Веселовский пишет, «что рукописи этой редакции пришли к нам из Новгорода и Пскова. Н. С. Тихонравов ставит это последнее обстоятельство в связь с развитием ереси жидовствущих» (2001, с. 250-251). Цитируемый далее отрывок из центральной книги «ереси жидовствующих» — Голубиной книги — показывает не только духовное качество «ереси» и ее духовный кругозор, но также характеризует в общем плане теорию заимствования Веселовского, на базе которой строится «поэтика сюжетов»; отрывок воспроизводит часть диалогистики русского сказителя Волота (Владимира) и еврейского царя Давида, в котором ясно сквозит не антисемитское отторжение, а проникновение русского пытливого ума в еврейскую мудрость:
"Говорит он царю Давиду Иессеевичу:
Ой ты гой еси, нашь премудрый царь,
Премудрый царь, Давид Иессеевич!
Прочти, сударь, книгу Божию,
Объяви, сударь, дела Божии,
Про наше житие про свято-русское,
Про наше житие свету вольного:
От чего у нас начался белый вольный свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад светел месяц?"
(цитируется по А. Н. Веселовскому, 2001, с. 205).
Проникновение , как оказывается, слагает сквозной динамический принцип «ереси жидовствующих» и ересь как таковая происходит не со стороны жидовствующих , а со стороны русских, выпытывающих у жидовствующих совета о своей жизни, «про наше житие про свято-русское», — как сказано в русском сказании: «Оуведаша же мудреци его книжници, вызыскаша Соломона» (отведать мудрости этой книги взыскан Соломон). Соломон был излюбленный персонаж еврейских апокрифических сюжетов в русском сказительном фольклоре, но особой популярностью пользовалась легенда о жене Соломона (царице Савской?) и в русском языке осталось женское имя — Соломонида. Веселовский свидетельствует, что впервые русские сказания на еврейские темы появились в ХIV веке, а Тихонравов называет списки 1477 и 1494 годов, но самое знаменательное здесь то, что в «ересях жидовствующих» царь Давид называется «нашь премудрый царь» и сказатель обращается к еврейскому царю за разъяснениями по поводу «книги Божией», несомненно еврейской Библии (Тора + Танах), не только в связи с общевселенскими космическими аспектами, но и относительно духовного мировосприятия. Комментируя приведенный отрывок из диалога Давида с Волотом, Веселовский передает всю цепь вопросов: «И далее в том же роде: откуда у нас звезды, ночи, зори, ветры, дождик. Отчего у нас ум — разум, наши помыслы, мир-народ; отчего у нас кости крепкие, от чего телеса наши, от чего кровь-руда наша? От космогонического миросозерцания вопросы переходят потом в область исторических, житейских отношений» (2001, с. 206). Таким образом, значение «ереси жидовствующих» в Московском государстве, хотя еще недостаточно исторически выясненное, проявляется не по линии антисемитизма, а оборачивается в сторону духовного восприятия от еврейского источника; не здесь ли таятся истоки русского еврейства как русско-еврейского культурного синтеза.
