Таул находил ее голос весьма резким и скрипучим, но ребенок, как видно, держался иного мнения, ибо скоро утих и принялся скулить.
— Дай мне взглянуть на него, — велел Таул.
Женщина прижала ребенка к груди.
Таул почувствовал вдруг, что очень устал. День был длинный и тяжелый, и хотелось одного: чтобы он скорее кончился.
— Сударыня, я не причиню вреда ни вам, ни ребенку, но взглянуть на него должен непременно. — Таул вложил меч в ножны — правая рука слишком пострадала, а левая не была приспособлена для тяжелого оружия — и достал взамен длинный нож. — Так что давайте его сюда.
Глаза женщины шмыгнули с его лица к ножу.
— Кто ты такой?
Таул, теряя терпение, двинулся к ней.
— Дай сюда ребенка.
— Я закричу.
— Навряд ли.
Женщина, сверля его взглядом, протянула ребенка. Таул, помня, как проворно она орудует ножом, решил больше не рисковать.
— Положи его на кровать и распеленай.
Женщина сделала, как он велел, оставив только подгузник и шерстяные башмачки.
— А теперь постой там, в углу. — Таул направил ей в грудь острие своего ножа. — Быстро!
Таул обошел кровать, чтобы не терять женщину из виду. Ребенок не спал и смотрел на него не совсем еще прояснившимися синими глазенками — такого же цвета и разреза, как у Мелли.
— Сколько ему?
— Дочка родила его девять недель назад. Она болеет, вот я и присматриваю за ним.
Эта бабка не на того напала. Таул знал толк в младенцах — он сам вынянчил новорожденного после смерти матери. Этому малышу куда меньше девяти недель. Таул осторожно перевернул его на животик, вспомнив, что все рожденные в доме Бренов носят на себе знак Ястреба. На спинке ребенка ничего не было.
— Сними с него подгузник и башмачки.
Таул увидел краем глаза, как женщина вскинула нож, и потерял всякое терпение. Она не доводится этому ребенку ни матерью, ни бабкой. Глаза у него как у Мелли, и видно, что ему нет еще и месяца. Таул подхватил младенца раненой рукой, несмотря на резкую боль в плече.
— Оставь его! — завопила женщина и подскочила к Таулу с ножом, но он пригрозил ей своим, заставив отступить.
— Подай мне одеяло.
Она сняла одеяло с постели.
— Прошу тебя, не забирай его. Пожалуйста.
— Сударыня, это не ваш ребенок — мы оба это знаем. — Таулу не нравилась эта женщина, и он не доверял ей, но видел, что она привязана к малышу. — Почему бы вам не сказать мне правду? Никакого вреда вам от этого не будет.
— И ты не заберешь его, если я скажу?
— Заберу непременно.
Таул взял у женщины одеяло, и она не сделала попытки пырнуть его ножом. Таул одной рукой как мог завернул ребенка и покачал немного, чтобы успокоить.
— Ты, я вижу, умеешь обращаться с детьми.
— Да. Когда-то я вынянчил одного. — Таул почувствовал что женщина немного утихомирилась, и успокоился сам. — Помогите мне завернуть его получше. Ему холодно.
Женщина колебалась, не решаясь расстаться с ножом.
— Да ты кто?
Таул хотел опять оставить вопрос без ответа, но потом решил открыться — быть может, и женщина ответит ему тем же. Глядя ей в глаза, он сказал:
— Я Таул, герцогский боец. Я поклялся перед всем городом защищать герцога и его наследников.
Женщина поправила одеяло, укрыв младенцу ручонки.
— И ты думаешь, что это его сын?
— Я не уверен — только вы можете мне сказать, так это или нет. Я не виню вас за то, что вы взяли его себе, — ведь вы спасли ему жизнь. Я перед вами в неоплатном долгу и весь свой век буду вам благодарен. Но прошу вас, скажите мне правду.
Женщина погладила малютку по голове.
— Если скажу, ты возьмешь меня с собой? Видишь — он меня любит. Он только меня и знает. Я ему как мать — без меня ему будет страшно.
Таул бросил нож на кровать и взял женщину за костлявую искривленную руку.
— Вы пойдете со мной, обещаю. Я вижу, что и вы его любите. А теперь говорите. — И Таул в знак доверия вернул ей ребенка.
Она вся дрожала, и ее ресницы слиплись от слез.
— Иди, иди к няне Грил. Вот так, молодец.
Присев на кровать, она распеленала левую ножку ребенка и сняла с нее башмачок. В пухлой складочке чуть выше лодыжки виднелось крохотное розовое пятнышко — знак Ястреба.
— Баралис велел мне унести его и убить, — тихо сказала она. — И я бы сделала это, кабы не Корселла.
— Корселла? Дочь Тугосумки?
— Да, и моя племянница. Ты знал ее?
— Я жил у них, когда приехал в Брен впервые.
— Славная девочка. Сердце золотое, и красавица собой.
Таул придерживался несколько иного мнения, но теперь не время было спорить.
— И что же сделал с ней Баралис?
