Небо вновь нахмурилось, прячась за облаками.
Ценнайра была настолько оглушена, что и не заметила, как подошёл Каландрилл. Он положил ей руку на плечо, и только тогда она вздрогнула и медленно повернулась. Увидев его, Ценнайра застонала и упала к нему на грудь; в руках её уже не было той нечеловеческой силы, которая спасла его. Она дрожала всем телом, а Каландрилл гладил её по волосам и лицу, воздавая неистовую хвалу небесам за то, что они оставили ей жизнь. Ценнайра посмотрела на него, в глазах её он увидел отчаяние и ужас. По-своему истолковав это, он сказал:
— Их нет. Я не знаю, что произошло. Может, вмешался Очен, но их больше нет.
Каландрилл приподнял её лицо за подбородок и склонился над ней в поцелуе. Она ответила ему жарко, словно давно ждала этого, со всей страстью прижимаясь к нему.
Когда наконец они отодвинулись друг от друга, все ещё держась за руки, Ценнайра тихо проговорила:
— Я боялась, что ты погиб. Я думала…
Слезы засверкали у неё в глазах, и Каландрилл покачал головой.
— Я жив, — сказал он, — благодаря тебе.
— Да будут благословенны боги, — прошептала она.
— А ты? — Каландрилл обвёл взглядом поляну. — Как ты выжила, когда сюда снизошла магия? Очен говорил, что сила, уничтожающая увагов, уничтожает и человека. Но, слава Дере, ты жива.
Ценнайра кивнула, глаза её затуманились.
— Очен сказал, что колдовство убивает живущих, — пробормотала она.
— Я не понимаю, — нахмурился юноша.
— Знаю. Я тебе многое должна объяснить.
Она опять задрожала всем телом, и Каландрилл, теряясь в догадках, крепко прижал её к себе.
— Пойдём, — предложил он, не придумав ничего лучше.
На мгновение Ценнайра заколебалась, страшась поведать ему то, чего уже нельзя было больше скрывать. Затем едва слышно с понурым видом сказала:
— Да, пойдём. Расскажем, что произошло.
Каландрилл с трудом волочил пораненную ногу, опираясь на Ценнайру. Она помогала ему перебираться через преграды, обходить кусты и заросли. Она обнимала его за талию, его рука лежала на её плечах, и ему это приносило несказанное удовольствие. Темень перед рассветом сгустилась, и он почти ничего не различал, но Ценнайра уверенно вела его вперёд.
То, что она отлично видела в темноте, удивляло Каландрилла, как и её сила, с которой она дралась и побеждала увагу, а также то, что колдовство и магия, опустившиеся на поляну, не погубили её вместе с оборотнями и она не поддалась магии Рхыфамуна.
«Но ведь я тоже уцелел, — думал он. — Видимо, нас спасли одни и те же заклятия. Возможно, она тоже избранница Молодых богов и они оберегают её».
Однако Очен утверждал, что магия уничтожает не только увагов, но и все живые существа. Именно на это рассчитывал Рхыфамун. Тогда почему и как Ценнайра выстояла?
Каландрилл ощущал тепло её руки на талии, вдыхал запах волос, чувствовал нежную кожу. Он попробовал её сладкие губы, и все же… Что за сила позволила ей уничтожать увагов? Как она нашла его? Как выжила?
Терзаясь сомнениями, Каландрилл повернулся за ответом к Ценнайре. Лицо у неё было суровым, решительным, словно она шла на бой, а не возвращалась с победой, словно отдалась во власть року. И Каландрилл так и не задал своего вопроса, так и не развеял сомнения, которые роились у него в мозгу. Ценнайра спасла ему жизнь, спасла их дело, рискнула своей собственной жизнью ради него. Этого уже достаточно. У него не может быть сомнений в её преданности. Он вспомнил вкус её губ, тепло объятий и незаметно для себя ткнулся носом в её блестящие волосы.
Ценнайра отпрянула и с беспокойством посмотрела на него. Губы её изогнулись в короткой улыбке, и она опять отвернулась, глядя себе под ноги. Она боялась того, что будет, когда расскажет ему и его друзьям то, что уже не могла не рассказать. Может, Очен, который до сих пор не выдал её, повлияет на них, уговорит их не… Ценнайра и сама не знала, что они предпримут. Убьют? Прогонят? Потребуют, чтобы вазирь заковал её в колдовские кандалы? На одно короткое мгновение ей пришла в голову мысль бросить Каландрилла и бежать. Но она тут же отогнала от себя эту мысль: без посторонней помощи юноша далеко не уйдёт, он заблудится в лесу, а Рхыфамун может вернуться сюда в другом обличье и убить его. Ценнайра взяла себя в руки. В худшем случае она доведёт его до дороги, а там… там она подумает. Когда он окажется в безопасности, она может оставить его одного, а сама незаметно пойдёт за ними до Памур-тенга, а то и до Анвар-тенга. Тут только одна незадача: все её вещи — в седельных мешках, и если она предпочтёт исчезнуть, то зеркало Аномиуса будет, конечно же, обнаружено, а с ним узнается и её тайна. Больше того: если она пропадёт, то путники причислят её к своим врагам, и тогда вряд ли можно рассчитывать на успех. Ей не удастся выполнить задание хозяина и, следовательно, вернуть своё сердце.