Главное, что доктрину русского «врожденного» антисемитизма историческая школа Ш. Эттингера декларирует не просто как научную догму, но как политическое течение, которое и выставляется первопричиной или политической установкой в походе израильских критиков против Солженицына и других русских писателей-классиков. Самый рьяный адепт этой доктрины — А. Красильщиков доводит ее до завершающего вида, ставя антисемитизм ключевым показателем «расы Хама» — русского народа: «В России государственный и бытовой антисемитизм были всегда. Юдофобия Кремля считалась прямой дорогой к обретению популярности в народе. Коммунисты становились народной патриотической властью, как только демонстрировали свою юдофобию» («Еврейский камертон» 31. 10. 2002). Как подлинная догма, эта доктрина делает излишней детальную аргументацию антисемитизма русских духовников и отсюда исходит поражающая легковесность и субъективность в антисемитских доводах. A priori ясно, что писатели-антисемиты не могут создавать культуру другую, чем антисемитскую, — так что антисемитизм русской культуры есть само собой напрашивающаяся qualitas occulta (скрытое свойство) исторической школы Эттингера, а потому Солженицын обречен быть антисемитом с колыбели, ибо его колыбелью служит русская культура. Итак, как ни парадоксально, но требуется прийти к выводу, что в проблеме русского еврейства с израильской стороны Солженицыну противостоит теория советского образца, и таковой она выглядит не в идеологическом плане, а в чисто методологическом отношении, в порядке фактопочитания и предвзятого подхода. Антиподальная контрастность двух этих направлений самым выразительным образом сказывается на отношении к фигуре Г. Р. Державина, которая для обоих исследователей символизировала русское духовно-культурное сознание, и его еврейской миссии. У Солженицына Державин показан образцом русского просветителя, который бдит об отставшем в образовательском развитии еврейском племени и стремится, как он сам говорит, «нечувствительным образом приблизить к прямому просвещению не отступая однако ни в чем от правил терпимости различных вер». Для Эттингера и его сторонников в Державине олицетворяется антисемитское ядро, из которого развилась русская культура, зараженная противоеврейским эфиром, и Эттингер утверждает: «… по мнению консерватора Державина, евреи — группа тунеядцев, существующих за счет обмана и преступлений, и необходимо как можно скорее изменить их образ жизни, чтобы защитить от них население» (1993, с. 201-202).
Сохранение еврейского духовного комплекса в условиях беспримерного по дикости и варварству христианского преследования евреев в Европе в течение более полутора тысяч лет есть факт, который удивляет всех. Значительно меньшее число наблюдателей задумываются над причиной этой исторической аномалии, а, задумавшись, получают ответ: источник спасения евреев в Талмуде. Но этим ровно ничего не сказано, — все равно как заявить, что растение живет потому, что обладает растительной силой. И только единичные личности обратили внимание на то, что сам внешний антисемитизм генерирует консолидацию евреев и тем самым обеспечивает их сохранность. Первым об этом заговорил Барух Спиноза: «Что же касается того, что они, будучи рассеяны и не составляя государства, в продолжение стольких лет сохранялись, то это нисколько не удивительно после того, как они настолько обособились от всех наций, что возбудили к себе ненависть всех, и притом не только внешними обрядами, противоположным(и) обрядам других наций, но и признаком обрезания, который они добросовестно соблюдают. А что их очень сохраняет ненависть наций, это подтверждает теперь опыт» (1998, с.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163
"Говорит он царю Давиду Иессеевичу:
Ой ты гой еси, нашь премудрый царь,
Премудрый царь, Давид Иессеевич!
Прочти, сударь, книгу Божию,
Объяви, сударь, дела Божии,
Про наше житие про свято-русское,
Про наше житие свету вольного:
От чего у нас начался белый вольный свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад светел месяц?"
(цитируется по А. Н. Веселовскому, 2001, с. 205).
Проникновение , как оказывается, слагает сквозной динамический принцип «ереси жидовствующих» и ересь как таковая происходит не со стороны жидовствующих , а со стороны русских, выпытывающих у жидовствующих совета о своей жизни, «про наше житие про свято-русское», — как сказано в русском сказании: «Оуведаша же мудреци его книжници, вызыскаша Соломона» (отведать мудрости этой книги взыскан Соломон). Соломон был излюбленный персонаж еврейских апокрифических сюжетов в русском сказительном фольклоре, но особой популярностью пользовалась легенда о жене Соломона (царице Савской?) и в русском языке осталось женское имя — Соломонида. Веселовский свидетельствует, что впервые русские сказания на еврейские темы появились в ХIV веке, а Тихонравов называет списки 1477 и 1494 годов, но самое знаменательное здесь то, что в «ересях жидовствующих» царь Давид называется «нашь премудрый царь» и сказатель обращается к еврейскому царю за разъяснениями по поводу «книги Божией», несомненно еврейской Библии (Тора + Танах), не только в связи с общевселенскими космическими аспектами, но и относительно духовного мировосприятия. Комментируя приведенный отрывок из диалога Давида с Волотом, Веселовский передает всю цепь вопросов: «И далее в том же роде: откуда у нас звезды, ночи, зори, ветры, дождик. Отчего у нас ум — разум, наши помыслы, мир-народ; отчего у нас кости крепкие, от чего телеса наши, от чего кровь-руда наша? От космогонического миросозерцания вопросы переходят потом в область исторических, житейских отношений» (2001, с. 206). Таким образом, значение «ереси жидовствующих» в Московском государстве, хотя еще недостаточно исторически выясненное, проявляется не по линии антисемитизма, а оборачивается в сторону духовного восприятия от еврейского источника; не здесь ли таятся истоки русского еврейства как русско-еврейского культурного синтеза.
