— Человек подошел и пожал Таулу обе руки. — Прямо сердце радуется, на тебя глядя.
Таул ответил на пожатие так сердечно, что костяшки пальцев побелели.
— Давно мы не виделись, капитан.
— Нет, парень. Для друзей слова «давно» не существует. Они всегда встречаются вовремя.
Теплые слова капитана заставили Джека почувствовать, что тут он словно бы в стороне. Он ни разу еще не встречался со старыми друзьями — он всегда шел вперед и никогда не возвращался. Джек медленно отошел от веселого сборища. Карвер с мачты заметил это и заорал во всю глотку:
— Эй, капитан, Таул притащил с собой еще одну сухопутную крысу. Зовут Джеком, как это ни прискорбно.
Капитан повернулся в сторону, куда указывал Карвер, и Джек ощутил на себе взгляд острых серых глаз.
— Капитан Квейн, — сказал Таул, — это мой добрый друг Джек.
И тогда капитан, на вид здоровый как бык, прижал руку к груди и повалился на палубу.
* * *
— Не знаю, что такое на меня нашло, — сказал капитан. Он поднес ко рту стакан с ромом и выпил его единым духом. — А-а. Вот так-то лучше. — Он со стуком поставил стакан на окруженный бортиком стол. — Вот уж почти полвека я плаваю по морям, и ни разу со мной такого конфуза не случалось.
Джек заметил, что капитан старается не смотреть на него.
Они сидели внизу, в маленькой, ярко освещенной каюте. Файлер только что вышел. Хотя капитан настаивал, что спустится вниз сам, «своими морскими ногами», Файлер не успокоился, пока благополучно не водрузил его на стул.
— Я вижу, капитан, вы только что пришли из Марльса? — сказал Таул.
Джек взглянул на рыцаря, удивляясь такой резкой смене разговора. Таул ответил быстрым суровым взглядом, и Джек понял: капитан Квейн — гордый человек, а гордые люди не любят обнаруживать своей слабости. Таул, не упоминая больше о случае на палубе, помогает капитану обрести душевное равновесие.
— Да, на рассвете, с грузом исроанского шелка на борту. Целое состояние.
Капитан, взяв бутылку, наполнил все три стакана. На Джека он упорно не смотрел.
— Вы всегда возите шелк, капитан? — спросил Джек, вознамерившись добиться-таки его внимания.
Капитан опрокинул второй стакан и даже улыбнулся, когда их взоры наконец встретились.
— Шелк, специи, порох для осады — что грузят, то и везу. — Лицо капитана выражало явное облегчение. Точно он прыгнул в холодную воду, а она на поверку оказалась теплой. Не отводя больше глаз, он продолжал: — Дела у нас оживились, когда началась война. Те, что уже дерутся, берут все подряд; те, что собираются вступить в драку, запасаются, а все прочие так трясутся, что тоже делают запасы на черный день.
— Стало быть, с пустыми трюмами «Чудаки-рыбаки» в рейс не пойдут? — спросил Таул.
Капитан Квейн встал. Его мощная фигура заполнила собой почти всю каюту, а зычный голос занял то немногое, что осталось.
— В деньгах я не нуждаюсь, парень, честно тебе скажу. Сейчас курсировать между Марльсом и Рорном стало выгодно как никогда. Я могу плавать там с завязанными глазами, а на жизнь между тем зарабатываю. — Капитан устремил взгляд на огороженную бортиком полку с книгами. — Но кое-что мне на этой дороге не нравится.
— Что же это, капитан? — спросил Джек.
— Проливы, парень. В это время года море между Рорном и Марльсом что твой кисель. Ни ветра, ни волн, ни течения — зацепиться не за что. Судно, можно сказать, плывет само по себе. — Капитан печально покачал головой. — Тоска, да и только.
На этот раз Джек не нуждался в выразительном взгляде Таула.
— А как насчет плавания на восток, капитан? Как там в это время года?
— Прямо скажу тебе, парень, — хуже и не бывает.
— И около Ларна тоже? — спросил Таул.
Капитан даже не моргнул.
— Я так и знал, что до этого дойдет. — Он улыбнулся, и его серые глаза засверкали как море. — Вы ведь на Ларн собрались, так ведь?
Джеку начинал нравиться капитан — его громкий ворчливый голос, его уютная каюта, озорной блеск его глаз. Квейн знал, чего им надобно, с самого начала — возможно, с той минуты, когда впервые увидел Таула. Джек выпил второй стакан рому. Брага — просто лампадное масло по сравнению с этим золотистым напитком. Таул перегнулся через стол:
— Да, мы хотим попасть на Ларн как можно скорее.
Капитан потер щеки и перевел взгляд с Джека на Таула.
— Стало быть, дело срочное?
— Будущее Севера зависит от этого, — сказал Таул.