Заколдованный круг мандала… Ценнайра постоянно возвращалась к одному и тому же: на чью бы сторону она ни встала, разоблачения не избежать.
Уверена она была только в одном: ей надо довести Каландрилла до его друзей, а там она решит, как лучше поступить.
Но по воле судеб или по воле того, кто распоряжался их судьбами, решение было принято за неё.
Перед самым рассветом тьма сгустилась настолько, что в двух шагах ничего не было видно. Лес стоял как зачарованный. И вдруг небо посерело, и птицы разразились хором, объявляя о подъёме солнца. Тьма рассеялась, мягкий розовый цвет, все усиливаясь и усиливаясь, перерастая в серебристый и золотистый, вытеснил с неба серый. Тут и там пробивались блёстки лазури.
Ценнайра услышала спасателей задолго до Каландрилла и вновь подумала о том, чтобы бежать, — и вновь отогнала от себя эту мысль, чувствуя на себе его вес и понимая, что без неё он не сделает и двух шагов. Она вела его на голоса. Страшная усталость лишила Ценнайру способности мыслить и принимать решения. Ей даже стало все равно, что с ней будет. Главное — спасти Каландрилла, остальное приложится.
Внезапно Ценнайрой овладело странное чувство: она ощутила себя свободной. Она больше не думала о себе, а только о нем. Улыбнувшись, Ценнайра спросила:
— Ты слышишь? Мы приближаемся к дороге, там спасение.
Каландрилл нахмурился, прислушался, кивнул и ухмыльнулся:
— Истинно, я слышу.
Затем среди деревьев замаячили фигуры Брахта, Кати, Очена, Чазали и котузенов. Ценнайра крикнула:
— Мы здесь! — И их тут же окружили люди.
Керниец и киривашен подхватили Каландрилла под руки, вазирь и вануйка, стоя по обеим сторонам от Ценнайры, засыпали её вопросами, но она, мотнув головой побрела к дороге.
Там горели погребальные костры, пожирая убитых. Выжившие сгрудились вокруг обыкновенных костров дальше по дороге. Откуда-то долетали вкусные запахи жареного мяса и чая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Ценнайра была настолько оглушена, что и не заметила, как подошёл Каландрилл. Он положил ей руку на плечо, и только тогда она вздрогнула и медленно повернулась. Увидев его, Ценнайра застонала и упала к нему на грудь; в руках её уже не было той нечеловеческой силы, которая спасла его. Она дрожала всем телом, а Каландрилл гладил её по волосам и лицу, воздавая неистовую хвалу небесам за то, что они оставили ей жизнь. Ценнайра посмотрела на него, в глазах её он увидел отчаяние и ужас. По-своему истолковав это, он сказал:
— Их нет. Я не знаю, что произошло. Может, вмешался Очен, но их больше нет.
Каландрилл приподнял её лицо за подбородок и склонился над ней в поцелуе. Она ответила ему жарко, словно давно ждала этого, со всей страстью прижимаясь к нему.
Когда наконец они отодвинулись друг от друга, все ещё держась за руки, Ценнайра тихо проговорила:
— Я боялась, что ты погиб. Я думала…
Слезы засверкали у неё в глазах, и Каландрилл покачал головой.
— Я жив, — сказал он, — благодаря тебе.
— Да будут благословенны боги, — прошептала она.
— А ты? — Каландрилл обвёл взглядом поляну. — Как ты выжила, когда сюда снизошла магия? Очен говорил, что сила, уничтожающая увагов, уничтожает и человека. Но, слава Дере, ты жива.
Ценнайра кивнула, глаза её затуманились.
— Очен сказал, что колдовство убивает живущих, — пробормотала она.
— Я не понимаю, — нахмурился юноша.
— Знаю. Я тебе многое должна объяснить.
Она опять задрожала всем телом, и Каландрилл, теряясь в догадках, крепко прижал её к себе.
— Пойдём, — предложил он, не придумав ничего лучше.
На мгновение Ценнайра заколебалась, страшась поведать ему то, чего уже нельзя было больше скрывать. Затем едва слышно с понурым видом сказала:
— Да, пойдём. Расскажем, что произошло.
Каландрилл с трудом волочил пораненную ногу, опираясь на Ценнайру. Она помогала ему перебираться через преграды, обходить кусты и заросли. Она обнимала его за талию, его рука лежала на её плечах, и ему это приносило несказанное удовольствие. Темень перед рассветом сгустилась, и он почти ничего не различал, но Ценнайра уверенно вела его вперёд.
