не исторический, недуховный облик герцлевской вариации сионизма служил излюбленной мишенью для критики Ахад-ха-Ама, не совсем правильно считающегося родоначальником духовного сионизма. Этот критерий был предопределяющим в общем намерении Герцля, в котором реализовывалась реакция европейского еврейства, возросшего в атмосфере эмансипации и обретшего силу для данной реакции, на внешние неблагоприятные, то бишь антисемитские, импульсы и тенденции; политический макет есть единственная форма протестующего еврейского манифеста, доступная европейской формации евреев, которые, по сути дела, являлись родоначальниками этой (политической) формы коллективного созревания общеевропейского организма (Ротшильды в финансах, Маркс в политэкономии, Дюркгейм в социологии, Дизраэли в государственном управлении). Политический сионизм Герцля есть концентрированная позиция формации европейского еврейства в еврейском вопросе.
Присоединение польских и литовских евреев к России происходило в достаточно знаменательный период европейской истории, в момент зарождения эпохи эмансипации евреев Европы, то бишь во время, когда декларативные лозунги эмансипационного пробуждения еще обладали доверительной силой, а смелость намерения ниспровергнуть несправедливые каноны прошлого и укорененных в настоящем окрыляла и заставляла широко открытыми глазами смотреть в будущее, невольно закрывая глаза на несуразицы настоящего. Однако вхождение евреев в состав Российской империи не последовало по европейской эмансипационной схеме, — и этот факт не вызывает сомнения в своей достоверности. Но эта достоверность получила неоднозначное истолкование и отдельные апологеты европейской эмансипации, не умея объяснить данную особенность, произвольно объявляют ее главным недостатком русской колонизации евреев, и выпускают на этой основе расширенные сентенции о еврейском существовании в Российской империи. Такая примитивная и однобокая аргументация захватила даже такого проницательного наблюдателя, как Пол Джонсон, который заявил: "Прежде всего необходимо учесть, что царский режим с самого начала относился к евреям с непримиримой враждебностью. В то время как другие самодержавные режимы (Австрия, Пруссия и даже Рим) проводили по отношению к ним противоречивую линию, защищая, используя, эксплуатируя, а также преследуя время от времени, русские всегда относились к евреям как неприемлемым чужакам. Вплоть до разделов Польши в 1772-1795 годах им более или менее удавалось не допускать евреев на свою территорию. Однако когда жадность к польским землям привела к тому, что на территории империи появилось значительное еврейское население, режим воспринял это как возникновение «еврейского вопроса», который следовало «решать» путем либо ассимиляции, либо вытеснения евреев. (2000 с. 408-409; выделено мною — Г. Г. ). А. И. Солженицыну в своем исследовании удалось вырваться из прокрустова ложа этого «либо-либо», являющегося, по сути своей основы, европейским взглядом на русское еврейство, не исчезнувшим и по настоящую пору, а потому Солженицыну принадлежит заслуга в обнаружении особого порядка , существующего в отношении царского правительства к еврейскому населению в момент его вхождения в состав Российской империи, каковой несопоставим с западноевропейским эталоном и лишенный, с одной стороны, дикой ненависти к евреям, а с другой — лицемерия и фальши просветительской эмансипации.
Как и любое другое явление государственной жизни, данный особый порядок определяется Солженицыным чисто эмпирическим путем, и он не может иметь духовной характеристики, пока не применен к отдельным индивидуальным личностям. Однако, поскольку речь идет о государственно-правительственной процедуре, только о приказах, указах и постановлениях, их сущность может быть дана только на эмпирическом уровне, единственно корректным для сопоставительно-сравнительной аналитики с западноевропейским эталоном, исторически созданным для еврейского сообщества. Поэтому каждый выводной шаг сделанный Солженицыным как первооткрывателем особого порядка необходимо подлежит соотнесению с мнениями других аналитиков, но не в плане фактопочитательной операции, а по линии совсем иной методологии, где факт существует как ориентир истины, а отнюдь не как собственник истины. Екатерина II, первая русская правительница евреев, издала для них постановление, аналогов которому нет в европейских анналах, — в уложении о присоединении евреев к Российской империи главнокомандующий русской армии извещал: «Чрез торжественное выше сего обнадежение всем и каждому свободного отправления веры и неприкосновенной в имуществах целости собою разумеется, что и еврейские общества, жительствующие в присоединенных к Империи Российской городах и землях, будут оставлены и сохранены при всех тех свободах, коими они ныне в рассуждении закона и имуществ своих пользуются, ибо человеколюбие Ее императорского Величества не позволяет их одних исключить из общей всей милости и будущего благосостояния под благословенною ее державою, доколе они, со своей стороны, с надлежащим повиновением яко верноподданные жить и в настоящих торгах и промыслах по званиям своим обращаться будут» (цитируется по Ш. Эттингер, 1993, с. 157-158). Оценивая значение этого державного акта, Солженицын писал: «Это постановление имело особенное, большое значение: оно разрушало еврейскую до сей поры национальную изолированность (Екатерина и хотела нарушить ее). Оно подрывало и традиционный польский взгляд на евреев как на элемент внегосударственный. Подрывало и кагальный строй, принудительную силу кагала» (2001, ч. 1, с. 37). Солженицын опирается на выводы замечательного еврейского историка Юлия Гессена, который говорит, что «С указанного момента начинается процесс внедрения евреев в русский государственный организм… Евреи широко воспользовались правом записываться в купечество». С аналогичным мнением выступил современный аналитик Эфраим Вольф: «В результате первого раздела Польши (1772 г. ) к России, закрытой до этого для постоянного проживания евреев, были присоединены белорусские и литовские земли с многотысячным еврейским населением. Перед российским правительством встал вопрос, какую политику проводить по отношению к евреям: не давать им гражданских прав, но сохранить за ними культурно-экономическую автономию (как это было во времена польского владычества) или предоставить им гражданство, но свести автономию к вопросам религиозного культа (как это советовали некоторые просветители)?… Екатерина II избрала второй путь решения еврейского вопроса. В рамках торгово-промышленного сословия евреи были уравнены в правах и обязанностях с неевреями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163