Джек подумал и добавил:
— И жизнь прекрасной женщины. — Таул с недоумением посмотрел на него, но Джек знал, что сказал это не напрасно. Капитан Квейн не похож на человека, которого так уж заботят судьбы Севера.
— Прекрасной женщины, говоришь?
— Самой прекрасной на свете. Глаза у нее как вечернее небо, кожа — как шелк, а волосы... волосы темные и ароматные, как черное дерево. — Говоря это, Джек смотрел только на капитана, избегая встретиться взглядом с Таулом.
Квейн поднес бутылку с ромом к свету, нашел ее содержимое недостаточным и достал из шкафчика другую, закупоренную и запечатанную воском. Потом взял с полки свечу и стал разогревать ею воск. Поймав озадаченный взгляд Джека, он сказал:
— Я знаю, парень, о чем ты думаешь. Сломать печать рукой было бы быстрее. Но тогда я лишился бы самого большого удовольствия во всем этом деле.
— Предвкушения?
— Ты мне нравишься, Джек, — улыбнулся ему капитан. — Ты умный парнишка.
И он бросил на Джека пристальный взгляд, словно стараясь вспомнить имя знакомого с виду человека — только, похоже, он уже знал это имя. Мотнув головой, капитан стер с горлышка расплавленный воск и вытащил пробку. Потом махнул Джеку с Таулом, предлагая допить то, что осталось в стаканах, и налил им по новой порции, которую они в молчании и прикончили. Дав рому впитаться в язык, капитан сказал:
— Ради женщины с глазами как вечернее небо стоит отправиться в плавание. Мое судно поднимало якорь для куда менее стоящих вещей. Мужчины выходят в море по разным причинам: ради золота, ради приключений, убегая от прошлого или надеясь обрести новое будущее. А вот я это делаю по одной-единственной причине: потому что люблю это дело. — Взор Квейна устремился куда-то далеко, за пределы каюты. — Я выхожу в море, потому что оно меняет цвет каждый день, а ветер то хлещет, то ластится к тебе. Выхожу, потому что во мне больше соли, чем крови, и моя душа никогда не сходит вместе со мной на берег. — Взгляд капитана вернулся в каюту и остановился на Джеке. — Я пойду на Ларн, приятель. Ради прекрасной женщины, из любви к морю и еще потому, что моряк не может знать места как следует, пока не побывает там трижды.
Сердце Джека громко стучало. Капитан говорил с таким чувством, что нельзя было не проникнуться его словами. Джек чувствовал зов моря, тот самый, о котором говорил Квейн, хотя на корабле оказался впервые в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Таул ответил на пожатие так сердечно, что костяшки пальцев побелели.
— Давно мы не виделись, капитан.
— Нет, парень. Для друзей слова «давно» не существует. Они всегда встречаются вовремя.
Теплые слова капитана заставили Джека почувствовать, что тут он словно бы в стороне. Он ни разу еще не встречался со старыми друзьями — он всегда шел вперед и никогда не возвращался. Джек медленно отошел от веселого сборища. Карвер с мачты заметил это и заорал во всю глотку:
— Эй, капитан, Таул притащил с собой еще одну сухопутную крысу. Зовут Джеком, как это ни прискорбно.
Капитан повернулся в сторону, куда указывал Карвер, и Джек ощутил на себе взгляд острых серых глаз.
— Капитан Квейн, — сказал Таул, — это мой добрый друг Джек.
И тогда капитан, на вид здоровый как бык, прижал руку к груди и повалился на палубу.
* * *
— Не знаю, что такое на меня нашло, — сказал капитан. Он поднес ко рту стакан с ромом и выпил его единым духом. — А-а. Вот так-то лучше. — Он со стуком поставил стакан на окруженный бортиком стол. — Вот уж почти полвека я плаваю по морям, и ни разу со мной такого конфуза не случалось.
Джек заметил, что капитан старается не смотреть на него.
Они сидели внизу, в маленькой, ярко освещенной каюте. Файлер только что вышел. Хотя капитан настаивал, что спустится вниз сам, «своими морскими ногами», Файлер не успокоился, пока благополучно не водрузил его на стул.
— Я вижу, капитан, вы только что пришли из Марльса? — сказал Таул.
Джек взглянул на рыцаря, удивляясь такой резкой смене разговора. Таул ответил быстрым суровым взглядом, и Джек понял: капитан Квейн — гордый человек, а гордые люди не любят обнаруживать своей слабости. Таул, не упоминая больше о случае на палубе, помогает капитану обрести душевное равновесие.
— Да, на рассвете, с грузом исроанского шелка на борту. Целое состояние.
Капитан, взяв бутылку, наполнил все три стакана. На Джека он упорно не смотрел.
— Вы всегда возите шелк, капитан? — спросил Джек, вознамерившись добиться-таки его внимания.
Капитан опрокинул второй стакан и даже улыбнулся, когда их взоры наконец встретились.
