять, что должность в ипотечном банке не идет ни в какое сравнение с работой в престижном журнале.
– Руби, что ты там делаешь? Зачем ты взяла мою сумку? – громко воскликнула Бетси.
Из-под стола вылезла жутко размалеванная Руби; ее лицо было покрыто пудрой «Кларин», веки густо накрашены черной тушью «Шанель», а губы – ярко-красной помадой «Палома Пикассо». Бетси пользовалась только лучшей косметикой.
Мать громко ахнула и вырвала изящную сумочку от Прада из рук Руби, вымазанных губной помадой. Сумочка благоухала пудрой и тушью, но явно успела полежать в луже томатного соуса, пролитого Опал.
– Сумка пропала! – воскликнула Бетси. – Триста фунтов выброшено коту под хвост!
Хоуп похлопала ее по руке.
– Ничего страшного, – добродушно сказала она. – Не переживай и плыви по течению. Именно так приходится вести себя матерям. Правда, Бетси?
На обратном пути Мэтт подпевал звучавшей по радио детской песенке. Милли и Тоби пели вместе с ним. Хоуп, сидевшая рядом с Мэттом, чувствовала угрызения совести из-за того, что не могла разделить общее веселье.
– Дэн сказал, что безумно нам завидует, – заметил Мэтт, когда они свернули к дому.
– Тогда почему он сам не берет годичный отпуск? – нахмурилась Хоуп. – Впрочем, Бетси этого не выдержит. У нее случился бы инфаркт, если бы Дэн предложил ей на год уехать в деревню.
– Но Бетси тоже проявляла энтузиазм, – возразил Мэтт. – Она сказала, что обожает сельскую жизнь.
– Бетси представления не имеет о сельской жизни. Она там взбесилась бы, – сквозь зубы процедила Хоуп. – Она представляет себе деревню как землю обетованную. Для нее это тот же Бат, только с домашними животными и красивыми фермерами, разъезжающими на «Рейнджроверах»!
К досаде Хоуп, Мэтт от души рассмеялся.
– Ох, дорогая, иногда в тебе просыпается чувство юмора, – сказал он. – Это тебе, а не мне следовало бы работать в рекламном бизнесе.
Мэтт не помнил, когда он в последний раз ощущал такое воодушевление. Во всяком случае, не тогда, когда они получили право размещать рекламу на местном телевидении, победив солидное лондонское агентство. И не тогда, когда Хоуп впервые забеременела. Ничто не приносило ему такого удовлетворения, как предстоящий переезд.
Он пришел домой с букетом цветов и бутылкой розового вина, которое нравилось Хоуп. Бедняжка чувствовала себя неуверенно, но он любил жену, несмотря на ее вечные тревоги и страх перед неизвестностью. И не сомневался, что она полюбит Керри, как только окажется там.
Мэтт помнил себя в девять лет, когда родители, которым он мешал, посадили его на пароход и отправили к дяде Гароиду. Сначала ему тоже не хотелось расставаться с домом и плыть в Ирландию, но после проведенного там лета он начал ездить к дяде каждый год.
В Редлайоне было что-то волшебное. А может быть, волшебство заключалось в том, что Гароид не признавал никаких правил, никогда никуда не приходил вовремя и считал привычку есть три раза в день несусветной чушью. Все это Мэтту очень нравилось. Они ели тогда, когда Гароид брал на себя труд открыть банку с бобами. Когда он привел девятилетнего Мэтта в местную пивную и дал попробовать портера, никто и глазом не моргнул. Они ездили ловить рыбу, путешествовали по полуострову Беара, где Гароид едва не допился до белой горячки с каким-то писателем, жившим в жалкой лачуге на склоне холма. Если бы это увидела мать Мэтта, она пришла бы в ужас, а у Мэтта сохранились романтические воспоминания о том, как он сидел на скрипучем кожаном табурете и слушал разговоры о романах, поэмах и собственных планах стать вторым Йитсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Хоуп слушала их вполуха, потому что приглядывала за четырьмя детьми. Казалось, мужчин и Бетси заботило только одно: чтобы дети не задохнулись до смерти. Все остальное было им безразлично. Хоуп же всегда играла на этих сборищах роль записной бэби-ситтер. Она доедала свой ленч, рассеянно слушая оживленную беседу и жалея, что не может присоединиться к общему веселью.
Сказать по правде, за две недели, прошедшие с тех пор, как Мэтт взорвал свою «бомбу», он добился поразительных успехов. Неужели это был тот же самый человек, который целый год обещал заменить нагреватель воды в ванной? Он заставил Адама Джадда скрепя сердце дать ему отпуск на год; правда, Мэтту пришлось пообещать, что при необходимости он будет принимать участие в . той или иной рекламной кампании. Эта работа должна была оплачиваться на договорной основе, что устраивало Мэтта как нельзя лучше.
Кроме того, он нашел квартирного агента, и тот заверил, что сдать их дом на год не представит труда; он оплатил транспортировку вещей в Ирландию; сообщил поверенному дядюшки, что скоро прилетит и вступит в права наследства. Короче говоря, Мэтт был на коне, радовался предстоявшему переезду и тому, что его долгожданная мечта скоро превратится в действительность. Хоуп же чувствовала себя так же, как через три дня после рождения МилЛй: она была подавлена и готова разразиться слезами из-за всякого пустяка. Когда она упомянула о том, что в следующем сентябре Милли предстоит пойти в подготовительную школу, Мэтт только рассеянно кивнул и сказал, что к тому времени они вернутся. Может быть.