— Он убил ее. Кроп хранит у себя ее ожерелье — он сказал мне, что получил его от хозяина.
Таул присел на кровать рядом с женщиной и тоже стал гладить малыша. Он чувствовал себя виноватым за то, что так грубо обошелся с Тугосумкой.
— Вы уж простите меня. Я не знал.
— Не за что тебе прощения просить. Баралис и с тобой поступил не лучше.
— То есть как?
— Это он подстроил убийство герцога. Я сама слышала, как он сговаривался с человеком по имени Трафф. Все как есть слышала.
У Таула голова пошла кругом.
— Где вы могли это слышать?
— У сестры, где ж еще. Трафф остановился там, а Баралис пришел к нему. Рассказал, как пройти к герцогу потайным ходом, и пообещал Меллиандру в награду.
— И вы слышали это своими ушами?
— Все до последнего слова.
— Что еще вам известно о Баралисе?
— Много всего. Я веду счет всем вельможам, которых они с Кайлоком убили. Кайлок увечит тела так, что узнать их невозможно, и выкидывает в озеро. А объявляют всем, что человек, мол, пропал без вести.
— Эти записи у вас с собой?
— Неотлучно. — Женщина похлопала себя по боку. — Тут значатся самые богатые и уважаемые бренские лорды.
Таул начинал понимать, какую ценность представляет собой няня Грил. С помощью того, что она знает о Баралисе и Кайлоке, можно перевернуть весь город.
— Нам пора, — сказал он. — Я подержу мальчика, а вы собирайтесь. Но берите только то, что сможете унести на спине, — на руках у вас будет ребенок.
Пока она рылась в шкафу, Таул качал сына Мелли. До чего же хорош этот крошка с огромными глазищами! Таул прижал его к себе, наслаждаясь теплом маленького тельца.
— Как вы собирались с ним поступить? — спросил он женщину.
— Увезти его подальше отсюда — так, чтобы никто не узнал, кто он. — Она улыбнулась Таулу — зрелище было не слишком приятным, ибо у нее недоставало передних зубов. — А ты хорошо его нянчишь.
— Он настоящий красавчик. Не огорчайтесь — все к лучшему. Баралис рано или поздно узнал бы обо всем, выследил бы вас и убил обоих.
— Да, ты прав, пожалуй. — Женщина завязала плащ и подошла к ним. — Куда ж ты нас хочешь вести?
— За пределы города, пока опасность не минует и мы не сможем вернуться. — Таул подал ей ребенка. Правая рука рыцаря перестала кровоточить, но плечо по-прежнему сильно болело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
— Дай мне взглянуть на него, — велел Таул.
Женщина прижала ребенка к груди.
Таул почувствовал вдруг, что очень устал. День был длинный и тяжелый, и хотелось одного: чтобы он скорее кончился.
— Сударыня, я не причиню вреда ни вам, ни ребенку, но взглянуть на него должен непременно. — Таул вложил меч в ножны — правая рука слишком пострадала, а левая не была приспособлена для тяжелого оружия — и достал взамен длинный нож. — Так что давайте его сюда.
Глаза женщины шмыгнули с его лица к ножу.
— Кто ты такой?
Таул, теряя терпение, двинулся к ней.
— Дай сюда ребенка.
— Я закричу.
— Навряд ли.
Женщина, сверля его взглядом, протянула ребенка. Таул, помня, как проворно она орудует ножом, решил больше не рисковать.
— Положи его на кровать и распеленай.
Женщина сделала, как он велел, оставив только подгузник и шерстяные башмачки.
— А теперь постой там, в углу. — Таул направил ей в грудь острие своего ножа. — Быстро!
Таул обошел кровать, чтобы не терять женщину из виду. Ребенок не спал и смотрел на него не совсем еще прояснившимися синими глазенками — такого же цвета и разреза, как у Мелли.
— Сколько ему?
— Дочка родила его девять недель назад. Она болеет, вот я и присматриваю за ним.
Эта бабка не на того напала. Таул знал толк в младенцах — он сам вынянчил новорожденного после смерти матери. Этому малышу куда меньше девяти недель. Таул осторожно перевернул его на животик, вспомнив, что все рожденные в доме Бренов носят на себе знак Ястреба. На спинке ребенка ничего не было.
— Сними с него подгузник и башмачки.
Таул увидел краем глаза, как женщина вскинула нож, и потерял всякое терпение. Она не доводится этому ребенку ни матерью, ни бабкой. Глаза у него как у Мелли, и видно, что ему нет еще и месяца. Таул подхватил младенца раненой рукой, несмотря на резкую боль в плече.
— Оставь его! — завопила женщина и подскочила к Таулу с ножом, но он пригрозил ей своим, заставив отступить.
— Подай мне одеяло.
Она сняла одеяло с постели.
— Прошу тебя, не забирай его. Пожалуйста.
— Сударыня, это не ваш ребенок — мы оба это знаем. — Таулу не нравилась эта женщина, и он не доверял ей, но видел, что она привязана к малышу. — Почему бы вам не сказать мне правду? Никакого вреда вам от этого не будет.
