Котузены атаковали без прикрытия, приподнимаясь на стременах, чтобы выстрелить из луков. Ещё двое пали, и атака захлебнулась.
— Возьми.
Ценнайра протягивала Каландриллу несколько джессеритских стрел. Он поблагодарил и жестом отправил её под прикрытие, в пылу битвы забыв, что стрелы не могут причинить ей вреда.
Всадники ринулись в четвёртую атаку. Умирающий день наполнился свистом стрел. Колчан Каландрилла уже опустел, и он вставил в лук красную стрелу котузена. Наконечник её был зазубрен. В следующее мгновение она выбила из седла ещё одного джессерита, пополнившего собой ряды погибших. Лошади, потеряв всадников, как безумные носились по склонам. Некоторые бросились вниз, подальше от битвы, другие метались между живыми котузенами, останавливаясь у скал и поднимаясь с диким ржанием на дыбы, словно были заодно с нападавшими.
В животных они не стреляли не столько из альтруизма, сколько из-за нехватки стрел.
В последней попытке ещё трое одетых в красное тел отправились в Заджанма, а четверо оставшихся в живых оказались у скал.
Отбросив луки, они проворно, несмотря на тяжёлые доспехи, соскочили на землю, прячась за лошадьми, потерявшими всадников, и выхватили мечи.
Каландрилл отбросил лук и тоже достал меч, едва успев отразить удар в голову. Ответный удар его скользнул по нагруднику. Каландрилл отскочил в сторону от тяжёлого меча джессерита, направленного ему прямо в ребра. Он нанёс ещё один удар и, хотя и не смог разрубить шлем противника, избежал нового выпада. Каландрилл отскочил, пытаясь разглядеть слабое место в красных доспехах, но его не было. Джессерит наседал, дико поводя под вуалью красновато-жёлтыми глазами. Меж скал к нему бежал второй, и они попытались окружить Каландрилла с двух сторон. Он слышал звон металла о металл. Брахт выругался, вместе с Катей отступая к камням — им тоже не удалось пробить доспехи котузенов.
Каландрилл обогнул валун и тут же пожалел — он оказался на открытой площадке, где два котузена запросто могли взять его в клещи. Вдруг раздался сухой стук, и один из нападавших зашатался и упал на колени; меч вывалился у него из рук; от второго удара вуаль его вдавилась в лицо, из глаз закапала кровь, и котузен повалился ничком. Каландрилл отразил удар второго, но тут кто-то попал его обидчику в щеку, и тот замер. От второго удара в грудь котузен пошатнулся, третий камень пролетел над головой Каландрилла и угодил джессериту прямо в лоб. Голова его рванулась назад, Каландрилл сделал выпад и вонзил ему меч в скулу, направляя клинок к мозгу, тот хрюкнул и повалился навзничь.
Каландрилл выдернул меч и обернулся — Ценнайра со свирепым выражением на лице держала в руках по камню.
— И вновь ты спасла мне жизнь, госпожа! — воскликнул он.
Ценнайра коротко улыбнулась и бросилась на помощь Кате, уже прижатой спиной к полукругу валунов. Отступать Кате было некуда. Каландрилл ринулся за Ценнайрой, а та с такой силой швырнула камень, что котузен зашатался; второй пробил красный шлем. Нападавший застонал и упал на колени. Катя одним сильным резким движением рубанула его по горлу.
Подхватив ещё два камня, Ценнайра побежала к Брахту. Короткий меч кернийца едва сдерживал удары тяжёлого клинка джессерита. Первый камень угодил котузену точно в шлем, второй — в колено, и он повалился на землю с неестественно изогнутой ногой. Брахт сбил с него шлем и перерубил ему глотку.
— Благодарю. — Керниец поднял в приветствии окровавленный меч. — А теперь быстро отсюда, прежде чем пришлют новых.
Они побежали к лошадям, Очен уже держал их за поводья, произнося проклятия. Небо темнело быстрее, чем обычно, словно в ожидании бури. На западе солнце окрасило его в кровавый цвет; на востоке луна терялась за непонятной тенью; на севере вспыхнули мириады костров. Путники вскочили на лошадей, вглядываясь вперёд и понимая, что вряд ли им удастся проскочить незамеченными через ряды противника.
— Похоже, — сказал Очен, — настало время рисковать.
Брахт громко рассмеялся:
— Можно подумать, в первый раз!
— Я имею в виду магию, — коротко улыбнулся Очен. — Постараюсь связаться с вазирь-нарумасу.
— Так что мы делаем: скачем вперёд или дожидаемся? — спросил Каландрилл.
— Скачем, — сказал маг, — скачем и молимся.