То, что она отлично видела в темноте, удивляло Каландрилла, как и её сила, с которой она дралась и побеждала увагу, а также то, что колдовство и магия, опустившиеся на поляну, не погубили её вместе с оборотнями и она не поддалась магии Рхыфамуна.
«Но ведь я тоже уцелел, — думал он. — Видимо, нас спасли одни и те же заклятия. Возможно, она тоже избранница Молодых богов и они оберегают её».
Однако Очен утверждал, что магия уничтожает не только увагов, но и все живые существа. Именно на это рассчитывал Рхыфамун. Тогда почему и как Ценнайра выстояла?
Каландрилл ощущал тепло её руки на талии, вдыхал запах волос, чувствовал нежную кожу. Он попробовал её сладкие губы, и все же… Что за сила позволила ей уничтожать увагов? Как она нашла его? Как выжила?
Терзаясь сомнениями, Каландрилл повернулся за ответом к Ценнайре. Лицо у неё было суровым, решительным, словно она шла на бой, а не возвращалась с победой, словно отдалась во власть року. И Каландрилл так и не задал своего вопроса, так и не развеял сомнения, которые роились у него в мозгу. Ценнайра спасла ему жизнь, спасла их дело, рискнула своей собственной жизнью ради него. Этого уже достаточно. У него не может быть сомнений в её преданности. Он вспомнил вкус её губ, тепло объятий и незаметно для себя ткнулся носом в её блестящие волосы.
Ценнайра отпрянула и с беспокойством посмотрела на него. Губы её изогнулись в короткой улыбке, и она опять отвернулась, глядя себе под ноги. Она боялась того, что будет, когда расскажет ему и его друзьям то, что уже не могла не рассказать. Может, Очен, который до сих пор не выдал её, повлияет на них, уговорит их не… Ценнайра и сама не знала, что они предпримут. Убьют? Прогонят? Потребуют, чтобы вазирь заковал её в колдовские кандалы? На одно короткое мгновение ей пришла в голову мысль бросить Каландрилла и бежать. Но она тут же отогнала от себя эту мысль: без посторонней помощи юноша далеко не уйдёт, он заблудится в лесу, а Рхыфамун может вернуться сюда в другом обличье и убить его. Ценнайра взяла себя в руки. В худшем случае она доведёт его до дороги, а там… там она подумает. Когда он окажется в безопасности, она может оставить его одного, а сама незаметно пойдёт за ними до Памур-тенга, а то и до Анвар-тенга. Тут только одна незадача: все её вещи — в седельных мешках, и если она предпочтёт исчезнуть, то зеркало Аномиуса будет, конечно же, обнаружено, а с ним узнается и её тайна. Больше того: если она пропадёт, то путники причислят её к своим врагам, и тогда вряд ли можно рассчитывать на успех. Ей не удастся выполнить задание хозяина и, следовательно, вернуть своё сердце.
Заколдованный круг мандала… Ценнайра постоянно возвращалась к одному и тому же: на чью бы сторону она ни встала, разоблачения не избежать.
Уверена она была только в одном: ей надо довести Каландрилла до его друзей, а там она решит, как лучше поступить.
Но по воле судеб или по воле того, кто распоряжался их судьбами, решение было принято за неё.
Перед самым рассветом тьма сгустилась настолько, что в двух шагах ничего не было видно. Лес стоял как зачарованный. И вдруг небо посерело, и птицы разразились хором, объявляя о подъёме солнца. Тьма рассеялась, мягкий розовый цвет, все усиливаясь и усиливаясь, перерастая в серебристый и золотистый, вытеснил с неба серый. Тут и там пробивались блёстки лазури.
Ценнайра услышала спасателей задолго до Каландрилла и вновь подумала о том, чтобы бежать, — и вновь отогнала от себя эту мысль, чувствуя на себе его вес и понимая, что без неё он не сделает и двух шагов. Она вела его на голоса. Страшная усталость лишила Ценнайру способности мыслить и принимать решения. Ей даже стало все равно, что с ней будет. Главное — спасти Каландрилла, остальное приложится.
Внезапно Ценнайрой овладело странное чувство: она ощутила себя свободной. Она больше не думала о себе, а только о нем. Улыбнувшись, Ценнайра спросила:
— Ты слышишь? Мы приближаемся к дороге, там спасение.
Каландрилл нахмурился, прислушался, кивнул и ухмыльнулся:
— Истинно, я слышу.
Затем среди деревьев замаячили фигуры Брахта, Кати, Очена, Чазали и котузенов. Ценнайра крикнула:
— Мы здесь! — И их тут же окружили люди.
Керниец и киривашен подхватили Каландрилла под руки, вазирь и вануйка, стоя по обеим сторонам от Ценнайры, засыпали её вопросами, но она, мотнув головой побрела к дороге.
Там горели погребальные костры, пожирая убитых. Выжившие сгрудились вокруг обыкновенных костров дальше по дороге. Откуда-то долетали вкусные запахи жареного мяса и чая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115