— Ты милый, — с любовью в голосе пробормотала она. — Когда мы были в форте и Очен посоветовал мне связаться с Аномиусом, я сказала ему — Аномиусу, — что ты добрый. Я говорила серьёзно, а сейчас убедилась, что это так. И все же… — Она отступила на шаг, лаская его лицо влюблённым взглядом, и продолжала: — И все же не осудят ли нас Брахт с Катей?
— Не ведаю, — с грустью ответил Каландрилл. — Да мне и все равно. Они должны согласиться с прорицаниями гиджаны.
— Тебе не может быть все равно, — с волнением в голосе заявила Ценнайра, словно они поменялись ролями. — Дабы уничтожить Рхыфамуна, между вами не должно возникать распрей.
Каландрилл с вызовом пожал плечами: он любит эту женщину. Как могут товарищи его возражать против этого? Особенно если гиджана подтвердит её искренность?
Ценнайра поняла, что в подобного рода делах она намного мудрее и опытнее Каландрилла. На мгновение она вспомнила своё прошлое, которое предпочла бы навеки забыть, и тех невинных юношей, кои, как и он, любили её. Они, как и он, не интересовались чужим мнением, они были ослеплены похотью и любовью. И им пришлось дорого заплатить за осознание того, что друзья часто бывают не теми, кем представляются человеку, одурманенному страстью. И она не могла позволить себе, чтобы подобное повторилось сейчас. Она обязана сделать это ради него и ради себя. И ради великой цели.
— Я не хочу стать яблоком раздора между тобой и твоими товарищами, — заявила она и коснулась пальцами его губ, не позволяя ему возразить. — Нет, выслушай меня. Я люблю тебя. Будь на то моя воля, я бы каждую ночь до скончания мира проводила в твоих объятиях. Но сейчас воздержусь от этого, дабы не вызывать ссор. То, что Брахт не называет меня больше врагом, — большое достижение. Не нужно усугублять.
— Я же говорю тебе о том, что случится после Памур-тенга, — возразил Каландрилл. — После того как прорицательница скажет своё слово, Брахту нечего будет возразить.
— Кроме того, что у меня нет сердца, — сказала Ценнайра. — Против этого он может возражать.
— Нет! — яростно воскликнул Каландрилл. — Если я не возражаю, то почему он должен…
— Но ты возражал, — перебила она. — И совсем недавно.
Каландрилл почувствовал, что краснеет, вздохнул и пожал плечами.
— Извини, — глухо пробормотал он, — я был глупцом.
— Нет, глупцом ты не был, — мягко сказала Ценнайра. — Ты был обычным человеком, и, как таковой, ты чувствовал отвращение.
Ценнайра говорила с улыбкой, не желая обижать его, и все же Каландриллу стало стыдно. Почувствовав его смущение, она подвинулась к нему и нежно погладила по волосам и щеке.
— Я тебя ни в чем не виню, — пробормотала она, — не проси у меня прощения, ибо в этом нет необходимости.
Он взял Ценнайру за руки и слово в слово повторил её фразу, и они оба улыбнулись.
— Но Брахт, — продолжала она, — остаётся обыкновенным человеком. Я ему не нравлюсь, и он может не одобрить нашу любовь. Поэтому лучше никому её не показывать.
— Я этого не стыжусь, — возразил Каландрилл…
— Я тоже, — поддержала Ценнайра. — Но мы говорим не о себе, а о тех, кто скачет с нами, о наших союзниках и товарищах, чьё доверие мы обязаны сохранить. Ты не согласен?
Каландрилл с мгновение помолчал, держа её руки в своих и глядя ей в глаза, затем неохотно кивнул.
— Истинно, — согласился он наконец. — Ты права.
— Давай договоримся, что эта ночь будет нашей тайной — предложила она. — По крайней мере до тех пор, пока мы не доберёмся до Памур-тенга и не встретимся с гиджанами. Ежели там Брахт и Катя поверят в меня всем сердцем, мы объявим им о нашей любви.
— Но ты боишься, что даже после этого они будут возражать? — спросил он. — Что тогда?
— Тогда, — сказала она, найдя вдруг в себе ранее неизвестную силу, коя передавалась от него и кою черпала она в своих чувствах к нему, — мы последуем их примеру. Ведь они тоже дали обет.
— Их… их обет, — медленно проговорил Каландрилл, — это совсем другое дело. Катя родом из страны Вану, и подобные обязательства накладывают на неё обычаи Вану. Ты из Кандахара, я из Лиссе. Над нами не довлеют подобные обычаи.
— И все же мне кажется, что так будет лучше, — настаивала Ценнайра.
— Возможно, — согласился он и ухмыльнулся, — но я не из Вану и не из Куан-на'Фора, и я вовсе не уверен, что смогу сдержать такой обет.
— Ты думаешь, мне будет легко? — спросила она, отвечая улыбкой на улыбку. — Для меня это будет очень трудно.
Сейчас Каландрилл походил на ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку; Ценнайра не сдержалась и рассмеялась. Обхватив его лицо ладонями, она быстро поцеловала его, но тут же отстранилась, чтобы он не успел прижать её к себе, а то они вновь повалятся на кровать, и тогда им ничего уже не скрыть от товарищей.
— Послушай, — сказала она, держа его на расстоянии вытянутых рук, — давай остановимся на этом, по крайней мере до Памур-тенга. А после поговорим ещё раз, хорошо?
Он несколько мгновений смотрел на неё, потом со вздохом кивнул.
— До Памур-тенга… Там мы остановимся на день или два, на ночь или две…
В глазах его был вопрос; она кивнула и произнесла:
— Если обещаешь сохранить это в тайне, то да, приходи ко мне, я всегда тебе рада.
— А если все же гиджанам удастся убедить Брахта? — спросил Каландрилл.
— Тогда все прекрасно.
— А если все же и они его не убедят? — настаивал он. — Что тогда?
— Тогда мы примем обет, — ответила Ценнайра, — до Анвар-тенга.
Каландрилл нахмурился, потемнел лицом, но в следующее мгновение улыбнулся и сказал:
— Где нас ждут вазирь-нарумасу, кои с благословения богов вернут тебе сердце, и тогда никто не сможет возражать.
Ценнайра томно улыбнулась и едва слышно ответила:
— Если будет на то воля богов. Я молюсь об этом.
— Я тоже, — заявил он густым басом. Потом быстро протянул руки, взял её за ладони, не дав возможности отступить, и, придвинув к себе, с серьёзным лицом произнёс:
— И если будет суждено нам довести до конца наше дело и доставить «Заветную книгу» в Вану, где она будет уничтожена, я прошу тебя, получишь ты назад сердце или нет: будь моей женой.
Бывшая профессия научила Ценнайру краснеть, когда в этом появлялась необходимость, но сейчас она покраснела, даже не успев подумать.
— Ты хочешь на мне жениться? — спросила она. — Несмотря на то, что знаешь про меня?
— Да! — воскликнул Каландрилл с искренностью, звеневшей в его голосе. — Так каков будет твой ответ?
— Для меня это будет честью, — прошептала Ценнайра.
— Нет, — возразил он, — честью это будет для меня.
— Да будет так, я отдаю тебе сердце.
Они едва не рассмеялись, потому что все, что до сих пор их разделяло, осталось позади и казалось теперь мелочным. Они нежно поцеловались, но, почувствовав, как страсть овладевает Каландриллом, Ценнайра взяла себя в руки и отстранилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115