Ты хочешь, чтобы она одна ехала по Куан-на'Фору?
— Да, ты прав, — согласился Брахт.
Каландриллу не понравился тон друга.
— Думаешь, она смогла бы проделать это путешествие одна? — настаивал он. — Одинокая беспомощная женщина? И ты готов подвергнуть её такому испытанию?
— Ахрд! — пробормотал Брахт. — Я не спорю. Она с нами, и больше я не хочу об этом говорить. Если, конечно, — похотливо усмехнулся он, — ты, кто не давал никаких обетов, не последуешь моему совету.
— Может, и последую, — отозвался Каландрилл и с головой погрузился в воду, не желая слышать смех кернийца.
— Тебе это пойдёт на пользу… — раздался невнятный голос Брахта. — Как молодому жеребцу с…
Каландрилл опять нырнул.
— …племенной кобылой, — услышал он, едва высунув голову на поверхность, и ответил жёстче, чем сам того хотел:
— Я бы не стал её так называть.
Брахт поспешил заметить:
— Друг мой, я просто пошутил. Конечно, она не кобыла. И возляжешь ты с ней или нет, касается только вас двоих, больше никого.
Каландрилл, удовлетворённый ответом, кивнул:
— Я больше не хочу об этом говорить.
Брахт бросил мыло и ушёл с головой под воду.
— Может, пойдём отсюда, пока не сварились, как мясо в кастрюле?
Они сели на скамейке, стоявшей вдоль стены, и, остывая, обсудили свои будущие действия.
— По крайней мере мы теперь знаем, куда идём, — заметил Каландрилл. — Хотя от цели нас отделяет целая армия.
— Она и для Рхыфамуна помеха, — промычал Брахт, вытирая длинные волосы. — А у нас появились союзники, и они нам помогут.
Каландрилл с улыбкой повернулся к кернийцу.
— Вот как ты запел? — сказал он. — Что, джессериты больше не вселяют в тебя ужас?
— Вроде нет, — пожав плечами, ответил Брахт. — Ахрд, я вырос на рассказах об их жестокости, а теперь вдруг понял, что это просто сказки. Ты думаешь, так легко это осознать? Но я учусь, понимаешь? А раз уж я учусь доверять колдунам, то почему бы мне не довериться тем, кто предлагает помощь? Возможно, сам Хоруль прислал нам Макузена в помощь. ,
— Возможно, — задумчиво согласился Каландрилл.
Брахт усмехнулся:
— Нам остаётся уповать только на это. А пока я намерен набить себе желудок. Пойдём поищем трапезную.
В животе у Каландрилла, вспомнившего, что он целый день ничего не ел, заурчало.
— Хорошо, — согласился он.
Они оделись. У входа в баню их поджидал воин в полном обмундировании. Отношение к ним изменилось, словно из узников они превратились в почитаемых гостей. Джессерит поклонился и предложил им следовать за собой. По сумрачным коридорам он провёл их в спальни и вежливо объяснил, что им следует облачиться в одежды, более подходящие для встречи с вазирем и киривашеном. В комнате уже горели свечи. Вновь подумав, что в темноте джессериты видят лучше, чем он, Каландрилл осмотрелся. Вещи его, которые он небрежно бросил на кровать, были аккуратно сложены в алькове, а меч стоял в стойке из тёмного красного дерева. На кровати лежало джессеритское платье: рубашка из бледно-голубого шелка, малиновая с накладными плечами туника с вышитым золотыми и зелёными нитками на груди оскалившимся драконом. На спине — серебряно-чёрная эмблема Макузенов. Довершали наряд свободные белые шаровары и высокие из мягкой зеленой кожи ботинки. Столь роскошные одеяния заставили его вспомнить о Секке и о том, что в последний раз так он наряжался в надежде завоевать Надаму ден Эквин, а получив от неё отказ, бежал из дворца, дабы залить тоску вином. И тогда встретил Брахта… Именно тогда и начался его долгий путь в неизвестное. Надевая тунику, Каландрилл усмехнулся: Надама настолько была ему безразлична, что он даже не мог представить её лицо. Вместо него перед глазами появлялось лицо Ценнайры. Может, и действительно последовать совету Брахта и не слишком сдерживать себя? Брахт предлагал ему прямой путь. Катя же советовала действовать более утончённо, а ведь она тоже женщина. Посему — Кате виднее, сказал он себе, перепоясываясь широким отливавшим золотом поясом. Истинно, он будет ждать, а не полезет на рожон.
Брахт прав в том, что их ждут долгие совместные дни в пути. Каландрилл осмотрел себя в роскошных одеяниях и остался доволен.
Он хотел было пристегнуть к поясу меч, но передумал. Джессеритам может не понравиться, что гость приходит за стол с оружием. Вместо меча он взял кортик и спрятал его под туникой, усмехнувшись мысли, что невинному мальчику, некогда бежавшему из Секки, ничего подобного и в голову бы не пришло.
Все ещё ухмыляясь, он вышел из спальни и отправился к Брахту.