— Шелк, специи, порох для осады — что грузят, то и везу. — Лицо капитана выражало явное облегчение. Точно он прыгнул в холодную воду, а она на поверку оказалась теплой. Не отводя больше глаз, он продолжал: — Дела у нас оживились, когда началась война. Те, что уже дерутся, берут все подряд; те, что собираются вступить в драку, запасаются, а все прочие так трясутся, что тоже делают запасы на черный день.
— Стало быть, с пустыми трюмами «Чудаки-рыбаки» в рейс не пойдут? — спросил Таул.
Капитан Квейн встал. Его мощная фигура заполнила собой почти всю каюту, а зычный голос занял то немногое, что осталось.
— В деньгах я не нуждаюсь, парень, честно тебе скажу. Сейчас курсировать между Марльсом и Рорном стало выгодно как никогда. Я могу плавать там с завязанными глазами, а на жизнь между тем зарабатываю. — Капитан устремил взгляд на огороженную бортиком полку с книгами. — Но кое-что мне на этой дороге не нравится.
— Что же это, капитан? — спросил Джек.
— Проливы, парень. В это время года море между Рорном и Марльсом что твой кисель. Ни ветра, ни волн, ни течения — зацепиться не за что. Судно, можно сказать, плывет само по себе. — Капитан печально покачал головой. — Тоска, да и только.
На этот раз Джек не нуждался в выразительном взгляде Таула.
— А как насчет плавания на восток, капитан? Как там в это время года?
— Прямо скажу тебе, парень, — хуже и не бывает.
— И около Ларна тоже? — спросил Таул.
Капитан даже не моргнул.
— Я так и знал, что до этого дойдет. — Он улыбнулся, и его серые глаза засверкали как море. — Вы ведь на Ларн собрались, так ведь?
Джеку начинал нравиться капитан — его громкий ворчливый голос, его уютная каюта, озорной блеск его глаз. Квейн знал, чего им надобно, с самого начала — возможно, с той минуты, когда впервые увидел Таула. Джек выпил второй стакан рому. Брага — просто лампадное масло по сравнению с этим золотистым напитком. Таул перегнулся через стол:
— Да, мы хотим попасть на Ларн как можно скорее.
Капитан потер щеки и перевел взгляд с Джека на Таула.
— Стало быть, дело срочное?
— Будущее Севера зависит от этого, — сказал Таул.
Джек подумал и добавил:
— И жизнь прекрасной женщины. — Таул с недоумением посмотрел на него, но Джек знал, что сказал это не напрасно. Капитан Квейн не похож на человека, которого так уж заботят судьбы Севера.
— Прекрасной женщины, говоришь?
— Самой прекрасной на свете. Глаза у нее как вечернее небо, кожа — как шелк, а волосы... волосы темные и ароматные, как черное дерево. — Говоря это, Джек смотрел только на капитана, избегая встретиться взглядом с Таулом.
Квейн поднес бутылку с ромом к свету, нашел ее содержимое недостаточным и достал из шкафчика другую, закупоренную и запечатанную воском. Потом взял с полки свечу и стал разогревать ею воск. Поймав озадаченный взгляд Джека, он сказал:
— Я знаю, парень, о чем ты думаешь. Сломать печать рукой было бы быстрее. Но тогда я лишился бы самого большого удовольствия во всем этом деле.
— Предвкушения?
— Ты мне нравишься, Джек, — улыбнулся ему капитан. — Ты умный парнишка.
И он бросил на Джека пристальный взгляд, словно стараясь вспомнить имя знакомого с виду человека — только, похоже, он уже знал это имя. Мотнув головой, капитан стер с горлышка расплавленный воск и вытащил пробку. Потом махнул Джеку с Таулом, предлагая допить то, что осталось в стаканах, и налил им по новой порции, которую они в молчании и прикончили. Дав рому впитаться в язык, капитан сказал:
— Ради женщины с глазами как вечернее небо стоит отправиться в плавание. Мое судно поднимало якорь для куда менее стоящих вещей. Мужчины выходят в море по разным причинам: ради золота, ради приключений, убегая от прошлого или надеясь обрести новое будущее. А вот я это делаю по одной-единственной причине: потому что люблю это дело. — Взор Квейна устремился куда-то далеко, за пределы каюты. — Я выхожу в море, потому что оно меняет цвет каждый день, а ветер то хлещет, то ластится к тебе. Выхожу, потому что во мне больше соли, чем крови, и моя душа никогда не сходит вместе со мной на берег. — Взгляд капитана вернулся в каюту и остановился на Джеке. — Я пойду на Ларн, приятель. Ради прекрасной женщины, из любви к морю и еще потому, что моряк не может знать места как следует, пока не побывает там трижды.
Сердце Джека громко стучало. Капитан говорил с таким чувством, что нельзя было не проникнуться его словами. Джек чувствовал зов моря, тот самый, о котором говорил Квейн, хотя на корабле оказался впервые в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153