Он был похож на старика. Джлари содрогнулась. Пракна наклонился, подхватил жену на руки, без усилий подняв легкое как перышко тело, и бережно положил ее на кровать. Джлари старалась не встречаться с ним взглядом.
— Прости! — тихо прошептала она. Она скрестила руки перед собой, пряча грудь. — Пракна, прости меня…
— Тише, — прошептал Пракна. Он осторожно ухватил край простыни и укрыл ее. Не решаясь к ней прикоснуться, он нерешительно мялся у кровати. — Отдыхай, Джлари. Просто отдыхай. Я дома.
Джлари поспешно кивнула:
— Да, дома. Ты со мной. Ты останешься со мной. — Она упорно не открывала глаз. Натянув простыню, она спрятала под ней свое полное стыда лицо, закрыла накрашенные губы. — Не оставляй меня.
— Конечно, — легко пообещал Пракна, — Я посижу с тобой. Мы просто посидим рядом, правда?
— Не оставляй меня! Ни сейчас, ни потом. Никогда.
— Никогда — это очень долго, любимая.
— Теперь здесь Шакал. Он займется Наром вместо тебя. Мы сможем быть вместе. Наконец.
Пракна отвернулся. Он не хотел, чтобы Джлари увидела его лицо. Все закончилось слишком быстро — ее веселое настроение, интимная трапеза, ароматы… Слишком скоро он снова увидел ту жену, которую оставил, уезжая из дома. Он восхищался ею и ее мужественной попыткой перемениться — но в то же время мысленно проклинал ее и ее раненое сердце. Это уже было не горе. Это больше походило на безумие — и Пракна понял, что его жена никогда не станет той женщиной, на которой он когда-то женился.
— Не надо ни о чем говорить, любимая, — сказал он. — у нас обоих был трудный день. Просто засыпай. Я посижу с тобой. Если хочешь, поговорим утром. Я поведу тебя погулять.
Джлари открыла глаза и в мгновенном просветлении улыбнулась ему.
— Мне очень жаль, — призналась она. — Честно. Я не та женщина, какая тебе нужна.
— Ты всегда была именно той женщиной, которая мне нужна, — ответил Пракна. — Именно поэтому я всегда к тебе возвращаюсь. Ты притягиваешь меня через полмира, Джлари.
Его жена тихо рассмеялась:
— Ты и правда всегда возвращаешься! Иногда я не могу понять почему.
— И не пытайся понять, — ласково проговорил он, осмеливаясь взять ее за руку. — Я всегда буду к тебе возвращаться.
— Тебе больше не нужно уезжать. Шакал может поработать за тебя. — Она говорила горячо, умоляюще. — Пусть теперь воюет молодежь, муж мой. Давай просто побудем вместе. Неужели это так уж невозможно?
Пракна онемел.
— Джлари…
— У Шакала хватит ненависти за всех нас, — напомнила ему она. — Ты сам мне это говорил. Ты ему не нужен, Пракна. А мне нужен.
— Я нужен памяти моих сыновей, — заявил Пракна. — Я не могу допустить, чтобы за них отомстил посторонний человек. Это мой долг. И моя честь.
Джлари кивнула. Это был неоспоримый довод, и она это поняла.
— Я люблю тебя, — просто сказала она. — Кроме тебя, у меня нет ничего.
Пракна поморщился. Это относилось к ним обоим. Джлари поистине была его лучшей половиной. Вторая половина окаменела и умерла, и ею двигала только жажда мщения. Но ему не хотелось расставаться с этой половиной — не совсем хотелось. Он желал вернуться в Лисе с головами нарцев у пояса и провести остаток своих дней рядом с Джлари в уверенности, что он сделал все, на что был способен. На Лиссе его называли героем, но он считал, что это еще надо доказать. Его сыновья требовали от него поступков.
— Закрой глаза, — попросил он жену. — Мы увидимся утром.
— Ты останешься со мной? — спросила Джлари.
— Если хочешь.
Джлари кивнула и закрыла глаза. Пракна сел на край постели рядом с ней, глядя на нее при свете луны. Поначалу ее дыхание было учащенным, но вскоре успокоилось и замедлилось. Напряженное лицо расслабилось и снова стало прекрасным. За несколько коротких минут она заснула, уйдя в какую-то неспокойную страну снов. Пракна осторожно поднялся с кровати. Джлари тревожно пошевелилась, но не проснулась. Он тихо прошел к двери и открыл ее. На столе в гостиной лежал георгин, который он привез ей. Он взял цветок и мгновение полюбовался им, а потом неслышно вернулся в спальню. Джлари во сне отвернулась от него. Он посмотрел на нее, а потом положил рядом с ней на подушку свой ароматный подарок. При этом в его голове зазвучала знакомая песнь из мавзолея. Это была мрачная песнь — молитва, которую произносили всякий раз, когда клали у памятника дары. Почему-то она показалась ему уместной и сейчас, когда он смотрел на жену.
