Это случалось то и дело. Она тонула в своем горе, время останавливалось, и жизнь текла мимо. О господи… Временами Вирджиния чувствовала себя просто идиоткой. Выжившей из ума старухой.
Буфетчик передал женщине чашку кофе и сдачу, и Вирджиния поняла, что соседка заплатила и за ее чай.
– Извините, – быстро сказала она. – Позвольте вернуть вам деньги.
– Все в порядке, – мягко ответила соседка; у нее было откры­тое, доброе лицо без следа косметики. – Это всего лишь несколько пенсов. Кроме того, вам едва ли хватит места, чтобы вынуть ко­шелек.
Она смерила невоспитанного толстяка насмешливым взгля­дом, и тот слегка отодвинулся. Вирджиния невольно улыбнулась. Женщина ответила на ее улыбку, опустила глаза и начала разга­дывать кроссворд.
Большинство пассажиров вышло в Лимерике, в том числе и толстяк. Вирджиния вздохнула с облегчением, потянулась и по­ложила свои вещи на соседнее сиденье.
– Некоторые люди не имеют представления о хороших мане­рах, – сказала женщина напротив.
– Вы правы, – ответила Вирджиния. – Спасибо вам… Я долж­на была попросить его подвинуться, – добавила она, – но быва­ют дни, когда у тебя просто нет сил чего-то требовать. Сегодня как раз такой день.
Вирджиния сама не знала, почему говорит все это. Наверно, она слишком долго просидела в страховой компании – процесс заполнения бумаг для получения денег по полису Билла был дол­гим и мучительным.
– Мэри-Кейт Донлан, – сказала женщина, протягивая руку.
– Вирджиния Коннелл. – Они обменялись рукопожатием так церемонно, словно находились на официальном приеме, а не тряс­лись в поезде на Килларни.
Потом они снова пили горячий чай и неторопливо беседовали. Мэри-Кейт насмешила Вирджинию рассказом о том, как она ис­кала шикарное платье для свадьбы, на которой ей предстояло вскоре присутствовать.
– Конечно, я ездила в Дублин не за этим, – деловито уточни­ла Мэри-Кейт, – но раз уж я там оказалась, то решила заодно пройтись по магазинам.
Вирджиния улыбнулась. Строгий и слегка старомодный тем­но-синий кардиган и белая шелковая блузка ее новой знакомой без слов говорили о том, что эта женщина не привыкла ездить в город за изысканными нарядами. Сама Вирджиния любила красивую одежду. И хотя уже давно ничего не покупала, в ее шкафу висело много хороших вещей. Сегодня на ней было шелковое платье винного цвета и длинный, просторный шерстяной карди­ган в тон. Это изделие ирландского дизайнера Билл подарил жене, когда ей исполнилось пятьдесят шесть. Он восхищался ее строй­ной фигурой и говорил, что этот цвет подчеркивает серебристый оттенок ее светлых волос.
– Ты не думаешь, что я слишком стара для него? – Вирджи­ния посмотрела на себя в зеркало гардеробной и сморщила пат­рицианский нос.
– Скорее слишком молода, – ответил он, обняв жену. Мэри-Кейт рассказывала о своих хождениях по мукам.
– Я зашла в бутик и ахнула. Ну и цены! Триста фунтов за ку­сок шифона, который можно самому сшить на машинке! Я уж не говорю о том, что это непрактично. В таком платье .ничего не стоит отморозить грудь. Впрочем, лично мне отмораживать нечего, – добавила она, критически посмотрев на свой плоский бюст.
Вирджиния не смогла удержаться от смеха, и Мэри-Кейт рас­смеялась вместе с ней.
– Впрочем, в модели «Вог» я тоже не гожусь, – сказала она. – Продавщицы пытались обрядить меня в платья для матери невес­ты – пастельно-розовые и голубые, с пышными юбками.