Может быть?! Хоуп похолодела.
Когда пробило два часа, Дэн пошел расплачиваться, а Мэтт отправился в туалет. Воспользовавшись этим, Бетси повернулась к Хоуп.
– Похоже, ты слегка не в себе, – сказала она. – Это из-за Ирландии?
Хоуп тяжело вздохнула.
– Это такой важный шаг… – прошептала она, чтобы не услышали дети. – Я чувствую себя так, словно меня накрывает прилив, а я не могу сдвинуться с места. Ты меня понимаешь? Мне страшно! Новая страна, новые люди, новый дом и отсутствие работы. Мэтт знает, что он делает, а я нет… Представь, что тебе предстоит бросить работу и отправиться в путешествие с Дэном. Это было бы нелегко.
– Ну, у нас с ним все по-другому, – ответила Бетси. – Мне понадобилось много времени, чтобы сделать такую карьеру.
– А я всего-навсего служащая банка, – печально закончила за нее Хоуп.
– Перестань! Я хотела сказать лишь то, что мы с тобой в разном положении. Хоуп, ты должна научиться не обижаться на все и вся, – добавила она. – И вообще, плыви по течению. Относись к этому как к приключению. Тебе повезло. Я бы с удовольствием взяла отпуск на год, пожила в другой стране и отдохнула от этой бесконечной крысиной гонки.
Хоуп удивленно уставилась на нее. Неужели Бетси не слышала ни единого ее слова? Хоуп рассчитывала на женское взаимопонимание и поддержку, а вместо этого Бетси сказала, что она сама с удовольствием уехала бы на год в деревню, и недвусмысленно дала понять, что должность в ипотечном банке не идет ни в какое сравнение с работой в престижном журнале.
– Руби, что ты там делаешь? Зачем ты взяла мою сумку? – громко воскликнула Бетси.
Из-под стола вылезла жутко размалеванная Руби; ее лицо было покрыто пудрой «Кларин», веки густо накрашены черной тушью «Шанель», а губы – ярко-красной помадой «Палома Пикассо». Бетси пользовалась только лучшей косметикой.
Мать громко ахнула и вырвала изящную сумочку от Прада из рук Руби, вымазанных губной помадой. Сумочка благоухала пудрой и тушью, но явно успела полежать в луже томатного соуса, пролитого Опал.
– Сумка пропала! – воскликнула Бетси. – Триста фунтов выброшено коту под хвост!
Хоуп похлопала ее по руке.
– Ничего страшного, – добродушно сказала она. – Не переживай и плыви по течению. Именно так приходится вести себя матерям. Правда, Бетси?
На обратном пути Мэтт подпевал звучавшей по радио детской песенке. Милли и Тоби пели вместе с ним. Хоуп, сидевшая рядом с Мэттом, чувствовала угрызения совести из-за того, что не могла разделить общее веселье.
– Дэн сказал, что безумно нам завидует, – заметил Мэтт, когда они свернули к дому.
– Тогда почему он сам не берет годичный отпуск? – нахмурилась Хоуп. – Впрочем, Бетси этого не выдержит. У нее случился бы инфаркт, если бы Дэн предложил ей на год уехать в деревню.
– Но Бетси тоже проявляла энтузиазм, – возразил Мэтт. – Она сказала, что обожает сельскую жизнь.
– Бетси представления не имеет о сельской жизни. Она там взбесилась бы, – сквозь зубы процедила Хоуп. – Она представляет себе деревню как землю обетованную. Для нее это тот же Бат, только с домашними животными и красивыми фермерами, разъезжающими на «Рейнджроверах»!
К досаде Хоуп, Мэтт от души рассмеялся.
– Ох, дорогая, иногда в тебе просыпается чувство юмора, – сказал он. – Это тебе, а не мне следовало бы работать в рекламном бизнесе.
Мэтт не помнил, когда он в последний раз ощущал такое воодушевление. Во всяком случае, не тогда, когда они получили право размещать рекламу на местном телевидении, победив солидное лондонское агентство. И не тогда, когда Хоуп впервые забеременела. Ничто не приносило ему такого удовлетворения, как предстоящий переезд.
Он пришел домой с букетом цветов и бутылкой розового вина, которое нравилось Хоуп. Бедняжка чувствовала себя неуверенно, но он любил жену, несмотря на ее вечные тревоги и страх перед неизвестностью. И не сомневался, что она полюбит Керри, как только окажется там.
Мэтт помнил себя в девять лет, когда родители, которым он мешал, посадили его на пароход и отправили к дяде Гароиду. Сначала ему тоже не хотелось расставаться с домом и плыть в Ирландию, но после проведенного там лета он начал ездить к дяде каждый год.
В Редлайоне было что-то волшебное. А может быть, волшебство заключалось в том, что Гароид не признавал никаких правил, никогда никуда не приходил вовремя и считал привычку есть три раза в день несусветной чушью. Все это Мэтту очень нравилось. Они ели тогда, когда Гароид брал на себя труд открыть банку с бобами. Когда он привел девятилетнего Мэтта в местную пивную и дал попробовать портера, никто и глазом не моргнул. Они ездили ловить рыбу, путешествовали по полуострову Беара, где Гароид едва не допился до белой горячки с каким-то писателем, жившим в жалкой лачуге на склоне холма. Если бы это увидела мать Мэтта, она пришла бы в ужас, а у Мэтта сохранились романтические воспоминания о том, как он сидел на скрипучем кожаном табурете и слушал разговоры о романах, поэмах и собственных планах стать вторым Йитсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128