Но это его не остановит. Никоим образом. Ларн — только одна из фигур танца, и музыка продолжает играть.
Ученик пекаря — он и есть ученик, мальчишка. Наивный, неопытный, неспособный управлять собой. Да, в нем сила, но не та, которой следует опасаться. Баралис немного успокоился. Пока что события играют ему на руку. В этот самый миг, когда он лежит в постели, Кайлок ведет соединенные армии Брена и Королевств к победе. Граду, попавшему в ловушку и оказавшемуся в меньшем числе, против них не устоять. Аннис, оставшийся без друзей и союзников, будущей весной неминуемо сдастся империи. Кайлок — блестящий полководец, никто не в силах противиться его натиску.
Баралису будет недоставать указаний оракулов, но в конечном счете он обойдется и без них. Они уже и так сделали большое дело, предсказав точную дату начала зимних бурь.
Баралис расслабился под тяжелыми одеялами. Да, Ларн погиб, но успел склонить чашу весов в сторону империи.
Что до Джека, то он, без сомнения, отправится обратно в Брен. Баралис со своей стороны позаботится об этом, распустив слух, что дочь Мейбора жива. Джек и рыцарь — оба привязаны к Меллиандре и непременно поспешат ей на помощь. Но до Брена им не добраться — Баралис присмотрит и за этим. Скейс наверняка уже оправился от своей раны и теперь находится в Рорне: он последует за ними на север. Но одного Скейса мало. Он однажды уже потерпел неудачу, и полагаться только на него не приходится.
Кого бы еще натравить на Джека и рыцаря? Баралис недолго размышлял об этом. Кого же, как не Тирена. У главы ордена имеются люди на всем восточном побережье, а по количеству шпионов он уступает разве только архиепископу Рорнскому. Он вполне способен перехватить двух путников. Лучшего нельзя и желать. Рыцарь разыскивается за убийство, он опозорил орден и отрекся от него — прямой долг Тирена предать его правосудию. А если с рыцарем и его спутником произойдет в пути несчастный случай — что ж поделаешь.
— Кроп, — позвал Баралис.
— Да, хозяин? — Кроп сидел в темноте, терпеливо ожидая, когда Баралис подаст признаки жизни.
— Тирен идет с королевской армией?
— Да, хозяин. Он сам ведет в бой своих рыцарей.
— Хорошо. — Баралис отважился повернуться к слуге, поплатившись за это болью в боку. — Как только он войдет в город, дай ему знать, что завтра я желаю его видеть.
— Да, хозяин, — немного рассеянно ответил Кроп. На коленях у него лежала его любимая коробочка. — Вы долго спали. И говорили во сне.
— О чем?
Кроп повертел коробочку в руках.
— О Ларне. Вы говорили, что он погиб.
— Да, ларнский храм уничтожен. Но тебе-то что до этого? — нетерпеливо бросил Баралис.
Ему требовалось отдохнуть перед завтрашней встречей с Тиреном. Кроп сунул коробочку обратно за пазуху.
— Да ничего, хозяин, право, ничего.
* * *
— Вот, выпей-ка это. — Таул протянул Джеку чашу с чем-то горячим. Джек только что проснулся и не совсем еще пришел в себя.
— А что это?
— Сбитень на дождевой воде.
— Ну да, дождь я вижу, но где...
— Уметь надо, — улыбнулся страшный на вид Таул: глаза подбиты, губа распухла, на левой скуле громадный кровоподтек, на правой — глубокая царапина.
— А насчет еды ты ничего не сумел?
— Как же. — И Таул показал Джеку нечто напоминающее рыбу.
— Нет уж, спасибо. Если это рыба, то она, похоже, чересчур давно рассталась с океаном.
— Возможно. Мне дала ее старуха — у нее таких целая корзина. — Таул проглотил рыбешку целиком. — Гм-м. Пойду, пожалуй, еще попрошу.
— Я с тобой. — Джек вспомнил старуху, сидевшую ночью в качалке, и ему захотелось посмотреть, не она ли дала Таулу рыбу. Он чувствовал, что это она и есть. Много ли может быть старух на таком маленьком островке?
Поднимаясь с земли, он испытал разнообразные боли, туман в глазах, дрожь в коленках и головокружение. В конце концов Таул поднял его словно мешок. Джека даже смех разобрал. Ну и вид, должно быть, у них обоих — точно у парочки побитых забулдыг.
Они находились, как он сообразил, где-то среди тех хижин, что ютились на задах храма. Крыша у них над головой опиралась не на четыре, а всего лишь на две стены. Впереди виднелось такое же строение, а дальше не было ничего, кроме неба. Джек не помнил, как он попал сюда. Он многого не помнил — да и не хотел вспоминать.
Таул сильно хромал, но все-таки помогал Джеку. Вместе они поплелись в сторону храма. Жрецы в бурых рясах крестились при виде их, какие-то мужчины провожали их безумными взорами, и уродливые женщины разбегались прочь как крысы. Никто не смел остановить их.
Моросил мелкий дождь. Ветра не было. Джек начал ощущать пустоту этого места. Пульс не бился, и тепло иссякло — Ларн превратился в пустую скорлупу.
Его былой ритм Джек теперь чувствовал в себе. Его преображенное сердце билось в лад с призрачным пульсом острова. Ставшее более скорым биение правило кровью и легкими. Тело, не привыкшее к этому, напрягалось и потело. Точно в лихорадке — и все-таки не совсем так. Тело просто стремилось догнать участившееся сердцебиение.
— Ну как ты, Джек?
— Чудесно. Вот только... — И Джек умолк, увидев ларнский храм. Тот лежал в руинах. Все восточное крыло обвалилось. Гранитные глыбы налезали друг на друга, словно поленья в очаге. Дверные рамы надгробиями стояли над развалинами стен. Джек содрогнулся. Все это сделал он.
— Храм был выстроен над пещерой, — сказал Таул. — Когда она обвалилась, он рухнул вместе с ней.
Джек потряс головой, не находя слов. Там, под обломками, под гранитными глыбами и скалами, лежали мертвые оракулы. Привязанные к своим камням, бессильные спастись, они пали жертвой того самого храма, которому служили. Страшно умереть вот так, подобно обреченным на заклание агнцам.
— Ничто не дается нам даром, — прошептал Джек. — Ничто.
— Я это знаю, Джек. Знаю, — тихим нетвердым голосом сказал Таул. — Надо научиться жить с этим, вот и все.
Слова рыцаря напомнили Джеку, что не он один несет на себе груз сожалений, неуверенности и вины.
— Хе-хе-хе! — нарушил тишину чей-то пронзительный смех. — Он рухнул на веки вечные. Хе! Хе! Хе!
У западной стены храма сидела на нижней ступеньке старуха с корзинкой у ног, с тонкой шалью на плечах, как-то скошенная на правый бок. Джек направился к ней. Это она показала им ночью дорогу, а быть может, и дверь отперла. Подойдя ближе, он увидел, что вся правая сторона лица у нее неживая. Она смеялась только левой половиной рта и моргала только левым глазом — правый был закрыт. Джек взглянул на ее колени. Из-под шали выглядывала сжатая в кулак правая рука — она побурела и ссохлась, как у трупа. Длинные загнутые ногти вросли в сухое запястье.
Старуха смотрела на Джека.
— Ты сделал то, что хотела она, верно?
— Кто она? И чего она хотела?
Старуха раскачивалась взад-вперед, сидя на ступеньке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153