— Цветы мертвецам, — прошептал он, а потом повернулся и ушел из спальни.
25
«Устрашающий»
Шани Вэнтран оказалась такой же независимой особой, как ее мать и отец. Она не ела, когда Симон приносил ей пищу, не засыпала, когда темнело. Постоянная качка не вызывала у нее морской болезни, но ее рвало всякий раз, как Симон пытался ее накормить. Она унаследовала не только глаза Ричиуса, но и его умение злиться. В глазах Симона эта годовалая девочка была настоящим исчадием ада, и справиться с ней он не мог.
После отплытия из Фалиндара Шани делила с Симоном его тесную каюту, и отношения между ними сложились далеко не теплые. Симон изо всех сил старался, чтобы девочке было хорошо, но она тосковала по дому и была потрясена разлукой с родителями. Нарский корабль пугал ее и вызывал капризы. Она ела очень мало — бросала почти всю еду на пол, а пила ровно столько, сколько было необходимо, чтобы ее тельце не сморщилось. Цвет кожи у нее оставался здоровым, но она легко раздражалась. Симон чувствовал ее неприязнь. Обладая свойственным детям даром читать чужие мысли, Шани словно знала его преступления и винила его во всем.
Сам Симон был не менее раздражителен. Чувство вины, которое он надеялся оставить в Люсел-Лоре, последовало за ним в плавание. Порой оно будило его ночами, а аппетит он утратил полностью. Он ел даже меньше, чем Шани, и почти все плавание сидел над ведром или перевешивался через борт. Сильное волнение на море превратило его ноги в вату и принесло понос. Спустя две недели плавания он уже не грезил о женщинах или свежих продуктах. Теперь его сны стали кошмарами, населенными морскими чудовищами. Золотое лицо Бьяджио появлялось в его снах и дразнило его. Ему виделись берега, превращавшиеся в зыбучие пески, и ураганы, утаскивавшие «Устрашающего» под воду. Теперь он часто просыпался в поту, провонявшем морем.
Три дня назад корабль миновал Лисе, далеко обогнув Сотню Островов, чтобы не столкнуться со шхунами, и сейчас плыл в глубоких и опасных водах далеко от берегов, направляясь к мысу Казархун. Еще неделя или чуть больше — и они прибудут на Кроут. Бьяджио получит желанную добычу. А Симон получит Эрис. Однако эта мысль мало его утешала. Во время долгого плавания он часто думал об Эрис, но это были обрывочные воспоминания, запятнанные тем мерзким делом, которое он выполнял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
— Прости! — тихо прошептала она. Она скрестила руки перед собой, пряча грудь. — Пракна, прости меня…
— Тише, — прошептал Пракна. Он осторожно ухватил край простыни и укрыл ее. Не решаясь к ней прикоснуться, он нерешительно мялся у кровати. — Отдыхай, Джлари. Просто отдыхай. Я дома.
Джлари поспешно кивнула:
— Да, дома. Ты со мной. Ты останешься со мной. — Она упорно не открывала глаз. Натянув простыню, она спрятала под ней свое полное стыда лицо, закрыла накрашенные губы. — Не оставляй меня.
— Конечно, — легко пообещал Пракна, — Я посижу с тобой. Мы просто посидим рядом, правда?
— Не оставляй меня! Ни сейчас, ни потом. Никогда.
— Никогда — это очень долго, любимая.
— Теперь здесь Шакал. Он займется Наром вместо тебя. Мы сможем быть вместе. Наконец.
Пракна отвернулся. Он не хотел, чтобы Джлари увидела его лицо. Все закончилось слишком быстро — ее веселое настроение, интимная трапеза, ароматы… Слишком скоро он снова увидел ту жену, которую оставил, уезжая из дома. Он восхищался ею и ее мужественной попыткой перемениться — но в то же время мысленно проклинал ее и ее раненое сердце. Это уже было не горе. Это больше походило на безумие — и Пракна понял, что его жена никогда не станет той женщиной, на которой он когда-то женился.
— Не надо ни о чем говорить, любимая, — сказал он. — у нас обоих был трудный день. Просто засыпай. Я посижу с тобой. Если хочешь, поговорим утром. Я поведу тебя погулять.
Джлари открыла глаза и в мгновенном просветлении улыбнулась ему.
— Мне очень жаль, — призналась она. — Честно. Я не та женщина, какая тебе нужна.
— Ты всегда была именно той женщиной, которая мне нужна, — ответил Пракна. — Именно поэтому я всегда к тебе возвращаюсь. Ты притягиваешь меня через полмира, Джлари.
Его жена тихо рассмеялась:
— Ты и правда всегда возвращаешься! Иногда я не могу понять почему.
— И не пытайся понять, — ласково проговорил он, осмеливаясь взять ее за руку. — Я всегда буду к тебе возвращаться.