На кернийце были столь же роскошные одежды, и в них он явно чувствовал себя неуютно: он то и дело передёргивал плечами, беспрестанно поправлял пояс и смотрел на свободные нефритово-зеленые штаны.
— Ахрд, да я настоящий щёголь, — пробормотал Брахт. — И почему нельзя идти в нормальных одеждах?
— Ты выглядишь прекрасно.
В дверях стояла Катя. Брахт обернулся и так и замер с разинутым ртом. На вануйке было переливающееся чёрное вышитое порхающими серебряными птичками платье с высоким воротником; из-под подола выглядывали серебристые туфельки. Распущенные льняные волосы мягкими волнами спадали на плечи, контрастируя с чёрным шёлком и гармонируя с вышитыми птицами. Реакция кернийца её развеселила.
— А ты… — пробормотал он. — Ахрд, я никогда…
Катя смеялась. Брахт беспомощно замотал головой. Каландрилл сказал:
— Ты выглядишь потрясающе, — и тут же поперхнулся, увидев в коридоре Ценнайру.
Платье её было зеркальной противоположностью одеяния Кати: серебристое с вышитыми чёрным и зелёным птицами. Иссиня-чёрные кудри опускались на плавный выступ груди, губы алели, обведённые сурьмой ресницы огромных глаз подрагивали. Она смотрела на Каландрилла.
Юноша поклонился, ощущая себя при дворе своего почившего отца, и сказал:
— Ты ослепительна. — Во рту у него пересохло, и голос зазвучал хрипло. Ему вдруг стало не по себе, и он обрадовался появившемуся из тени латнику.
Джессерит вежливо пригласил их в трапезную. Каландрилл не мог оторвать от Ценнайры глаз и с дрожью в теле предложил ей руку. Почувствовав прикосновение её шелковистой кожи, он лихорадочно стал вспоминать, что делают и что говорят в таких случаях. Брахт полузадушенно хихикнул за спиной, и Каландрилл так и не нашёлся, что сказать, внутренне проклиная себя за неуклюжесть.
Ценнайра сразу учуяла его запах и, распознав желание, решила разыграть скромность.
— Благодарю, ты тоже выглядишь прекрасно, — застенчиво проговорила она и едва сдержала улыбку. Каландрилл откашлялся, открыл было рот, чтобы ответить, передумал, но затем все-таки пробормотал:
— Спасибо.
К облегчению Каландрилла, они вошли в трапезную. Здесь их уже дожидались, и на время он забыл о своей спутнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Да, ты прав, — согласился Брахт.
Каландриллу не понравился тон друга.
— Думаешь, она смогла бы проделать это путешествие одна? — настаивал он. — Одинокая беспомощная женщина? И ты готов подвергнуть её такому испытанию?
— Ахрд! — пробормотал Брахт. — Я не спорю. Она с нами, и больше я не хочу об этом говорить. Если, конечно, — похотливо усмехнулся он, — ты, кто не давал никаких обетов, не последуешь моему совету.
— Может, и последую, — отозвался Каландрилл и с головой погрузился в воду, не желая слышать смех кернийца.
— Тебе это пойдёт на пользу… — раздался невнятный голос Брахта. — Как молодому жеребцу с…
Каландрилл опять нырнул.
— …племенной кобылой, — услышал он, едва высунув голову на поверхность, и ответил жёстче, чем сам того хотел:
— Я бы не стал её так называть.
Брахт поспешил заметить:
— Друг мой, я просто пошутил. Конечно, она не кобыла. И возляжешь ты с ней или нет, касается только вас двоих, больше никого.
Каландрилл, удовлетворённый ответом, кивнул:
— Я больше не хочу об этом говорить.
Брахт бросил мыло и ушёл с головой под воду.
— Может, пойдём отсюда, пока не сварились, как мясо в кастрюле?
Они сели на скамейке, стоявшей вдоль стены, и, остывая, обсудили свои будущие действия.
— По крайней мере мы теперь знаем, куда идём, — заметил Каландрилл. — Хотя от цели нас отделяет целая армия.
— Она и для Рхыфамуна помеха, — промычал Брахт, вытирая длинные волосы. — А у нас появились союзники, и они нам помогут.
Каландрилл с улыбкой повернулся к кернийцу.
— Вот как ты запел? — сказал он. — Что, джессериты больше не вселяют в тебя ужас?
— Вроде нет, — пожав плечами, ответил Брахт. — Ахрд, я вырос на рассказах об их жестокости, а теперь вдруг понял, что это просто сказки. Ты думаешь, так легко это осознать? Но я учусь, понимаешь? А раз уж я учусь доверять колдунам, то почему бы мне не довериться тем, кто предлагает помощь? Возможно, сам Хоруль прислал нам Макузена в помощь. ,
— Возможно, — задумчиво согласился Каландрилл.
Брахт усмехнулся:
— Нам остаётся уповать только на это. А пока я намерен набить себе желудок. Пойдём поищем трапезную.
