Если хотите остаться в «Элли», ради Бога, добро пожаловать. Без всяких условий. Конечно, я хотел бы знать, почему вы ушли из дома, но это просьба, а не требование.
Кей задумалась лишь на секунду, перед тем как спокойно ответить:
– Он пытался изнасиловать меня. Олмстед пристально уставился на нее:
– Когда это было?
– В ночь банкета, после того, как мы приехали домой.
Больше Кей не смогла сдерживаться. Слова лились, обгоняя друг дружку. Она рассказала о нападении и о том, как пыталась защититься.
Олмстед, внимательно выслушав девушку, наконец сказал:
– Рад, что вы доверяете мне настолько, чтобы прийти сюда и рассказать мне об этом. Если хотите, я сам отправлюсь с вами в полицию.
– Вы ничего не сможете сделать, разве что сами попадете в беду. Я всего лишь хочу забыть. И, правду говоря, – задумчиво добавила Кей, – не могу сказать, что для вас это достаточный повод прекратить его поддерживать – ведь именно Уайлер выступает против пуританских взглядов.
– Посмотрим, – улыбнулся Олмстед. – Ну а сейчас займемся вашим переездом.
Он быстро схватил золотой свисток, висевший на шее, приложил к губам и издал громкий пронзительный свист. Почти немедленно в спальню вбежала очень хорошенькая девушка с угольно-черными волосами и голубыми глазами, в фиолетовом атласном комбинезончике.
– Патти, это Кей, – представил Олмстед. – Она пока погостит у нас. Почему бы тебе не отвести ее в Кэтуок и не показать дом? Мне нужно работать.
– Конечно, – кивнула Патти. – Привет, Кей.
Кей поздоровалась и, присмотревшись, заметила, что именно эта девушка была изображена на многочисленных снимках, которые рассматривал Орин перед ее приходом. Она хотела что-то сказать Олмстеду, но тот уже вновь был занят переключателями. Музыка смолкла, пламя в камине улеглось, светящиеся панели вновь выступили на стенах.
Послушно следуя за Патти, Кей невольно размышляла о странностях Орина Олмстеда. Подумать только – скрываться в спальне, чтобы разглядывать фотографии обнаженных женщин, а гости веселятся без него! Интересно, как он относится к женщинам, неиссякаемым природным богатствам, благодаря которым процветает его бизнес. Олмстед обращался с ней неизменно вежливо и предупредительно. Но Кей беспокоило, что может подзывать девушек свистком, словно собачек.
Кэтуок оказался крылом особняка, где жили молодые женщины, «гостьи» Орина Олмстеда. Патти объяснила Кей принятый в доме распорядок. Вход мужчинам во все двадцать четыре комнаты был строжайше воспрещен, и каждая гостья должна была сама убирать свою спальню.
– О. О. не желает, чтобы кто-нибудь имел предлог заявить, будто в особняке устраиваются оргии, или что девушки здесь… ну… не просто порядочные приличные девушки.
В нише коридора стояла большая деревянная доска с рядами медных крючков; под каждым был написан номер. Некоторые крючки были пусты; на остальных висели одна-две большие бирки с эмблемой «Томкэт».
– Здесь можно видеть, какие комнаты свободны, – пояснила Патти. – Выбери какую хочешь – только сними бирку с этим номером. Если захочешь уехать, повесишь номерок на место. Вот и все. Не возражаешь, если покину тебя? О. О. не любит слишком долго оставаться в одиночестве.
– Конечно, я сама справлюсь, – кивнула Кей, и Патти поспешно упорхнула. Кей немного постояла перед доской, сомневаясь, стоит ли решаться провести здесь хотя бы ночь. Но ведь Олмстед не попытался ничего потребовать от нее! И куда идти? Потянувшись к доске, она наугад сняла первую попавшуюся бирку с номером четырнадцать.
Комната оказалась в четыре раза больше той, что была в доме Уайлера, просторная, роскошно обставленная; кроме двух кроватей и комодов, стоявших у противоположного стола, здесь были камин, письменный стол, телевизор, даже парикмахерская сушилка. За зеркальными дверями оказались отдельная ванная и огромный туалет.
Разбросанные на одной кровати плюшевые игрушки и набитый одеждой шкаф указывали на то, что у Кей есть соседка. Несмотря на требования чистоты, на полу ванной были раскиданы полотенца и нижнее белье. Но Кей не возражала против беспорядка, скорее была рада видеть, что кто-то может восстать против мистера Олмстеда, хотя бы и в малом.
К тому времени как она разложила вещи, веселье внизу разгорелось по-настоящему – сквозь раскрытые окна доносились веселая танцевальная музыка и громкие выкрики.