— Тебе больше не нужно уезжать. Шакал может поработать за тебя. — Она говорила горячо, умоляюще. — Пусть теперь воюет молодежь, муж мой. Давай просто побудем вместе. Неужели это так уж невозможно?
Пракна онемел.
— Джлари…
— У Шакала хватит ненависти за всех нас, — напомнила ему она. — Ты сам мне это говорил. Ты ему не нужен, Пракна. А мне нужен.
— Я нужен памяти моих сыновей, — заявил Пракна. — Я не могу допустить, чтобы за них отомстил посторонний человек. Это мой долг. И моя честь.
Джлари кивнула. Это был неоспоримый довод, и она это поняла.
— Я люблю тебя, — просто сказала она. — Кроме тебя, у меня нет ничего.
Пракна поморщился. Это относилось к ним обоим. Джлари поистине была его лучшей половиной. Вторая половина окаменела и умерла, и ею двигала только жажда мщения. Но ему не хотелось расставаться с этой половиной — не совсем хотелось. Он желал вернуться в Лисе с головами нарцев у пояса и провести остаток своих дней рядом с Джлари в уверенности, что он сделал все, на что был способен. На Лиссе его называли героем, но он считал, что это еще надо доказать. Его сыновья требовали от него поступков.
— Закрой глаза, — попросил он жену. — Мы увидимся утром.
— Ты останешься со мной? — спросила Джлари.
— Если хочешь.
Джлари кивнула и закрыла глаза. Пракна сел на край постели рядом с ней, глядя на нее при свете луны. Поначалу ее дыхание было учащенным, но вскоре успокоилось и замедлилось. Напряженное лицо расслабилось и снова стало прекрасным. За несколько коротких минут она заснула, уйдя в какую-то неспокойную страну снов. Пракна осторожно поднялся с кровати. Джлари тревожно пошевелилась, но не проснулась. Он тихо прошел к двери и открыл ее. На столе в гостиной лежал георгин, который он привез ей. Он взял цветок и мгновение полюбовался им, а потом неслышно вернулся в спальню. Джлари во сне отвернулась от него. Он посмотрел на нее, а потом положил рядом с ней на подушку свой ароматный подарок. При этом в его голове зазвучала знакомая песнь из мавзолея. Это была мрачная песнь — молитва, которую произносили всякий раз, когда клали у памятника дары. Почему-то она показалась ему уместной и сейчас, когда он смотрел на жену.
— Цветы мертвецам, — прошептал он, а потом повернулся и ушел из спальни.
25
«Устрашающий»
Шани Вэнтран оказалась такой же независимой особой, как ее мать и отец. Она не ела, когда Симон приносил ей пищу, не засыпала, когда темнело. Постоянная качка не вызывала у нее морской болезни, но ее рвало всякий раз, как Симон пытался ее накормить. Она унаследовала не только глаза Ричиуса, но и его умение злиться. В глазах Симона эта годовалая девочка была настоящим исчадием ада, и справиться с ней он не мог.
После отплытия из Фалиндара Шани делила с Симоном его тесную каюту, и отношения между ними сложились далеко не теплые. Симон изо всех сил старался, чтобы девочке было хорошо, но она тосковала по дому и была потрясена разлукой с родителями. Нарский корабль пугал ее и вызывал капризы. Она ела очень мало — бросала почти всю еду на пол, а пила ровно столько, сколько было необходимо, чтобы ее тельце не сморщилось. Цвет кожи у нее оставался здоровым, но она легко раздражалась. Симон чувствовал ее неприязнь. Обладая свойственным детям даром читать чужие мысли, Шани словно знала его преступления и винила его во всем.
Сам Симон был не менее раздражителен. Чувство вины, которое он надеялся оставить в Люсел-Лоре, последовало за ним в плавание. Порой оно будило его ночами, а аппетит он утратил полностью. Он ел даже меньше, чем Шани, и почти все плавание сидел над ведром или перевешивался через борт. Сильное волнение на море превратило его ноги в вату и принесло понос. Спустя две недели плавания он уже не грезил о женщинах или свежих продуктах. Теперь его сны стали кошмарами, населенными морскими чудовищами. Золотое лицо Бьяджио появлялось в его снах и дразнило его. Ему виделись берега, превращавшиеся в зыбучие пески, и ураганы, утаскивавшие «Устрашающего» под воду. Теперь он часто просыпался в поту, провонявшем морем.
Три дня назад корабль миновал Лисе, далеко обогнув Сотню Островов, чтобы не столкнуться со шхунами, и сейчас плыл в глубоких и опасных водах далеко от берегов, направляясь к мысу Казархун. Еще неделя или чуть больше — и они прибудут на Кроут. Бьяджио получит желанную добычу. А Симон получит Эрис. Однако эта мысль мало его утешала. Во время долгого плавания он часто думал об Эрис, но это были обрывочные воспоминания, запятнанные тем мерзким делом, которое он выполнял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203