Она нарумянила щеки и накрасила губы, сделав их из бледно-розовых кроваво-красными. Потом поднесла ко рту бокал. Неразбавленное вино сразу ударило ей в голову, заставив почувствовать себя как нельзя более порочной. Женщины Брена веками слывут похотливыми как кошки — что проку это отрицать?
Катерина распустила шнуровку и повернулась к зеркалу, любуясь своей высокой грудью. Повинуясь внезапному порыву, она нарумянила себе соски. Блезу бы это понравилось, подумала она, выгибаясь и восхищаясь делом своих рук.
Что еще? Она взяла склянку с ароматическим маслом и помазала за ушами, у шеи и во множестве других мест. Завершив свой туалет, она прислушалась к звукам за ширмой. Вода плещется... и еще слышно что-то непонятное. Сбросив сорочку и чулки, Катерина подошла к ширме. Без пояса девственности она чувствовала себя непривычно легкой, будто и не собой. Рано утром Бэйлор вручил ей ключ, и она весь день проходила без пояса. Ей даже как-то недоставало его: постоянное трение доставляло ей своего рода удовольствие. у ширмы она отвела волосы с лица и заметила, что пальцы ее испачканы румянами. Нагая теперь, она хотела вытереть руки о ковер на стене, но передумала и, восторженно хихикнув, вытерла их о волосы на лобке. Светлые кудри стали густо-розовыми Катерина прикусила губу, чтобы не рассмеяться громко.
Легкий скребущий звук, доносящийся из-за ширмы, положил конец ее восторгу. С ума сойти можно: у мужчины первая брачная ночь, и молодая жена ждет его, а он битый час сидит в ванне и скребет себя. У Катерины по спине прошел холодок: так не должно быть. Она прокралась до конца ширмы и осторожно заглянула за нее.
От воды шел пар — это же кипяток, как он не обожжется? Кайлок сидел в ванной спиной к Катерине, и кожа его была расцарапана — кое-где даже до крови. Он делал что-то, наклонясь вперед, — Катерина высунулась чуть подальше и увидела, что он скребет себе руки деревянной щеткой. Она мелькала так быстро, что ее не было видно.
Катерина смотрела, полагая, что он все же остановится прежде, чем сдерет с себя кожу. Но нет. Он продолжал с тупой старательностью орудовать щеткой, как будто ничто иное на свете не имело значения.
Взглянув на его щеку, Катерина поняла, что его челюсти движутся. Она не видела, как шевелятся его губы, и не слышала слов, но мышцы щеки работали, и челюсть дергалась вверх и вниз.
Катерина убрала голову. С нее было довольно. Зрелище Кайлока, бормочущего себе что-то под нос и при этом обдирающего свои руки до живого мяса, круто изменило ее настроение. Что-то не так с ее мужем: похоже, он не совсем здоров рассудком. Катерина потрясла головой. Нет, так думать не годится. Ведь он всего два дня назад узнал о смерти своей матери. Весь Брен толковал об этом.
Королева, по рассказам, умерла страшной смертью от рук разбойников-хальков: над ней надругались, труп ее расчленили и завернули в аннисский флаг. Неудивительно, что Кайлок ведет себя странно после таких известий. Меньше чем за год он лишился обоих родителей, а Катерина знала, какая это тяжкая потеря. Нет, ее муж совсем не сумасшедший, он просто не знает, как справиться со своим горем.
Придя к этому заключению, Катерина почувствовала себя гораздо лучше. Ее супружеский долг — помочь мужу пережить это тяжкое время. Она знала по опыту: когда Блейза тревожил предстоящий бой или он ссорился со своим братом, ничто так не отвлекало его от забот, как бурная ночь любви.
Думая об этом, Катерина налила себе третий бокал вина выпила порядком и позвала:
— Кайлок, муж мой, ваша жена уже устала ждать. — Она напрягла слух и услышала плеск воды: ее голос, как видно, вывел короля из транса.
С гордой улыбкой она в последний раз погляделась в зеркало: это будет замечательная ночь. Воображение уже рисовало ей, как Кайлок, обессилев после долгих и страстных ласк, рыдает в ее объятиях.
Но горе потом — сначала любовь. Подойдя к кровати, Катерина стала задувать свечи одну за другой, пока не сделала свет достаточно слабым. С кубком в одной руке она, смеясь, обрызгалапостель благовонным маслом, допила свое вино и нырнула в простыни.
Из-за ширмы доносились ободряющие звуки: Кайлок, выйдя из ванны, вытирался и одевался.