— И ты не заберешь его, если я скажу?
— Заберу непременно.
Таул взял у женщины одеяло, и она не сделала попытки пырнуть его ножом. Таул одной рукой как мог завернул ребенка и покачал немного, чтобы успокоить.
— Ты, я вижу, умеешь обращаться с детьми.
— Да. Когда-то я вынянчил одного. — Таул почувствовал что женщина немного утихомирилась, и успокоился сам. — Помогите мне завернуть его получше. Ему холодно.
Женщина колебалась, не решаясь расстаться с ножом.
— Да ты кто?
Таул хотел опять оставить вопрос без ответа, но потом решил открыться — быть может, и женщина ответит ему тем же. Глядя ей в глаза, он сказал:
— Я Таул, герцогский боец. Я поклялся перед всем городом защищать герцога и его наследников.
Женщина поправила одеяло, укрыв младенцу ручонки.
— И ты думаешь, что это его сын?
— Я не уверен — только вы можете мне сказать, так это или нет. Я не виню вас за то, что вы взяли его себе, — ведь вы спасли ему жизнь. Я перед вами в неоплатном долгу и весь свой век буду вам благодарен. Но прошу вас, скажите мне правду.
Женщина погладила малютку по голове.
— Если скажу, ты возьмешь меня с собой? Видишь — он меня любит. Он только меня и знает. Я ему как мать — без меня ему будет страшно.
Таул бросил нож на кровать и взял женщину за костлявую искривленную руку.
— Вы пойдете со мной, обещаю. Я вижу, что и вы его любите. А теперь говорите. — И Таул в знак доверия вернул ей ребенка.
Она вся дрожала, и ее ресницы слиплись от слез.
— Иди, иди к няне Грил. Вот так, молодец.
Присев на кровать, она распеленала левую ножку ребенка и сняла с нее башмачок. В пухлой складочке чуть выше лодыжки виднелось крохотное розовое пятнышко — знак Ястреба.
— Баралис велел мне унести его и убить, — тихо сказала она. — И я бы сделала это, кабы не Корселла.
— Корселла? Дочь Тугосумки?
— Да, и моя племянница. Ты знал ее?
— Я жил у них, когда приехал в Брен впервые.
— Славная девочка. Сердце золотое, и красавица собой.
Таул придерживался несколько иного мнения, но теперь не время было спорить.
— И что же сделал с ней Баралис?
— Он убил ее. Кроп хранит у себя ее ожерелье — он сказал мне, что получил его от хозяина.
Таул присел на кровать рядом с женщиной и тоже стал гладить малыша. Он чувствовал себя виноватым за то, что так грубо обошелся с Тугосумкой.
— Вы уж простите меня. Я не знал.
— Не за что тебе прощения просить. Баралис и с тобой поступил не лучше.
— То есть как?
— Это он подстроил убийство герцога. Я сама слышала, как он сговаривался с человеком по имени Трафф. Все как есть слышала.
У Таула голова пошла кругом.
— Где вы могли это слышать?
— У сестры, где ж еще. Трафф остановился там, а Баралис пришел к нему. Рассказал, как пройти к герцогу потайным ходом, и пообещал Меллиандру в награду.
— И вы слышали это своими ушами?
— Все до последнего слова.
— Что еще вам известно о Баралисе?
— Много всего. Я веду счет всем вельможам, которых они с Кайлоком убили. Кайлок увечит тела так, что узнать их невозможно, и выкидывает в озеро. А объявляют всем, что человек, мол, пропал без вести.
— Эти записи у вас с собой?
— Неотлучно. — Женщина похлопала себя по боку. — Тут значатся самые богатые и уважаемые бренские лорды.
Таул начинал понимать, какую ценность представляет собой няня Грил. С помощью того, что она знает о Баралисе и Кайлоке, можно перевернуть весь город.
— Нам пора, — сказал он. — Я подержу мальчика, а вы собирайтесь. Но берите только то, что сможете унести на спине, — на руках у вас будет ребенок.
Пока она рылась в шкафу, Таул качал сына Мелли. До чего же хорош этот крошка с огромными глазищами! Таул прижал его к себе, наслаждаясь теплом маленького тельца.
— Как вы собирались с ним поступить? — спросил он женщину.
— Увезти его подальше отсюда — так, чтобы никто не узнал, кто он. — Она улыбнулась Таулу — зрелище было не слишком приятным, ибо у нее недоставало передних зубов. — А ты хорошо его нянчишь.
— Он настоящий красавчик. Не огорчайтесь — все к лучшему. Баралис рано или поздно узнал бы обо всем, выследил бы вас и убил обоих.
— Да, ты прав, пожалуй. — Женщина завязала плащ и подошла к ним. — Куда ж ты нас хочешь вести?
— За пределы города, пока опасность не минует и мы не сможем вернуться. — Таул подал ей ребенка. Правая рука рыцаря перестала кровоточить, но плечо по-прежнему сильно болело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153