Присоединение польских и литовских евреев к России происходило в достаточно знаменательный период европейской истории, в момент зарождения эпохи эмансипации евреев Европы, то бишь во время, когда декларативные лозунги эмансипационного пробуждения еще обладали доверительной силой, а смелость намерения ниспровергнуть несправедливые каноны прошлого и укорененных в настоящем окрыляла и заставляла широко открытыми глазами смотреть в будущее, невольно закрывая глаза на несуразицы настоящего. Однако вхождение евреев в состав Российской империи не последовало по европейской эмансипационной схеме, — и этот факт не вызывает сомнения в своей достоверности. Но эта достоверность получила неоднозначное истолкование и отдельные апологеты европейской эмансипации, не умея объяснить данную особенность, произвольно объявляют ее главным недостатком русской колонизации евреев, и выпускают на этой основе расширенные сентенции о еврейском существовании в Российской империи. Такая примитивная и однобокая аргументация захватила даже такого проницательного наблюдателя, как Пол Джонсон, который заявил: "Прежде всего необходимо учесть, что царский режим с самого начала относился к евреям с непримиримой враждебностью. В то время как другие самодержавные режимы (Австрия, Пруссия и даже Рим) проводили по отношению к ним противоречивую линию, защищая, используя, эксплуатируя, а также преследуя время от времени, русские всегда относились к евреям как неприемлемым чужакам. Вплоть до разделов Польши в 1772-1795 годах им более или менее удавалось не допускать евреев на свою территорию. Однако когда жадность к польским землям привела к тому, что на территории империи появилось значительное еврейское население, режим воспринял это как возникновение «еврейского вопроса», который следовало «решать» путем либо ассимиляции, либо вытеснения евреев. (2000 с. 408-409; выделено мною — Г. Г. ). А. И. Солженицыну в своем исследовании удалось вырваться из прокрустова ложа этого «либо-либо», являющегося, по сути своей основы, европейским взглядом на русское еврейство, не исчезнувшим и по настоящую пору, а потому Солженицыну принадлежит заслуга в обнаружении особого порядка , существующего в отношении царского правительства к еврейскому населению в момент его вхождения в состав Российской империи, каковой несопоставим с западноевропейским эталоном и лишенный, с одной стороны, дикой ненависти к евреям, а с другой — лицемерия и фальши просветительской эмансипации.
Как и любое другое явление государственной жизни, данный особый порядок определяется Солженицыным чисто эмпирическим путем, и он не может иметь духовной характеристики, пока не применен к отдельным индивидуальным личностям. Однако, поскольку речь идет о государственно-правительственной процедуре, только о приказах, указах и постановлениях, их сущность может быть дана только на эмпирическом уровне, единственно корректным для сопоставительно-сравнительной аналитики с западноевропейским эталоном, исторически созданным для еврейского сообщества. Поэтому каждый выводной шаг сделанный Солженицыным как первооткрывателем особого порядка необходимо подлежит соотнесению с мнениями других аналитиков, но не в плане фактопочитательной операции, а по линии совсем иной методологии, где факт существует как ориентир истины, а отнюдь не как собственник истины. Екатерина II, первая русская правительница евреев, издала для них постановление, аналогов которому нет в европейских анналах, — в уложении о присоединении евреев к Российской империи главнокомандующий русской армии извещал: «Чрез торжественное выше сего обнадежение всем и каждому свободного отправления веры и неприкосновенной в имуществах целости собою разумеется, что и еврейские общества, жительствующие в присоединенных к Империи Российской городах и землях, будут оставлены и сохранены при всех тех свободах, коими они ныне в рассуждении закона и имуществ своих пользуются, ибо человеколюбие Ее императорского Величества не позволяет их одних исключить из общей всей милости и будущего благосостояния под благословенною ее державою, доколе они, со своей стороны, с надлежащим повиновением яко верноподданные жить и в настоящих торгах и промыслах по званиям своим обращаться будут» (цитируется по Ш. Эттингер, 1993, с. 157-158). Оценивая значение этого державного акта, Солженицын писал: «Это постановление имело особенное, большое значение: оно разрушало еврейскую до сей поры национальную изолированность (Екатерина и хотела нарушить ее). Оно подрывало и традиционный польский взгляд на евреев как на элемент внегосударственный. Подрывало и кагальный строй, принудительную силу кагала» (2001, ч. 1, с. 37). Солженицын опирается на выводы замечательного еврейского историка Юлия Гессена, который говорит, что «С указанного момента начинается процесс внедрения евреев в русский государственный организм… Евреи широко воспользовались правом записываться в купечество». С аналогичным мнением выступил современный аналитик Эфраим Вольф: «В результате первого раздела Польши (1772 г. ) к России, закрытой до этого для постоянного проживания евреев, были присоединены белорусские и литовские земли с многотысячным еврейским населением. Перед российским правительством встал вопрос, какую политику проводить по отношению к евреям: не давать им гражданских прав, но сохранить за ними культурно-экономическую автономию (как это было во времена польского владычества) или предоставить им гражданство, но свести автономию к вопросам религиозного культа (как это советовали некоторые просветители)?… Екатерина II избрала второй путь решения еврейского вопроса. В рамках торгово-промышленного сословия евреи были уравнены в правах и обязанностях с неевреями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163