Они бросились вниз по склону — Брахт впереди, сдерживая жеребца для последнего рывка. Небо стало темно-синим. Ни луны, ни звёзд. Отвратительная вонь Фарна усилилась. Скача рядом с Оченом, Каландрилл вдруг учуял лёгкий запах миндаля; он повернулся, чтобы убедиться, что Ценнайра рядом, и мысленно произнёс или подумал молитву:
«Слышите ли вы меня, Молодые боги? Если это в ваших силах, помогите нам добраться до Анвар-тенга».
Огни костров виднелись уже совсем близко, перестук копыт отсчитывал мгновения перед столкновением с рядами неприятеля. Каландрилл скакал с мечом в руке, понимая, что, если Молодые боги или вазирь-нарумасу не придут к ним на помощь, они погибнут здесь, у стен Анвар-тенга. Воздух вонял гниющей плотью.
Они приближались к вражеским кострам. До ушей их уже долетал шум лагеря противника. Брахт крикнул:
— В галоп! Гони во всю мочь, — и отпустил поводья.
…Вдруг к бешеной скачке их присоединился ещё один конь. Он был без всадника. Огромный, намного крупнее вороного жеребца кернийца, с иссиня-чёрной шкурой. Звёздный свет переливался на ней так, словно конь этот был не из плоти, а из другой субстанции. Глаза его яростно вращались в орбитах, копыта выбивали из земли искры, но не производили ни малейшего звука. Конь обогнал их, словно заманивая в безумную гонку, увлекая за собой смертных животных. И копыта их уже более не касались земли, они мчались по воздуху, не встречая преград, налагаемых физическим существованием.
— Хоруль! — воскликнул Каландрилл. — Благодарим тебя!
И в голове у него — в голове у всех — раздался неслышный голос:
«Всем, чем могу, помогу. Я вам это обещал. Или вы поставили под сомнение слова мои? Неужели вы думаете, что я и братья мои покинем вас? Нет, мы помогаем чем можем, не забывайте этого там, куда вы пойдёте».
Навстречу им выехали всадники с копьями и луками.
«Заблудшие глупцы/ — услышали они мысли Хоруля, в которых звучало презрение и жалость. — Они сами не ведают, что творят».
Стрелы взмыли в воздух и растворились в сверкающем блеске, едва приблизившись к богу. Копьеносцы пытались пронзить его пиками, но покатились по земле, сбивая товарищей, словно поваленные невидимым ветром. Кто-то в ужасе закричал и бросился вон с пути бога. За ним мчались путники, копыта их лошадей высекали из воздуха искры, поджигавшие стога сена. Лошади восставших в ужасе ржали и рвались с привязи, разбегаясь в разные стороны и усиливая хаос, поразивший бивак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Возьми.
Ценнайра протягивала Каландриллу несколько джессеритских стрел. Он поблагодарил и жестом отправил её под прикрытие, в пылу битвы забыв, что стрелы не могут причинить ей вреда.
Всадники ринулись в четвёртую атаку. Умирающий день наполнился свистом стрел. Колчан Каландрилла уже опустел, и он вставил в лук красную стрелу котузена. Наконечник её был зазубрен. В следующее мгновение она выбила из седла ещё одного джессерита, пополнившего собой ряды погибших. Лошади, потеряв всадников, как безумные носились по склонам. Некоторые бросились вниз, подальше от битвы, другие метались между живыми котузенами, останавливаясь у скал и поднимаясь с диким ржанием на дыбы, словно были заодно с нападавшими.
В животных они не стреляли не столько из альтруизма, сколько из-за нехватки стрел.
В последней попытке ещё трое одетых в красное тел отправились в Заджанма, а четверо оставшихся в живых оказались у скал.
Отбросив луки, они проворно, несмотря на тяжёлые доспехи, соскочили на землю, прячась за лошадьми, потерявшими всадников, и выхватили мечи.
Каландрилл отбросил лук и тоже достал меч, едва успев отразить удар в голову. Ответный удар его скользнул по нагруднику. Каландрилл отскочил в сторону от тяжёлого меча джессерита, направленного ему прямо в ребра. Он нанёс ещё один удар и, хотя и не смог разрубить шлем противника, избежал нового выпада. Каландрилл отскочил, пытаясь разглядеть слабое место в красных доспехах, но его не было. Джессерит наседал, дико поводя под вуалью красновато-жёлтыми глазами. Меж скал к нему бежал второй, и они попытались окружить Каландрилла с двух сторон. Он слышал звон металла о металл. Брахт выругался, вместе с Катей отступая к камням — им тоже не удалось пробить доспехи котузенов.
Каландрилл обогнул валун и тут же пожалел — он оказался на открытой площадке, где два котузена запросто могли взять его в клещи. Вдруг раздался сухой стук, и один из нападавших зашатался и упал на колени; меч вывалился у него из рук; от второго удара вуаль его вдавилась в лицо, из глаз закапала кровь, и котузен повалился ничком. Каландрилл отразил удар второго, но тут кто-то попал его обидчику в щеку, и тот замер. От второго удара в грудь котузен пошатнулся, третий камень пролетел над головой Каландрилла и угодил джессериту прямо в лоб. Голова его рванулась назад, Каландрилл сделал выпад и вонзил ему меч в скулу, направляя клинок к мозгу, тот хрюкнул и повалился навзничь.