Главное, что доктрину русского «врожденного» антисемитизма историческая школа Ш. Эттингера декларирует не просто как научную догму, но как политическое течение, которое и выставляется первопричиной или политической установкой в походе израильских критиков против Солженицына и других русских писателей-классиков. Самый рьяный адепт этой доктрины — А. Красильщиков доводит ее до завершающего вида, ставя антисемитизм ключевым показателем «расы Хама» — русского народа: «В России государственный и бытовой антисемитизм были всегда. Юдофобия Кремля считалась прямой дорогой к обретению популярности в народе. Коммунисты становились народной патриотической властью, как только демонстрировали свою юдофобию» («Еврейский камертон» 31. 10. 2002). Как подлинная догма, эта доктрина делает излишней детальную аргументацию антисемитизма русских духовников и отсюда исходит поражающая легковесность и субъективность в антисемитских доводах. A priori ясно, что писатели-антисемиты не могут создавать культуру другую, чем антисемитскую, — так что антисемитизм русской культуры есть само собой напрашивающаяся qualitas occulta (скрытое свойство) исторической школы Эттингера, а потому Солженицын обречен быть антисемитом с колыбели, ибо его колыбелью служит русская культура. Итак, как ни парадоксально, но требуется прийти к выводу, что в проблеме русского еврейства с израильской стороны Солженицыну противостоит теория советского образца, и таковой она выглядит не в идеологическом плане, а в чисто методологическом отношении, в порядке фактопочитания и предвзятого подхода. Антиподальная контрастность двух этих направлений самым выразительным образом сказывается на отношении к фигуре Г. Р. Державина, которая для обоих исследователей символизировала русское духовно-культурное сознание, и его еврейской миссии. У Солженицына Державин показан образцом русского просветителя, который бдит об отставшем в образовательском развитии еврейском племени и стремится, как он сам говорит, «нечувствительным образом приблизить к прямому просвещению не отступая однако ни в чем от правил терпимости различных вер». Для Эттингера и его сторонников в Державине олицетворяется антисемитское ядро, из которого развилась русская культура, зараженная противоеврейским эфиром, и Эттингер утверждает: «… по мнению консерватора Державина, евреи — группа тунеядцев, существующих за счет обмана и преступлений, и необходимо как можно скорее изменить их образ жизни, чтобы защитить от них население» (1993, с. 201-202).
Сохранение еврейского духовного комплекса в условиях беспримерного по дикости и варварству христианского преследования евреев в Европе в течение более полутора тысяч лет есть факт, который удивляет всех. Значительно меньшее число наблюдателей задумываются над причиной этой исторической аномалии, а, задумавшись, получают ответ: источник спасения евреев в Талмуде. Но этим ровно ничего не сказано, — все равно как заявить, что растение живет потому, что обладает растительной силой. И только единичные личности обратили внимание на то, что сам внешний антисемитизм генерирует консолидацию евреев и тем самым обеспечивает их сохранность. Первым об этом заговорил Барух Спиноза: «Что же касается того, что они, будучи рассеяны и не составляя государства, в продолжение стольких лет сохранялись, то это нисколько не удивительно после того, как они настолько обособились от всех наций, что возбудили к себе ненависть всех, и притом не только внешними обрядами, противоположным(и) обрядам других наций, но и признаком обрезания, который они добросовестно соблюдают. А что их очень сохраняет ненависть наций, это подтверждает теперь опыт» (1998, с.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163