Под предлогом того, что ей нечего надеть, Кей улеглась в постель. Она была совершенно измучена после целого дня блужданий по городу и, кроме того, не могла думать о танцах и вечеринках без того, чтобы обжигающие воспоминания вновь не ранили душу, уничтожая всякую надежду на беззаботную радость. В темноте комнаты, внезапно возвратившись на много лет и миль назад, она по-прежнему видела высокое пламя, достающее до неба, и неясную изгибающуюся фигуру матери, исполнявшей для Харли Трейна этот жестокий танец унижения… позора…
ГЛАВА 15
За десять лет, прошедших с тех пор, как Орин Олмстед приобрел громадный особняк у одного из чикагских мясопромышленных магнатов, он оборудовал дом всеми мыслимыми предметами роскоши и развлечений. Там были кинотеатр, салон красоты, гимнастический зал, шестидорожечная площадка для игры в кегли и дискотека, не говоря уже о бассейне «олимпийского» размера с утопленной под водой стеклянной стенкой, где девушки часто резвились обнаженными, на радость гостям, находившимся в подвальном этаже бара.
Почти в каждом выпуске «Томкэта» помещались снимки девушек, развлекавшихся в обществе мужчин в одном из помещений особняка. Такая реклама того, что называют «стилем жизни от Томкэт», не только придавала пикантность журналу, но и позволяла Олмстеду заявлять, что огромные расходы на содержание особняка необходимы для чисто деловых целей и, следовательно, не подлежат обложению налогом.
Хотя Кей явилась к Олмстеду с целью получить работу, оказавшись в обществе энергичных молодых женщин, она быстро подпала под магическое воздействие атмосферы безудержного веселья. После постоянного напряжения нелегкой работы в избирательной кампании и неприятного эпизода с Уайлером, девушка была просто счастлива тем, что можно не выходить из дома, спать допоздна, плавать и общаться с молодыми женщинами, тоже жившими в доме.
Всю первую неделю ей не удавалось еще раз увидеть Олмстеда – О. О. редко выбирался из личных апартаментов. Кей скоро поняла, что Олмстед был типичным трудоголиком с целым набором эксцентричных привычек. Хотя на снимках вечеринок в «Элли» он часто был в центре событий, на деле просто специально показывался на несколько минут, чтобы позировать перед фотографом. Все остальное время О. О. проводил в пижаме, в спальне без окон, за работой над журналом, редактировал статьи, совещался с сотрудниками или писал очередные главы длинного труда по истории секса в Америке, появлявшиеся в журнале под специальной рубрикой «Философия Томкэт».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Кей задумалась лишь на секунду, перед тем как спокойно ответить:
– Он пытался изнасиловать меня. Олмстед пристально уставился на нее:
– Когда это было?
– В ночь банкета, после того, как мы приехали домой.
Больше Кей не смогла сдерживаться. Слова лились, обгоняя друг дружку. Она рассказала о нападении и о том, как пыталась защититься.
Олмстед, внимательно выслушав девушку, наконец сказал:
– Рад, что вы доверяете мне настолько, чтобы прийти сюда и рассказать мне об этом. Если хотите, я сам отправлюсь с вами в полицию.
– Вы ничего не сможете сделать, разве что сами попадете в беду. Я всего лишь хочу забыть. И, правду говоря, – задумчиво добавила Кей, – не могу сказать, что для вас это достаточный повод прекратить его поддерживать – ведь именно Уайлер выступает против пуританских взглядов.
– Посмотрим, – улыбнулся Олмстед. – Ну а сейчас займемся вашим переездом.
Он быстро схватил золотой свисток, висевший на шее, приложил к губам и издал громкий пронзительный свист. Почти немедленно в спальню вбежала очень хорошенькая девушка с угольно-черными волосами и голубыми глазами, в фиолетовом атласном комбинезончике.
– Патти, это Кей, – представил Олмстед. – Она пока погостит у нас. Почему бы тебе не отвести ее в Кэтуок и не показать дом? Мне нужно работать.
– Конечно, – кивнула Патти. – Привет, Кей.
Кей поздоровалась и, присмотревшись, заметила, что именно эта девушка была изображена на многочисленных снимках, которые рассматривал Орин перед ее приходом. Она хотела что-то сказать Олмстеду, но тот уже вновь был занят переключателями. Музыка смолкла, пламя в камине улеглось, светящиеся панели вновь выступили на стенах.
Послушно следуя за Патти, Кей невольно размышляла о странностях Орина Олмстеда. Подумать только – скрываться в спальне, чтобы разглядывать фотографии обнаженных женщин, а гости веселятся без него! Интересно, как он относится к женщинам, неиссякаемым природным богатствам, благодаря которым процветает его бизнес. Олмстед обращался с ней неизменно вежливо и предупредительно. Но Кей беспокоило, что может подзывать девушек свистком, словно собачек.