Катерина подложила побольше подушек под спину и шею и сменила несколько поз, выпячивая грудь, расправляя плечи и раскидывая волосы веером на подушках. Ни одна не устраивала ее полностью. Ей хотелось и восхитить, и удивить Кайлока, когда он выйдет. Судя по усиливающимся шорохам за ширмой, у нее оставалось не так уж много времени. Если бы еще в голове так не шумело: она выпила слишком много, куда больше, чем подобает девице в первую брачную ночь. Зато теперь она чувствовала себя восхитительно освобожденной.
Пососав большой палец, Катерина решила укрыться до самого подбородка. Наверху — скромное девичье личико, а пода простыней — вся она, с раскинутыми ногами и полная ожидания. Это будет великолепно!
Улыбаясь, Катерина натянула повыше простыню и стала с нетерпением ждать, когда явится Кайлок.
* * *
Кайлок был не так чист, каким желал бы быть ради Катерины. Даже и теперь, когда его мать упокоилась в могиле, он не мог избавиться от ее зловония. Из преисподней, в которую она низверглась, его по-прежнему донимали ее зловоние, ее скверна, ее грех. Королева Аринальда была шлюхой и умерла как шлюха — он нее позволит ей больше грязнить себя. Этой ночью он наконец-то избавится от нее. Одной смерти недостаточно — ему нужно омыться чистотой Катерины, чтобы отделаться от последних следов материнского порока.
Он — дитя греха, и этого уже не изменишь, но союз с Катериной сделает его законнорожденным. Ее священное чрево возродит его.
Охваченный нетерпением, Кайлок поспешно вытирал волосы.
По его распоряжению на стуле было приготовлено чистое белье. Он потрогал ткань своими обшарпанными пальцами. Шелк — это хорошо.
Меньше чем за минуту он был готов предстать перед новобрачной. Взволнованный, возбужденный, он дышал легко и часто. Он вышел из-за ширмы и оглядел комнату. В ней все изменилось: свет стал мягче, приглушеннее, и удушающий запах духов стоял в воздухе, а Катерина уже легла и ждала его в постели.
Она улыбнулась ему.
— Сегодня вы, мой господин, сложили к моим ногам Халькус, а я еще ничем не отдарила вас.
Кайлок, уже улыбаясь ей в ответ, увидел вдруг, что и сама Катерина изменилась: она намазала красным свои губы и щеки. Как шлюха. Маленький мускул забился у него на виске. В его мечтах о возрождении Катерина виделась ему совсем не такой. Он подошел поближе. Запах духов стал сильнее, и под ним чувствовался другой: запах вина. В комнате разило борделем. Кайлок медленно покачал головой. Это было неправильно.
Катерина улыбалась ему бесстыдно, как трактирная девка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Катерина распустила шнуровку и повернулась к зеркалу, любуясь своей высокой грудью. Повинуясь внезапному порыву, она нарумянила себе соски. Блезу бы это понравилось, подумала она, выгибаясь и восхищаясь делом своих рук.
Что еще? Она взяла склянку с ароматическим маслом и помазала за ушами, у шеи и во множестве других мест. Завершив свой туалет, она прислушалась к звукам за ширмой. Вода плещется... и еще слышно что-то непонятное. Сбросив сорочку и чулки, Катерина подошла к ширме. Без пояса девственности она чувствовала себя непривычно легкой, будто и не собой. Рано утром Бэйлор вручил ей ключ, и она весь день проходила без пояса. Ей даже как-то недоставало его: постоянное трение доставляло ей своего рода удовольствие. у ширмы она отвела волосы с лица и заметила, что пальцы ее испачканы румянами. Нагая теперь, она хотела вытереть руки о ковер на стене, но передумала и, восторженно хихикнув, вытерла их о волосы на лобке. Светлые кудри стали густо-розовыми Катерина прикусила губу, чтобы не рассмеяться громко.
Легкий скребущий звук, доносящийся из-за ширмы, положил конец ее восторгу. С ума сойти можно: у мужчины первая брачная ночь, и молодая жена ждет его, а он битый час сидит в ванне и скребет себя. У Катерины по спине прошел холодок: так не должно быть. Она прокралась до конца ширмы и осторожно заглянула за нее.
От воды шел пар — это же кипяток, как он не обожжется? Кайлок сидел в ванной спиной к Катерине, и кожа его была расцарапана — кое-где даже до крови. Он делал что-то, наклонясь вперед, — Катерина высунулась чуть подальше и увидела, что он скребет себе руки деревянной щеткой. Она мелькала так быстро, что ее не было видно.
Катерина смотрела, полагая, что он все же остановится прежде, чем сдерет с себя кожу. Но нет. Он продолжал с тупой старательностью орудовать щеткой, как будто ничто иное на свете не имело значения.
Взглянув на его щеку, Катерина поняла, что его челюсти движутся. Она не видела, как шевелятся его губы, и не слышала слов, но мышцы щеки работали, и челюсть дергалась вверх и вниз.