– А вы действительно мать невесты? – с любопытством спро­сила Вирджиния.
– Боже упаси! У меня нет детей, и я никогда не была замужем. Я типичная тетушка, оставшаяся старой девой. – Она лукаво по­смотрела на Вирджинию. – Разве это не написано у меня на лбу?
Вирджиния подумала, что на лбу у Мэри-Кейт написано толь­ко одно: эта женщина проницательна и остроумна. Ее серые гла-ча лучились юмором. Наряд, прическа и манеры действительно делали Мэри-Кейт похожей на кроткую незамужнюю тетушку, но после двухминутной беседы становилось ясно, что ее внешность обманчива.
– И чем же все это кончилось? Вам удалось что-нибудь купить?
– Нет. – Мэри-Кейт Помрачнела. – Но на свадьбу мне все равно придется поехать в чем-то новом. Если я явлюсь в своем обычном сером костюме, настоящая мать невесты мне этого не простит. Думаю, мне придется вымыть шею и отправиться к Лю-силь. А поскольку там нет ничего нормального, я выйду оттуда в платье из лайкры тигровой расцветки или в прозрачной черной кисее с юбкой, обтягивающей ягодицы. Люсиль умеет уговари­вать. Знаешь, что выглядишь как пугало, но она всегда убедит тебя, что это твой стиль.
– Так вы из Редлайона? – воскликнула Вирджиния. – Я то­же! Я прохожу мимо Люсиль каждый день и любуюсь ее витри­ной. Это…
– Знаю, – перебила ее Мэри-Кейт. – В данный момент это фальшивый леопардовый мех. Я подумывала купить русскую ме­ховую шапочку, но она могла бы отпугнуть посетителей моей ап­теки.
– Так вы работаете в аптеке? Удивительно! Значит, пару раз заходила к вам. Я живу в Килнагошелл-хаусе и каждый день со­вершаю пешую прогулку до Редлайона и обратно.
– И давно вы живете в Килнагошелле? – спросила Мэри-Кейт, которая, впрочем, это прекрасно знала: в деревне трудно сохранить инкогнито.
– Больше семи месяцев. Наверно, я чересчур замкнута. Види­те ли, мой муж умер в прошлом году, после чего я и приехала в Керри. Мне не очень хотелось общаться с людьми.
Она почувствовала, что сейчас заплачет, и проглотила комок в горле.
– Мне очень жаль, – участливо сказала Мэри-Кейт. – После такого трудно вернуться к обычной жизни.
– Сегодня я встречалась с его страховым агентом, и это было ужасно, – мрачно сказала Вирджиния. – Стоило ему упомянуть имя Билла, как мне хотелось плакать. Я много раз думала, что боль уже отступила, но тут же кто-то вмешивался, и мне станови­лось так же больно, как и прежде… Не знаю, почему я вам расска­зываю об этом, – извиняющимся тоном добавила она. – Мы ведь только что познакомились.
– Может быть, сочувствие незнакомого человека – самое луч­шее, что есть на свете, – заметила Мэри-Кейт. – У незнакомцев свои заботы, они не станут совать нос не в свое дело и учить вас уму-разуму. Незнакомцы никогда не скажут вам, что нужно дер­жаться и продолжать жить.
Вирджиния посмотрела на нее с любопытством. Казалось, со­беседница знала, что говорит.
– А вы случайно не психиатр? – спохватилась она. – Я бол­тала, а вы только кивали головой и и нужных местах говорили «угу». Как вам это удается?
– Если бы я была психиатром, это стоило бы вам сорок фун­тов, – с бесстрастным видом пошутила Мэри-Кейт.
Вирджиния рассказала новой знакомой о своих трех сыновьях, обожаемой внучке и заботливой Салли, которая была лучшей не­весткой на свете. В ответ Мэри-Кейт сообщила, что она выросла в Редлайоне, где ее отец был провизором, но всегда мечтала уе­хать в большой город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128