Кэтуок оказался крылом особняка, где жили молодые женщины, «гостьи» Орина Олмстеда. Патти объяснила Кей принятый в доме распорядок. Вход мужчинам во все двадцать четыре комнаты был строжайше воспрещен, и каждая гостья должна была сама убирать свою спальню.
– О. О. не желает, чтобы кто-нибудь имел предлог заявить, будто в особняке устраиваются оргии, или что девушки здесь… ну… не просто порядочные приличные девушки.
В нише коридора стояла большая деревянная доска с рядами медных крючков; под каждым был написан номер. Некоторые крючки были пусты; на остальных висели одна-две большие бирки с эмблемой «Томкэт».
– Здесь можно видеть, какие комнаты свободны, – пояснила Патти. – Выбери какую хочешь – только сними бирку с этим номером. Если захочешь уехать, повесишь номерок на место. Вот и все. Не возражаешь, если покину тебя? О. О. не любит слишком долго оставаться в одиночестве.
– Конечно, я сама справлюсь, – кивнула Кей, и Патти поспешно упорхнула. Кей немного постояла перед доской, сомневаясь, стоит ли решаться провести здесь хотя бы ночь. Но ведь Олмстед не попытался ничего потребовать от нее! И куда идти? Потянувшись к доске, она наугад сняла первую попавшуюся бирку с номером четырнадцать.
Комната оказалась в четыре раза больше той, что была в доме Уайлера, просторная, роскошно обставленная; кроме двух кроватей и комодов, стоявших у противоположного стола, здесь были камин, письменный стол, телевизор, даже парикмахерская сушилка. За зеркальными дверями оказались отдельная ванная и огромный туалет.
Разбросанные на одной кровати плюшевые игрушки и набитый одеждой шкаф указывали на то, что у Кей есть соседка. Несмотря на требования чистоты, на полу ванной были раскиданы полотенца и нижнее белье. Но Кей не возражала против беспорядка, скорее была рада видеть, что кто-то может восстать против мистера Олмстеда, хотя бы и в малом.
К тому времени как она разложила вещи, веселье внизу разгорелось по-настоящему – сквозь раскрытые окна доносились веселая танцевальная музыка и громкие выкрики.
Под предлогом того, что ей нечего надеть, Кей улеглась в постель. Она была совершенно измучена после целого дня блужданий по городу и, кроме того, не могла думать о танцах и вечеринках без того, чтобы обжигающие воспоминания вновь не ранили душу, уничтожая всякую надежду на беззаботную радость. В темноте комнаты, внезапно возвратившись на много лет и миль назад, она по-прежнему видела высокое пламя, достающее до неба, и неясную изгибающуюся фигуру матери, исполнявшей для Харли Трейна этот жестокий танец унижения… позора…
ГЛАВА 15
За десять лет, прошедших с тех пор, как Орин Олмстед приобрел громадный особняк у одного из чикагских мясопромышленных магнатов, он оборудовал дом всеми мыслимыми предметами роскоши и развлечений. Там были кинотеатр, салон красоты, гимнастический зал, шестидорожечная площадка для игры в кегли и дискотека, не говоря уже о бассейне «олимпийского» размера с утопленной под водой стеклянной стенкой, где девушки часто резвились обнаженными, на радость гостям, находившимся в подвальном этаже бара.
Почти в каждом выпуске «Томкэта» помещались снимки девушек, развлекавшихся в обществе мужчин в одном из помещений особняка. Такая реклама того, что называют «стилем жизни от Томкэт», не только придавала пикантность журналу, но и позволяла Олмстеду заявлять, что огромные расходы на содержание особняка необходимы для чисто деловых целей и, следовательно, не подлежат обложению налогом.
Хотя Кей явилась к Олмстеду с целью получить работу, оказавшись в обществе энергичных молодых женщин, она быстро подпала под магическое воздействие атмосферы безудержного веселья. После постоянного напряжения нелегкой работы в избирательной кампании и неприятного эпизода с Уайлером, девушка была просто счастлива тем, что можно не выходить из дома, спать допоздна, плавать и общаться с молодыми женщинами, тоже жившими в доме.
Всю первую неделю ей не удавалось еще раз увидеть Олмстеда – О. О. редко выбирался из личных апартаментов. Кей скоро поняла, что Олмстед был типичным трудоголиком с целым набором эксцентричных привычек. Хотя на снимках вечеринок в «Элли» он часто был в центре событий, на деле просто специально показывался на несколько минут, чтобы позировать перед фотографом. Все остальное время О. О. проводил в пижаме, в спальне без окон, за работой над журналом, редактировал статьи, совещался с сотрудниками или писал очередные главы длинного труда по истории секса в Америке, появлявшиеся в журнале под специальной рубрикой «Философия Томкэт».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146