В животе у Каландрилла, вспомнившего, что он целый день ничего не ел, заурчало.
— Хорошо, — согласился он.
Они оделись. У входа в баню их поджидал воин в полном обмундировании. Отношение к ним изменилось, словно из узников они превратились в почитаемых гостей. Джессерит поклонился и предложил им следовать за собой. По сумрачным коридорам он провёл их в спальни и вежливо объяснил, что им следует облачиться в одежды, более подходящие для встречи с вазирем и киривашеном. В комнате уже горели свечи. Вновь подумав, что в темноте джессериты видят лучше, чем он, Каландрилл осмотрелся. Вещи его, которые он небрежно бросил на кровать, были аккуратно сложены в алькове, а меч стоял в стойке из тёмного красного дерева. На кровати лежало джессеритское платье: рубашка из бледно-голубого шелка, малиновая с накладными плечами туника с вышитым золотыми и зелёными нитками на груди оскалившимся драконом. На спине — серебряно-чёрная эмблема Макузенов. Довершали наряд свободные белые шаровары и высокие из мягкой зеленой кожи ботинки. Столь роскошные одеяния заставили его вспомнить о Секке и о том, что в последний раз так он наряжался в надежде завоевать Надаму ден Эквин, а получив от неё отказ, бежал из дворца, дабы залить тоску вином. И тогда встретил Брахта… Именно тогда и начался его долгий путь в неизвестное. Надевая тунику, Каландрилл усмехнулся: Надама настолько была ему безразлична, что он даже не мог представить её лицо. Вместо него перед глазами появлялось лицо Ценнайры. Может, и действительно последовать совету Брахта и не слишком сдерживать себя? Брахт предлагал ему прямой путь. Катя же советовала действовать более утончённо, а ведь она тоже женщина. Посему — Кате виднее, сказал он себе, перепоясываясь широким отливавшим золотом поясом. Истинно, он будет ждать, а не полезет на рожон.
Брахт прав в том, что их ждут долгие совместные дни в пути. Каландрилл осмотрел себя в роскошных одеяниях и остался доволен.
Он хотел было пристегнуть к поясу меч, но передумал. Джессеритам может не понравиться, что гость приходит за стол с оружием. Вместо меча он взял кортик и спрятал его под туникой, усмехнувшись мысли, что невинному мальчику, некогда бежавшему из Секки, ничего подобного и в голову бы не пришло.
Все ещё ухмыляясь, он вышел из спальни и отправился к Брахту.
На кернийце были столь же роскошные одежды, и в них он явно чувствовал себя неуютно: он то и дело передёргивал плечами, беспрестанно поправлял пояс и смотрел на свободные нефритово-зеленые штаны.
— Ахрд, да я настоящий щёголь, — пробормотал Брахт. — И почему нельзя идти в нормальных одеждах?
— Ты выглядишь прекрасно.
В дверях стояла Катя. Брахт обернулся и так и замер с разинутым ртом. На вануйке было переливающееся чёрное вышитое порхающими серебряными птичками платье с высоким воротником; из-под подола выглядывали серебристые туфельки. Распущенные льняные волосы мягкими волнами спадали на плечи, контрастируя с чёрным шёлком и гармонируя с вышитыми птицами. Реакция кернийца её развеселила.
— А ты… — пробормотал он. — Ахрд, я никогда…
Катя смеялась. Брахт беспомощно замотал головой. Каландрилл сказал:
— Ты выглядишь потрясающе, — и тут же поперхнулся, увидев в коридоре Ценнайру.
Платье её было зеркальной противоположностью одеяния Кати: серебристое с вышитыми чёрным и зелёным птицами. Иссиня-чёрные кудри опускались на плавный выступ груди, губы алели, обведённые сурьмой ресницы огромных глаз подрагивали. Она смотрела на Каландрилла.
Юноша поклонился, ощущая себя при дворе своего почившего отца, и сказал:
— Ты ослепительна. — Во рту у него пересохло, и голос зазвучал хрипло. Ему вдруг стало не по себе, и он обрадовался появившемуся из тени латнику.
Джессерит вежливо пригласил их в трапезную. Каландрилл не мог оторвать от Ценнайры глаз и с дрожью в теле предложил ей руку. Почувствовав прикосновение её шелковистой кожи, он лихорадочно стал вспоминать, что делают и что говорят в таких случаях. Брахт полузадушенно хихикнул за спиной, и Каландрилл так и не нашёлся, что сказать, внутренне проклиная себя за неуклюжесть.
Ценнайра сразу учуяла его запах и, распознав желание, решила разыграть скромность.
— Благодарю, ты тоже выглядишь прекрасно, — застенчиво проговорила она и едва сдержала улыбку. Каландрилл откашлялся, открыл было рот, чтобы ответить, передумал, но затем все-таки пробормотал:
— Спасибо.
К облегчению Каландрилла, они вошли в трапезную. Здесь их уже дожидались, и на время он забыл о своей спутнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115