Катерина убрала голову. С нее было довольно. Зрелище Кайлока, бормочущего себе что-то под нос и при этом обдирающего свои руки до живого мяса, круто изменило ее настроение. Что-то не так с ее мужем: похоже, он не совсем здоров рассудком. Катерина потрясла головой. Нет, так думать не годится. Ведь он всего два дня назад узнал о смерти своей матери. Весь Брен толковал об этом.
Королева, по рассказам, умерла страшной смертью от рук разбойников-хальков: над ней надругались, труп ее расчленили и завернули в аннисский флаг. Неудивительно, что Кайлок ведет себя странно после таких известий. Меньше чем за год он лишился обоих родителей, а Катерина знала, какая это тяжкая потеря. Нет, ее муж совсем не сумасшедший, он просто не знает, как справиться со своим горем.
Придя к этому заключению, Катерина почувствовала себя гораздо лучше. Ее супружеский долг — помочь мужу пережить это тяжкое время. Она знала по опыту: когда Блейза тревожил предстоящий бой или он ссорился со своим братом, ничто так не отвлекало его от забот, как бурная ночь любви.
Думая об этом, Катерина налила себе третий бокал вина выпила порядком и позвала:
— Кайлок, муж мой, ваша жена уже устала ждать. — Она напрягла слух и услышала плеск воды: ее голос, как видно, вывел короля из транса.
С гордой улыбкой она в последний раз погляделась в зеркало: это будет замечательная ночь. Воображение уже рисовало ей, как Кайлок, обессилев после долгих и страстных ласк, рыдает в ее объятиях.
Но горе потом — сначала любовь. Подойдя к кровати, Катерина стала задувать свечи одну за другой, пока не сделала свет достаточно слабым. С кубком в одной руке она, смеясь, обрызгалапостель благовонным маслом, допила свое вино и нырнула в простыни.
Из-за ширмы доносились ободряющие звуки: Кайлок, выйдя из ванны, вытирался и одевался.
Катерина подложила побольше подушек под спину и шею и сменила несколько поз, выпячивая грудь, расправляя плечи и раскидывая волосы веером на подушках. Ни одна не устраивала ее полностью. Ей хотелось и восхитить, и удивить Кайлока, когда он выйдет. Судя по усиливающимся шорохам за ширмой, у нее оставалось не так уж много времени. Если бы еще в голове так не шумело: она выпила слишком много, куда больше, чем подобает девице в первую брачную ночь. Зато теперь она чувствовала себя восхитительно освобожденной.
Пососав большой палец, Катерина решила укрыться до самого подбородка. Наверху — скромное девичье личико, а пода простыней — вся она, с раскинутыми ногами и полная ожидания. Это будет великолепно!
Улыбаясь, Катерина натянула повыше простыню и стала с нетерпением ждать, когда явится Кайлок.
* * *
Кайлок был не так чист, каким желал бы быть ради Катерины. Даже и теперь, когда его мать упокоилась в могиле, он не мог избавиться от ее зловония. Из преисподней, в которую она низверглась, его по-прежнему донимали ее зловоние, ее скверна, ее грех. Королева Аринальда была шлюхой и умерла как шлюха — он нее позволит ей больше грязнить себя. Этой ночью он наконец-то избавится от нее. Одной смерти недостаточно — ему нужно омыться чистотой Катерины, чтобы отделаться от последних следов материнского порока.
Он — дитя греха, и этого уже не изменишь, но союз с Катериной сделает его законнорожденным. Ее священное чрево возродит его.
Охваченный нетерпением, Кайлок поспешно вытирал волосы.
По его распоряжению на стуле было приготовлено чистое белье. Он потрогал ткань своими обшарпанными пальцами. Шелк — это хорошо.
Меньше чем за минуту он был готов предстать перед новобрачной. Взволнованный, возбужденный, он дышал легко и часто. Он вышел из-за ширмы и оглядел комнату. В ней все изменилось: свет стал мягче, приглушеннее, и удушающий запах духов стоял в воздухе, а Катерина уже легла и ждала его в постели.
Она улыбнулась ему.
— Сегодня вы, мой господин, сложили к моим ногам Халькус, а я еще ничем не отдарила вас.
Кайлок, уже улыбаясь ей в ответ, увидел вдруг, что и сама Катерина изменилась: она намазала красным свои губы и щеки. Как шлюха. Маленький мускул забился у него на виске. В его мечтах о возрождении Катерина виделась ему совсем не такой. Он подошел поближе. Запах духов стал сильнее, и под ним чувствовался другой: запах вина. В комнате разило борделем. Кайлок медленно покачал головой. Это было неправильно.
Катерина улыбалась ему бесстыдно, как трактирная девка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153