Каландрилл выдернул меч и обернулся — Ценнайра со свирепым выражением на лице держала в руках по камню.
— И вновь ты спасла мне жизнь, госпожа! — воскликнул он.
Ценнайра коротко улыбнулась и бросилась на помощь Кате, уже прижатой спиной к полукругу валунов. Отступать Кате было некуда. Каландрилл ринулся за Ценнайрой, а та с такой силой швырнула камень, что котузен зашатался; второй пробил красный шлем. Нападавший застонал и упал на колени. Катя одним сильным резким движением рубанула его по горлу.
Подхватив ещё два камня, Ценнайра побежала к Брахту. Короткий меч кернийца едва сдерживал удары тяжёлого клинка джессерита. Первый камень угодил котузену точно в шлем, второй — в колено, и он повалился на землю с неестественно изогнутой ногой. Брахт сбил с него шлем и перерубил ему глотку.
— Благодарю. — Керниец поднял в приветствии окровавленный меч. — А теперь быстро отсюда, прежде чем пришлют новых.
Они побежали к лошадям, Очен уже держал их за поводья, произнося проклятия. Небо темнело быстрее, чем обычно, словно в ожидании бури. На западе солнце окрасило его в кровавый цвет; на востоке луна терялась за непонятной тенью; на севере вспыхнули мириады костров. Путники вскочили на лошадей, вглядываясь вперёд и понимая, что вряд ли им удастся проскочить незамеченными через ряды противника.
— Похоже, — сказал Очен, — настало время рисковать.
Брахт громко рассмеялся:
— Можно подумать, в первый раз!
— Я имею в виду магию, — коротко улыбнулся Очен. — Постараюсь связаться с вазирь-нарумасу.
— Так что мы делаем: скачем вперёд или дожидаемся? — спросил Каландрилл.
— Скачем, — сказал маг, — скачем и молимся.
Они бросились вниз по склону — Брахт впереди, сдерживая жеребца для последнего рывка. Небо стало темно-синим. Ни луны, ни звёзд. Отвратительная вонь Фарна усилилась. Скача рядом с Оченом, Каландрилл вдруг учуял лёгкий запах миндаля; он повернулся, чтобы убедиться, что Ценнайра рядом, и мысленно произнёс или подумал молитву:
«Слышите ли вы меня, Молодые боги? Если это в ваших силах, помогите нам добраться до Анвар-тенга».
Огни костров виднелись уже совсем близко, перестук копыт отсчитывал мгновения перед столкновением с рядами неприятеля. Каландрилл скакал с мечом в руке, понимая, что, если Молодые боги или вазирь-нарумасу не придут к ним на помощь, они погибнут здесь, у стен Анвар-тенга. Воздух вонял гниющей плотью.
Они приближались к вражеским кострам. До ушей их уже долетал шум лагеря противника. Брахт крикнул:
— В галоп! Гони во всю мочь, — и отпустил поводья.
…Вдруг к бешеной скачке их присоединился ещё один конь. Он был без всадника. Огромный, намного крупнее вороного жеребца кернийца, с иссиня-чёрной шкурой. Звёздный свет переливался на ней так, словно конь этот был не из плоти, а из другой субстанции. Глаза его яростно вращались в орбитах, копыта выбивали из земли искры, но не производили ни малейшего звука. Конь обогнал их, словно заманивая в безумную гонку, увлекая за собой смертных животных. И копыта их уже более не касались земли, они мчались по воздуху, не встречая преград, налагаемых физическим существованием.
— Хоруль! — воскликнул Каландрилл. — Благодарим тебя!
И в голове у него — в голове у всех — раздался неслышный голос:
«Всем, чем могу, помогу. Я вам это обещал. Или вы поставили под сомнение слова мои? Неужели вы думаете, что я и братья мои покинем вас? Нет, мы помогаем чем можем, не забывайте этого там, куда вы пойдёте».
Навстречу им выехали всадники с копьями и луками.
«Заблудшие глупцы/ — услышали они мысли Хоруля, в которых звучало презрение и жалость. — Они сами не ведают, что творят».
Стрелы взмыли в воздух и растворились в сверкающем блеске, едва приблизившись к богу. Копьеносцы пытались пронзить его пиками, но покатились по земле, сбивая товарищей, словно поваленные невидимым ветром. Кто-то в ужасе закричал и бросился вон с пути бога. За ним мчались путники, копыта их лошадей высекали из воздуха искры, поджигавшие стога сена. Лошади восставших в ужасе ржали и рвались с привязи, разбегаясь в разные стороны и усиливая хаос, поразивший бивак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115